Пуля из прошлого

«Хоть одна ничего, – подумал про себя Стас, незаметно разглядывая остальных двух дам. – Главбух – старая и толстая, юристка – тощая и на цаплю похожа. А эта – более-менее… С ней приятнее всего вести беседу».

– Вот как? – Он живо повернулся к девушке. – А вы ей звонили?

– Конечно, но у нее почему-то телефон отключен. Наверное, в самом деле заболела.

– Как же, заболела! – фыркнула вдруг длинноносая юристка. – Небось закувыркалась в постели и совсем голову потеряла!

– Жанна Юрьевна! – с упреком произнесла главбух и поджала губы. – Мы все-таки здесь не одни!

Крячко же, нисколько не оскорбленный тем, что при нем, постороннем, в сущности, человеке, принялись перемывать кости своей коллеге, выразил живейший интерес к услышанному.

– Что, такая бурная личная жизнь у девчонки? – подмигнув Жанне Юрьевне, спросил он.

– Я сплетнями не интересуюсь! – высокомерно ответила юристка.

«Ага, щас!» – подумал Крячко и спросил:

– А шеф, что же, так снисходительно к ней относится? Она же работу прогуливает! Вот мне мое начальство за такое быстро выговор вкатило бы, премии лишило, а в случае повтора, просто вытурило бы…

– Так она же его любовница! – сообщила Жанна Юрьевна. – Вот Халзин и закрывает глаза на ее косяки. Да она и по работе сколько портачила… Может, она вообще с ним пропадает?

– Не может! – вмешалась симпатичная заместитель главбуха, у которой на бейджике было написано: «Комарова Татьяна Николаевна». – Он же сам о ней вчера спрашивал, куда она делась. И звонил ей при нас.

– Он мог просто делать вид, – не растерялась юристка.

– Никакая она ему не любовница! – кинулась защищать девушку Татьяна. – Она бы мне рассказала!

– Да я сама видела! – воскликнула юристка, и дальше начался жаркий спор, в котором Крячко принял самое живейшее участие.

Через пятнадцать минут пребывания в бабьем царстве Станислав ощутил, как у него пухнет голова. От обилия слухов и домыслов, которые на него свалились, он чувствовал себя не очень уютно. Привыкший на работе к мужскому обществу, Станислав понял, что ему необходимо побыть одному, чтобы все сведения, полученные от разговорившихся дам, уложились в голове. Еще лучше пересказать все Льву и Петру – пусть сами разбираются, где правда, а где ложь.

Словом, к приезду директора фирмы Халзина Артура Дмитриевича Крячко уже мечтал поскорее покинуть это заведение. При появлении своего шефа женщины разом умолкли и мгновенно создали видимость бурной деятельности. Юристка нацепила очки и углубилась одновременно в изучение каких-то бумаг и компьютерных файлов. Комарова засела за 1С-бухгалтерию, а главбух, спохватившись, вновь принялась убеждать Крячко купить мебель, которая великолепно впишется в интерьер его квартиры.

Халзин оказался крупным высоким мужчиной, но назвать его крепким как-то не получалось. Артур Дмитриевич явно не уделял внимания занятию спортом, злоупотреблял пивом и калорийной пищей и вел малоподвижный образ жизни, о чем свидетельствовали нависающий над ремнем брюк живот и некоторая одутловатость лица.

Он быстро поздоровался со своими подчиненными и тут же поспешил к Крячко, любезно подавая ему руку и представляясь.

– Станислав, – коротко ответил Крячко, пожимая дряблую руку Халзина своей крепкой ладонью.

Халзин заговорил о том, что сейчас ему обязательно все покажут и расскажут, и мельком бросил, чуть повернувшись к Комаровой:

– Наташа не пришла?

Та отрицательно покачала головой.

– И не придет, – вдруг жестко произнес Крячко, поднимаясь со стула и двигаясь в сторону Халзина. – Свиридова Наталия Сергеевна была убита пятнадцатого июля в кафе «Бумеранг» двумя выстрелами из автомата. Первый же оказался смертельным. В кафе она была вместе со своим любовником Андреем Новиковым, с которым имела очень интересные отношения. И вот об этом, Артур Дмитриевич, я хотел бы с вами поговорить.

Произнося эти фразы, Крячко теснил растерявшегося Халзина в коридор. Его коренастая фигура неукротимо надвигалась на директора, словно грозя раздавить его. Боковым зрением Крячко видел, как округлились глаза у дамочек, слушавших его речь. Артур Дмитриевич пятился, глядя на Крячко ошеломленным взглядом.

– Полковник Станислав Крячко, оперативный уполномоченный по особо важным делам уголовного розыска МВД, – произнес Стас перед тем, как окончательно выпихнуть Халзина в коридор, и, достав свое служебное удостоверение, сунул его директору под нос.

Тот вглядывался в него, явно не видя, что там написано, и на лице его застыло выражение ступора.

В директорском кабинете, куда загнал его Крячко, Артур Дмитриевич сначала несколько минут сидел, переваривая полученную информацию, а Стас продолжал бросать фразы об убийстве в кафе, особенно напирая на то, что Наташа пошла туда в обеденный перерыв, и делая намеки на «пикантные подробности отношений между нею, Новиковым и вами, Артур Дмитриевич!».

В конце концов, Халзин пришел в себя и уловил, что Крячко пытается в чем-то его обвинить. Разговор пошел. Станислав безапелляционно «пришил» ему связь с Наташей, говоря о ней как о доказанном факте, а также открытым текстом поведал, что менеджер использовала свое служебное положение в личных целях и открывала внутренние дела фирмы своему любовнику. Его очень интересовало, что скажет на это Артур Дмитриевич.

Тот, как выяснилось, был не в курсе ни о каком сливе информации. От любовной связи с Наташей открестился начисто, хотя и не отрицал, что пытался делать некие телодвижения в этом направлении и был бы не прочь уложить молоденькую девчонку в постель. Крячко понимающе кивал, делая вид, что тщательно записывает показания Халзина в блокнот, который в крайне потрепанном виде хранился у него в кармане брюк и которым Станислав почти не пользовался.

Выслушав туманные разглагольствования Крячко о том, что «бухгалтерия рассказала все», Халзин гневно опроверг все обвинения в свой адрес и заявил, что пора провести «зачистку рядов». Сообщение о том, что скромная Наташа Свиридова пыталась за его спиной строить какие-то коварные замыслы, возмутило его больше всего – даже, кажется, больше, чем известие о ее смерти.

Крячко пытался «колоть» Халзина довольно усердно, но тот «колоться» решительно не желал. Тогда Станислав согнал всю бухгалтерию в директорский кабинет, где продолжил беседу. Дамы кричали и галдели одновременно. Распаляясь, они говорили и о предвзятом отношении, и о привилегиях, которые директор оказывает своим протеже, и о не выплаченной вовремя зарплате. Каждая кивала на другую, не забывая упрекать и Артура Дмитриевича. Досталось и Наташе, хотя каждая из дам оговорилась, что «вообще-то, о мертвых плохо не говорят».

После получасовых взаимных обвинений всех четверых слегка невменяемый Халзин заявил, что реконструкция в фирме будет проведена в самое ближайшее время и самым тщательным образом, что каждое слово, сказанное сегодня его подчиненными, будет учтено и припомнится им на совещании, которое Артур Дмитриевич проведет, как только окончательно успокоится. А сегодня он всех распускает по домам, потому что больше не доверяет никому. И насчет выплаты зарплаты за этот месяц очень сильно подумает.

Женщины снова подняли было галдеж, но тут вмешался Крячко, которому порядком поднадоела вся эта камарилья. Самым главным для полковника во всей этой утренней суете было четкое установление того, что на время перестрелки в кафе у Халзина имелось железное алиби: он находился в своей фирме, что подтверждал весь «женсовет». В тот жаркий день никому, кроме Наташи, не хотелось тащиться ни в какое кафе, и дамы решили пообедать прямо в кабинете, предусмотрительно захватив с собой из дома бутерброды и салатики. Их примеру последовал и Артур Дмитриевич. Так что версию о том, что он, рассвирепев, помчался в кафе всех пострелять, можно было смело сбрасывать со счетов. А уж думать о том, что он в спешном порядке кого-то нанял, полковник Крячко и не собирался.