Пуля на закуску

Я сжала кулаки. Хотя Кирилай был всего лишь призраком кольца, я ощущала на пальце его тепло, напоминающее мне о том, кто я. О тех, кто верит в меня. И волна отхлынула, давая мне возможность услышать собственный голос, придушенный, отчаянный, хриплый, наверное, от попытки перекричать страх.

Жас, это разводка. Мог бы он взять твою душу — хапнул бы ее первым делом. Ты бывала в переделках покруче — не часто, но бывала. И выжила. Просто стой, не отступая, и Бога ради, не давай себя запугать.

— Ты меня не сможешь здесь удержать.

— Я — Магистрат! — каркнул он, закидывая волосы назад, будто знал, как они красиво оттеняют его профиль. — Я все могу, что захочу. Видишь?

Он указал на публику.

У меня шея заскрипела от усилий не повернуться. Не посмотреть. И я не удержалась. Крики обожания сменились иными, и я, повернувшись и увидев, пожалела, что у меня нет ничего физического, чем блевать.

Зрители висели распятые — все до одного, прибитые к крестам, вертящимся, как ветряные мельницы. Все, кроме моего брата — его не было. О чем это говорит?

О том, что есть еще что-то в твоей власти.

Я попробовала шнур. Вообще-то я должна была иметь возможность вернуться по нему в собственное тело, но покрывшая его мерзость мешала, как шлагбаум. Надо придумать способ ее убрать, чтобы вернуться в тело. И побыстрее, уже золотистый цвет стал тускнеть. Если ждать слишком долго, эта линия пропадет, и я никогда не найду обратного пути.

Я посмотрела на Магистрата. Что ты и планировал с самого начала, подтирка адская? Держать меня здесь, пока у меня других вариантов не останется?

— Нравятся мне твои волосы, — сказал Магистрат. Я не отреагировала, поглощенная задачей продвижения по своей линии, но силой не удавалось снять покрывшую шнур слизь. — Знаешь, что означает этот белый клок? — спросил он меня. И продолжал, будто мы вели вежливую беседу: — Он говорит, что у тебя в аду есть очень близкий родственник, который коснулся тебя во время твоего посещения.

Тут я посмотрела на него, прищурилась и с трудом удержалась от угрозы. Все, что я могу сказать, подвергнет мать опасности.

Он захихикал от удовольствия.

— Вы вдвоем будете очень забавно смотреться.

— Я не останусь, — возразила я и закрыла глаза. Рауль, я тут крупно вляпалась. Идеи есть?

Ответа не было — да я и не ждала его, честно говоря. Очевидно, ад находится вне зоны действия сети.

Новый хор воплей заставил меня открыть глаза — на этот раз не из публики, из оркестра. Из глубины сцены вылетела группа бойцов. Все в белом, даже маски на глазах белые, и оружие их сверкало так, что глазам больно.

Вот был бы со мной Коул, он бы смог выразить словами, что я думаю. Выдул бы большой пузырь с виноградным вкусом и сказал бы с детским удивлением: «Ну прямо как ниндзя с небес».

Двое замахнулись на Ульдин Бейт кривыми саблями в узорах рун, сверкающих при поворотах, будто клинок разговаривал каким-то образом, пока его носитель сражался.

Ульдин отреагировала с неожиданной быстротой, соскочив с табурета и размахивая палками, как нунчаками. Палки описывали круги и с каждым оборотом вырастали, из шарообразных нашлепок высунулись острые шипы, и в руках демоницы оказалась пара палиц. Может быть, фэны средневекового оружия назвали бы их моргенштернами — утренними звездами. По мне, для такого красивого названия у них слишком зловещий вид.

Еще двое одетых светом воинов налетели на Зиан-Хи-чана. У этих двоих тоже были клинки, но прямые, массивные, куда более тяжелые для подъема. Зиан-Хичан раскрутил над головой гитару и хряснул ею об пол. А она, вместо того чтобы разлететься осколками по всей сцене, превратилась в его руках в обоюдоострую боевую секиру. И черт меня побери, если он не взмахнул этой штукой, как легендарный лесоруб Поль Баньян.

Третий демон, когда я взглянула на него, лежал на полу, и трое его противников били его чем-то вроде миниатюрных телеграфных столбов из серебра. Магистрат развернул было плеть, спеша на помощь своему поверженному оркестранту, но тут напали на него самого.

Его единственному противнику, сложенному, как боксер-тяжеловес, помощь казалась излишней, да он ее и не хотел. Пушечным ядром он врезался в Магистрата — у того глаза чуть не выскочили из орбит, полезли на лоб, как бывает, когда сталкиваешься с силами природы. Они свалились, колотя друг друга и хватаясь за рукоять плети.

Белый боец как следует ударил Магистрата в нос. Хлынула освобожденная кровь, из руки Магистрата выпала освобожденная плеть. Боец откатился в сторону, уже вооруженный и явно хорошо знающий боевые возможности туго сплетенной кожи со стальными наконечниками. Перетянув плетью Магистрата по боку, он снова покатился по полу, уходя от удара. Успел еще ударить по спине, а на третьем ударе Магистрат перехватил плеть, но перетягивание каната не успело даже начаться, как плеть порвалась.

Магистрат в ярости взвыл, и эхом откликнулась поверженная Ульдин Бейт, которую один из противников пронзил мечом, а другой отрубил ей полруки.

Зиан-Хичан еще держался, отбиваясь с безумной яростью берсеркера. Топор мелькал в воздухе широкой полосой, и не зря — что подтверждалось кровью на его лезвии и осторожностью противников демона.

Влажный стук кулаков по телу заставил меня опять обернуться к Магистрату и его противнику. Они дрались врукопашную, обмениваясь ударами и блоками с такой быстротой, что я просто остолбенела. Если честно, в мире такой драки не увидеть — кроме как на экране. Это была — почти — хореография. Магистрат ударил ногой в прыжке с разворота, нога просвистела на волос от головы белого воина. Только поставленный им блок и серия молниеносных ударов в ребра позволили ему остаться в игре.

Магистрат попытался провести рубящий удар по шее, взял слишком высоко и лишь сбил с противника маску. Белый воин глянул на меня с такой тревогой, будто я могла выступить против него свидетелем обвинения.

У меня ноги сложились, как бумажный веер — из тех, что делали мы с Эви из бабушкиного церковного листка. Вряд ли я грациозно опустилась на сцену — это было бы слишком хорошо. Я хлопнулась на задницу, но так как была бестелесной, больно не было. Но и красиво не было тоже. Только у меня в мозгу не осталось места для таких мыслей, он был переполнен до краев тем открытием, что только что я сделала.

Мой покойный жених стал небесным ниндзя.

Глава седьмая

Есть вещи, которые просто знаешь. Я стояла возле постели бабули Мэй, когда она испустила последний вздох. Куда она ушла — об этом можно еще долго дискутировать, но что она покинула наш мир — в этом я не сомневалась.

И потому в глубине души, где я напрочь отказывалась себя обманывать, я знала, что это было бы слишком хорошо. Но все же я хотела убедить все остальные свои аспекты.