Пуля для дублера

Мандрыкин улыбнулся и посмотрел на Фархадова. Белкин впервые увидел улыбку на этих губах, и это было потрясающе. Мандрыкин мотнул головой в сторону Беликова.

– Этот парень, - сказал он Фархадову, - только внешне Евгений. Это не Евгений. Евгений действительно был убит в Сумгаите. Это его двойник. Так-то. Практически идентичный близнец. Эти болваны, Талип и Ахмед, каким-то образом узнали, что Евгений работает на российскую разведку - я до сих пор не знаю, как это случилось, - но они убили Евгения прежде, чем вы смогли узнать, что мы ввели шпиона в вашу операцию, а затем они обвинили его в неудачной сделке с наркотиками. А потом, несколько ночей спустя, мои парни убили их. Всех их. Потом мы разнесли по криминальным каналам слух, что это все из-за наркотиков и что Евгения все-таки не убили. Это была большая и сложная операция, Гасан. Все это было придумано, чтобы заполучить тебя.

Мандрыкин покачал головой, губы его снова осклабились.

– Дело в том, Гасан, что я долго кружил вокруг тебя, приближаясь. Если бы ты помочился на куст, я бы помочился на него. Если бы ты оставил свой запах на дереве, я бы потер его своим. Твоя жизнь становилась все короче и короче, потому что я схватил твое будущее обеими руками и отрывал от него кусочки так быстро, как только мог. Когда я не мог взять много, я брал немного, все, что мог получить.

Впервые с тех пор, как Мандрыкин вошел в дверь, что-то зашевелилось в глазах Фархадова. Беликов был очарован оживлением, которое он увидел, просыпаясь там. Это был страх, да, но это было нечто большее, чем просто страх. Фархадов хотел что-то сказать, Беликов это видел. Фархадов даже начал издавать какие-то звуки, бессловесные звуки из-под кляпа. Из него вырвался поток интонаций и модуляций, отчаянная попытка общаться.

Мандрыкин ничего не заметил. Он повернулся на стуле и наклонился к Фархадову, его выпученные глаза и мясистые губы выглядели еще более жутко, чем когда-либо, когда он угрожающе наклонил голову вперед.

– Видишь это, Гасан?
– Спросил Мандрыкин, теперь его слова звучали медленно, в голосе звучала едва сдерживаемая ярость.
– Ты хотел сделать самое худшее, что мог со мной сделать, уничтожить мое лицо, сердце и центр моего "я", мою видимую душу. Убить меня было бы милосердно. Но ты хотел, чтобы я умирал не один раз, а каждый день. И это так.

Мандрыкин сделал паузу, и Фархадов прекратил свои яростные попытки объяснить или умолять. Теперь Беликов слышал, как они оба дышат, как будто дыхание, оставившее одного из них, было поглощено другим, и ненависть переходила от одного к другому.

– Но твое осквернение породило парадокс, Гасан. Убрав мое лицо, ты создал на его месте другое. Посмотри хорошенько, - сказал Мандрыкин, наклоняясь еще ближе и медленно поворачивая голову так и этак, чтобы Фархадов мог заглянуть в его плоть.
– Это лицо твоей собственной смерти.

Судьба любила Льва Карелина. Удача улыбнулась ему.

Как только он и Марина вошли в коридор, ведущий с улицы, они прижались друг к другу, чтобы отдышаться и успокоить нервы. Но это не заняло много времени. Карелин шел первым, и они двинулись к светлому концу коридора, чтобы проверить двор. К счастью, Карелину потребовалось всего несколько секунд, чтобы найти парня, которого послали вниз, чтобы следить за входами во двор.

Он курил сигарету, прислонившись к стене под аркой коридора, который вел на улицу за углом от площади. Его почти не было видно, только локоть и время от времени клубы дыма.

Карелин отступил назад и наклонился к Марине, на несколько мгновений приблизив губы к ее уху. Затем они вернулись тем же путем, каким пришли, и у входа в коридор повернули в противоположные стороны, снова выйдя под дождь.

Марина обошла квартал и направилась к выходу с противоположной стороны двора, где курил охранник. Как только она вошла, она начала искать опору, что-то, что дало бы ей повод выйти во двор. Она нашла его на полпути по коридору. Два ведра стояли в пустом коридоре, швабра была прислонена к стене между ними.

Она спрятала "Зиг-Зауэр" под платье, засунув его за пояс. Остальное она сделает на открытом воздухе. Взяв два ведра, она подошла ко входу в коридор и выглянула во двор. Охранник все еще был там.

На другой стороне здания Карелин подошел к входу в коридор и заглянул за угол. Охранник все еще стоял, прислонившись к стене в дальнем конце; ничто еще не привлекло его внимания. Карелин заткнул пистолет Мандрыкина за поясницу, сбросил ботинки, вытащил из брюк перочинный нож и открыл его.

С другой стороны двора Марина вышла в портик и подошла к одному из каскадных желобов, из которого на каменные плиты лилась дождевая вода. Поставив ведра на землю, она скинула туфли и начала собирать подол юбки, задирая его высоко, открывая как можно больше ног, когда она заправляла его за пояс платья. Потом взяла ведро и поставила его под водосток спиной к охраннику. Притворившись, что поправляет ведро, она наклонилась, давая ему возможность хорошенько рассмотреть ее зад сквозь промокшие трусики.

Когда Карелин во второй раз выглянул из-за угла, он увидел, что язык тела охранника изменился. Теперь он стоял прямо, его внимание было полностью поглощено чем-то через дорогу. Карелин завернул за угол, радуясь ревущему дождю, заглушавшему звуки, которые могли означать катастрофу.

Ему пришлось дважды полоснуть коротким лезвием по горлу стражника, а потом он держал его, пока тот не потерял сознание. Когда Карелин опустил его на пол, он посмотрел на Марину, которая только что вернулась под портик и обернулась. Карелин махнул рукой в сторону площади.

Прежде чем начать подниматься по лестнице, они обсудили, что могут найти. Когда они разыграли наиболее вероятные варианты, Карелин протянул Марине пистолет с глушителем, который забрал у охранника. У нее был большой опыт работы с оружием с глушителем, и точность была ювелирной.

Они были удивлены, обнаружив, что Кирилл и другой охранник не были прямо за дверью квартиры. За дверью был небольшой открытый дворик с растениями и несколькими предметами садовой мебели. До короткого коридора, где Кирилл и стражник ждали своего часа, оставалось метров тридцать. Лестничная площадка на втором этаже находилась в двадцати метрах от них.

Еще один короткий разговор шепотом. Затем Карелин повернул назад, на другую сторону двора, к точно такой же лестнице. Он снял ботинки и начал подниматься по лестнице, торопясь как можно быстрее, направляясь на второй этаж, где он должен был обойти вокруг и быть в нескольких футах от Кирилла и другого охранника.

Но потом полученная травма начала его настигать. Тошнота снова ударила его, как пуля в живот. Он даже не успел наклониться, как его начало рвать, повторяющиеся волны выбрасывали горящую жидкость изо рта и выбивали ноги из-под него. А потом он увидел зернистую черную рвоту и понял, что не доберется до верха лестницы... никогда. Ему казалось, что он погружается в теплую жидкость, которая быстро становилась холодной. Он посмотрел через двор, но не увидел ее... и не мог позвать. Лестница начала сворачиваться, словно лента на ветру. Он не мог в это поверить. Ну, говно...