Пуля для штрафника

— Держись, держись, — в отчаянии схватил его голову Ион, но парень уже испустил дух.

— Нас так перебьют! — вскочив, крикнул он. — Надо отходить к лесу!

Но очередь тут же заставила упасть его обратно в грязь.

Пулеметчик не давал никому поднять головы. Он развлекался, будто на тренировочном стрельбище. Замечал малейшее шевеление бурьяна и принимался палить в эту точку, по сантиметру прочесывая территорию вокруг нее.

Вдруг новые звуки вклинились в эхо гулявшей по полю трескотни выстрелов.

VII

Со стороны села, им в спину, лязгая и утробно урча, двигались страшные черные коробки. Танки!…

— Танки… танки! — животным страхом зашелестело среди бурьяна одно и то же слово.

У парней не было ни гранат, ни противотанковых ружей. Только несколько бутылок с зажигательной смесью.

Танки стремительно надвигались. Одновременно рос и ужас, с которым невозможно было бороться. Кто-то не выдержал и, вскочив на ноги, бросился бежать прочь, не разбирая дороги. Пулеметчику этого только и надо было. Обезумевших тут же настигала очередь.

Танковые орудия молчали. Видимо, экипажи боялись перелета, который может задеть своих. А скорее всего, не считали нужным тратить снаряды на этих гражданских неумех, затеявших безумное, заведомо обреченное дело. Зато танкисты-пулеметчики развлекались вдосталь. Утюжили поле, чуть заметив ползущего. Ребята, у которых были припасены бутылки с керосином, попытались их использовать. Но спички у всех отсырели. В отчаянии, пытаясь зажечь бутылку, они один за другим вскакивали и тут же становились легкой добычей строчивших из танков пулеметов.

Танковый взвод в составе пяти машин на ходу перестроился. Крайние машины, двигавшиеся до этого наравне с теми, что в центре, стали наращивать ход. Цепь постепенно превращалась в подкову, зажимая в свои края всех, кто находился в этот момент на поле. Полукруг постепенно сжимался. Выйти за пределы смертельного полумесяца не давали пулеметчики.

А затем началось страшное. Сидевший на бугре пулеметчик даже перестал стрелять и в какой-то момент отвернулся, чтобы не видеть происходившего на поле.

Тех, кто пытался отползти или, не выдержав, вскакивал на ноги и бросался бежать, находили пули пулеметов. Раненые, они падали и корчились от боли, пока на них не накатывала многотонная железная махина. Многие, потеряв последнюю надежду, так и лежали, зажав голову руками, уткнувшись лицом в землю, и шептали побелевшими губами с молоком матери усвоенную молитву.

Ион был одним из последних, кто еще оставался в живых. Спичка в его руках неожиданно вспыхнула, и он тут же подпалил свисавший из бутыли пахнущий керосином кусок тряпки.

Он поднялся прямо справа от танка, во весь рост. Он успел поднять бутылку с горящим фитилем над головой, когда пуля расколола ее вдребезги. Горящая жидкость тут же обрушилась на Иона, вмиг превратив его в бегущий факел. Но он успел придать своему телу направление.

Сгорая, обезумев от боли, он уже ни о чем не мог думать. Но тело, на уровне мышечной памяти, бросилось на круглый, торчащий сбоку бак. Над танком полыхнуло, и горящее горючее плеснулось на броню, проникая, через щели внутрь, заставляя кричать и визжать от боли задыхающийся от дыма и запаха паленой кожи экипаж.

Остальные машины, словно бы в отместку за подбитую машину, давили убитых и раненых, перепахивали вдоль и поперек поле, неразделимо смешивая человеческую плоть с мокрым прахом пуркарского чернозема. Будто бы какие-то дьявольские механизаторы, которые удобряли свои адские пашни, заботясь о будущих урожаях.

VIII

Никто из тех, кто форсировал в этот момент реку, не знал, что происходит совсем рядом, на заброшенном поле возле Пуркарского плацдарма. Но эти минуты, которые нагнали страху и отвлекли «пятисотых» от Днестра, оказались бесценными для переправлявшихся. Андрей и другие солдаты из его отделения вместе со всем взводом проходили на «поплавочном» плоту середину реки.

Днестр, вода в котором постоянно прибывала, стремительно нес большой плот вниз по течению. Сразу несколько бойцов с веслами, стараясь действовать синхронно и слаженно, правили плот к противоположному берегу.

Очереди и одиночные выстрелы, посылаемые по ним с позиций немецких штрафников, ясно обозначались фонтанчиками на поверхности воды. Эти фонтанчики заметно выделялись на ряби, которую едва обозначал моросящий дождь.

Другие плоты шли с такой же скоростью, наискось пересекая смертельно опасное пространство в стремлении как можно быстрее добраться до противоположного берега.

Вот один за другим взвились вверх несколько тонких, но высоких водяных столбов. Немецкий миномет пустил пробную серию. Последняя мина шлепнулась всего в метре от плота, на котором разместился первый взвод. Левую сторону конструкции подняло взрывной волной и шлепнуло о воду. Сразу несколько солдат посыпались с мокрого дощатого пола в ледяную воду.

— Лови, лови!… — тут же закричали те, кто удержался на плоту. Кого-то течением сразу утянуло под металлические баллоны. Барахтавшимся в воде пытались дать весла, протягивали длинные палки, используемые на манер шестов, чтобы отталкиваться от дна.

Одного из упавших сразу отнесло на несколько метров. Он отчаянно боролся за свою жизнь.

— Скидывай вещи, оружие скидывай! — кричали ему. Но тонущий не собирался расставаться со своей винтовкой. Мокрая одежда уже делала свое дело. Голова солдата постепенно уходила под воду.

Плот взвода Демьяненко несло как раз на него.

— А ну, братцы, держи меня за сапоги! — крикнул Аникин.

Упав на живот к самому краю плота, он, не дожидаясь, что его удержат, перегнулся и свесился вниз, к самому Днестру. Бондарь с Поповым, растолкав остолбеневших от неожиданности других солдат, едва успели поймать своего старшину за ускользающие голенища.

— Держи за ногу, а то из сапог выскользнет, — инструктировал Попова Богдан Николаич.

Нельзя было терять ни секунды. Вот край поплавков прошел мимо дергающейся головы тонущего бойца, которая полностью ушла под воду. Наклонившись, насколько возможно, Андрей погрузил свою руку в обжигающе холодную воду и ухватился за шиворот. Неимоверным усилием он подтащил бойца кверху. Тяжесть солдата, в полной боевой выкладке, мокрого, да еще барахтавшегося в сопротивлении течения, казалось, сейчас оторвет старшине руку.