Пуля на закуску

Когда она назвала его имя, я увидела перед собой образ. Когда-то этот безупречно одетый бизнесмен, с влажным блеском латиноамериканских карих глаз, с бронзовой кожей и блестящими черными волосами запросто покорил бывшую жену Вайля. Ульдин помнила разговор с ним, когда его обаяние испарилось, как бутылка шампанского. Он сидел непринужденно, смеялся искренне, широко открывая рот, так, что клыки видны были. Но угрозу, которая всегда ощущается от клыков, даже у Вайля, Самос умел аннулировать начисто взглядом, говорящим: «Мы же приятели!» Неудивительно, что устоять перед ним трудно. Этот шарм я чувствовала даже сквозь образ, созданный Ульдин.

Меня не удивило, что Самос ввязался в проект реванша. Он же и Иеля спонсировал. Но черт меня побери, если эти новости меня не ошпарили. Мне так уже надоело драться с его шестерками, что меня в буквальном смысле рвало, стоило мне о них подумать. А еще — жертвы. Господи, этот список читался, как стенка мемориала Гражданской войны, такой обширный, что не знаешь, с чего начинать. Быть может, с конца? С последнего убитого — портного, чье ателье он использовал как явочную квартиру. Этого человека он подвесил и выпотрошил, как оленью тушу. Сейчас он положил глаз на меня.

— Жасмин, что с тобой? — спросил шепотом Рауль.

— Ничего, а что? — Он кивнул на свою руку. Оказывается, я бессознательно вдавила в нее ногти так, что остались красные следы. Тут же я передвинула руку выше, на бицепс. — Извини, я не заметила.

— Ты видела прямо сейчас Самоса? — спросил Рауль. — Это может стоить той жертвы, что ты принесла ради прихода сюда.

Не зная параметров утраты, я вряд ли могла об этом судить.

— Наверное. В смысле, что от этого был толк. Но, зная себя, могу сказать, что просто возможность опознать объект вряд ли заставила бы меня расстаться с чем-то дорогим. Наверное, тут еще что-то.

— Может быть, причина, по которой он решил спонсировать сборщиков?

Я покачала головой.

— Я думаю, это просто месть. Как у самой Ульдин Бейт. Самос, очевидно, считает, что я убила его правую руку, его авхара, вампира-азиата с пристрастием к пастельным тонам по имени Шуньян Фа. Я его не убивала. Но у меня была с ним почти смертельная стычка, а потом он в тот же вечер сложил голову при неудачном покушении на другого вампира. Я не знаю, что говорил Фа про меня своему схверамину перед тем, как растаять дымом, и говорил ли что-нибудь. Но Самос знал, что я убрала и новичка-сборщика на той же яхте, куда он эмиссаром послал Фа. Свидетельства, что Фа пал от моей руки, были настолько шаткие, что вряд ли кто-нибудь захотел бы на них опереться на крутом склоне, но Самосу, очевидно, их хватало. Да и правда, присяжные могли бы повесить меня и при меньших уликах.

— Выйди вперед, — велел Магистрат Ульдин Бейт, вставая и отодвигаясь от своей скалы.

Сидящие демоны оживились. Вывесились языки, увеличились глаза, и, гм, кое-что еще тоже, когда она подошла, слегка неуверенно. Она опустилась перед Магистратом на колени, и он развернул плеть.

— Рауль, скажи мне, что мне это мерещится.

— Рад бы, да не могу.

Я не хотела смотреть, но чувствовала, что должна. Такую цену я готова была уплатить ей за убийство ее супруга.

Магистрат отклонился назад, плеть взлетела за его спиной — и обрушилась вперед. Кровь Ульдин Бейт плеснула в воздух. Я вздрогнула. Она вскрикнула. И я знала, что никакая месть не может этого стоить. Снова и снова полосовала плеть, в буквальном смысле сдирая шкуру со сборщицы, пока Магистрат не схватился за ее лохмотья окровавленной рукой.

— Вот он, фунт мяса! — воскликнул он. — Да будете вы, свидетелями!

— Да будем! — взревели демоны.

— Я видела достаточно, — сказала я Раулю. — Пошли отсюда.

— Вот тут я проснулась на борту «Чинука», за десять минут до приземления.

Я старалась не смотреть Дэйву в глаза — он, вероятно, Мог бы сказать, что я вру. Что были еще некоторые весьма тяжелые испытания, пока ад меня не отпустил. Но эти подробности я ни в каком варианте не стану рассказывать перед полным залом незнакомцев, среди которых есть агент Колдуна.

— Значит, это ты навлекла на нас сборщиков? — спросила амазонка.

Бергман решил, что ему не нужно ее общество и перебрался к окну рядом с Натчем, гигантом.

— Извини, не расслышала твоего имени?

— Ничего удивительного: я его не называла.

Мы уставились друг на друга — ни одна не хотела уступать.

— Это Грейс Дженсен, — сказала медичка. Похоже, она считала, что мы, девушки, должны держаться вместе в мире, где господствуют мужчины. — А я Адела Рейс.

— Очень приятно, — ответила я. — У тебя просто золотые руки.

Она пожала плечами — дескать, делаю свое дело.

— Ребята эти крутые. Чтобы их вывести из строя, нужно побольше, чем пара швов.

— Ты мне не ответила! — резко напомнила о себе амазонка Грейс.

Я посмотрела на нее лениво, зная, что это ее разозлит, и размышляя, до какой степени нужно ее злить. Может ли быть, что «крот» — она? И сейчас пытается вызвать в группе конфликт для срыва задания? Трудно сказать. Может быть, совершенно искренняя реакция на наше появление в ее жизненном пространстве и на те ранения, что получили из-за нас ее приятели.

— Я, так и быть, отвечу тебе из любезности, — сказала я, — потому что полагаю, что ты эффективнее будешь действовать, если будешь понимать, что происходит и почему. Но ситуация у нас вот какая, Грейс: мы с моим начальником получили задание убрать объект, и этим мы и будем заниматься. Ты можешь быть членом команды, а можешь быть орудием, которое мы используем для достижения цели. Тебе решать, быть тебе довольной или несчастной.

Пока до Грейс доходило, что она нарвалась на еще большую стерву, я обратилась к людям Дэвида:

— Когда Магистрат спросил Ульдин Бейт, кто ее спонсор, она сказала: «Эдуард Самос». Вам это ничего не говорит, а нам — очень многое. Самос — один из главных объектов для ЦРУ, вампир американского происхождения с тягой к мировому господству, и чем быстрее мы его завалим, тем лучше. Необходимо знать, что каждому сборщику нужен спонсор на земле. Некто, снабжающий сборщика телами, в которых можно обитать, и указывающий души, которые следует похитить.

Это пока все была правда. Вранье начиналось теперь.