Пуля уже в пути

Он заржал, словно мерин в стойле, но, внезапно прекратив хохотать, строго прикрикнул на меня, ткнув для убедительности стволом чуть ли не в брюхо:

— А ну, не балуй! Руки за голову и стой смирно, турист.

Последнее слово вылетело у него презрительно, словно я ему уже три года не могу вернуть червонец, занятый на пару дней.

— Я, да будет тебе известно, местный участковый, — представился он. — Майор Давыдов.

Мне его фамилия ни о чем не говорила. Разве что пришел на память легендарный партизан времен Отечественной войны 1812 года. Стихи, говорят, писал неплохие.

Пришлось подчиниться команде майора, хотя все мое существо протестовало против этого, требуя каких-то активных действий.

— Ты, мокрощелка, марш в машину. — Взгляд участкового стал колючим и жестким. — А ты, мразь, упал на колени и не вздумай шелохнуться. Иначе дырок понаделаю, как в решете.

Оксанка, недовольно поджав губы, медленно направилась к «уазику», обходя майора слева, явно оскорбленная. А я опустился на колени, проклиная все на свете и продолжая держать руки сцепленными на затылке. Пришлось прикинуться ягненком, убрав на время волчий оскал.

— Хорошо замаскировались, сволочи. — Участковый медленно приблизился, неловко пытаясь отцепить левой рукой от пояса болтающиеся там наручники. — Как же — туристы!

Он презрительно фыркнул и остановился рядом.

— Киллер ты профессиональный, вот кто. И малявку с собой везде таскает. Сразу и не подумаешь, чем занимается. Ориентировочка на тебя, уркаган, из Москвы еще вчера вечером пришла. Кого вы там хлопнули?

Я ничего не ответил, ошалев от происходящего. Может быть, ошибочка какая ненароком закралась. А майор продолжил разглагольствовать:

— Можешь молчать, если хочешь. Но от меня теперь не уйдешь. Так что отстрелял ты свое, Филин. И тебя, девка, посадят. Как пить дать, посадят. Лет на десять. Скольких вы успели завалить? А?

Мистика какая-то. Пронеслась мысль, что только Новиков или его толстожопые боссы могли так сдать меня. Но при чем здесь Москва? За мной числится только отстрел нескольких беспределыциков в Нижнем. Да и зачем партийцам-патриотам понадобилось меня сдавать? Не понимаю.

— А-а-а!!! — неожиданно завопила во всю глотку Ксюха. — Что это?!

Майор резко повернул к ней голову, повинуясь инстинкту. А Ксюшка стояла невдалеке, потупив глазки, как скромная институтка из Смольного, и носком кроссовки ковыряла в снегу небольшую лунку, мило при этом улыбаясь.

Я же, не пускаясь в длинные размышления, опрокинулся навзничь и со всей скопившейся дури врезал обеими ногами незадачливому участковому в коленки, едва не выгнув их в обратную сторону. Майор, глухо икнув от неожиданности, подломился, как родосский колосс, и попытался рухнуть на меня, пожелав, видимо, задавить обидчика насмерть. Едва успев увернуться от падающей туши, я резво оседлал его сверху, взгромоздившись на широкую спину. Тут же один из моих пистолетов уткнулся ему в ложбинку на жирном затылке. Ситуация поменялась коленным образом.

— Брось «пушку», — спокойно приказал я. — Иначе твоя толстомясая задница отправится на откорм червяков. Если, конечно, тебя найдут в ближайшее время. Все будет зависеть от того, сколько выпадет осадков.

Участковый отбросил в сторону «Макарова». Тот, проскользив пару метров вдоль колеи, замер. По щеке Давыдова от виска к носу проползла крохотная капелька пота, хотя было отнюдь не жарко: морозец ближе к вечеру усилился.

— А теперь ручонки за спину. — Я позволил себе даже улыбнуться. — Будем примерять твои браслетики.

Недовольно сопя, бравый майор постарался и это приказание исполнить. Но жир сковывал движения, и пришлось ему помочь. Он ойкнул от боли и злобно заскрипел зубами,

— Терпи, майор, и готовь себе лейтенантские погоны. — Наручники бесшумно защелкнулись на его запястьях. — Полковником тебе никогда не стать. Слишком много высококалорийной пищи потребляешь.

Я встал, возвышаясь над ним победителем. Ксюш-ка топталась рядом и с веселым прищуром наблюдала за нашей возней. Затем она оперлась о капот машины, не выдержала и звонко рассмеялась.

Я подобрал «пушку» участкового и, немного подумав, отщелкнул обойму. Спрятал ее в карман, а сам пистолет швырнул небрежно к лицу майора. Не хватает, чтобы на меня еще и нападение на ментов с целью завладения оружием повесили. Других приключений вполне достаточно на два пожизненных срока.

— Дурак ты, майор! — в сердцах бросил я ему, перевернув на спину и глядя прямо в злюще-испуганные глаза. — Ты даже не завтрак туриста, а толстолобик в томатном соусе. — И, ухмыльнувшись, укоризненно добавил, словно отчитывал бестолкового подчиненного в своем агентстве: — Кто ж по тайге в одиночку шатается? Тем более киллеров ловит. Но ты своим сослуживцам и начальникам передай, когда до них дочапаешь. Никакой я не киллер, это наглый поклеп и провокация. Понял? Был бы я убийцей, уже шлепнул бы тебя без угрызений совести. А ты еще поживешь, только давай договоримся больше никогда не встречаться. Ты абсолютно не в моем вкусе. Мне нравятся блондинки.

— Чего это я услышала? — Оксанка аж задохнулась от неожиданности, тряхнув в гневе черными как смоль волнистыми локонами. — А ну-ка повтори!

— Не обращай внимания на мою пустую болтовню, радость. Это я так неуклюже следы заметаю, чтобы на тебя не подумали.

— То-то же! А то я тебе покажу блондинок…

Стало весело и приятно. По всей видимости, девчонка пригрозила вполне серьезно.

Я выдернул у милиционера ремень из штанов. Он без него не замерзнет, а до поселка или до староверов доберется не скоро. К тому же руки скованы за спиной, что не способствует спортивной ходьбе.

— Поехали отсюда, Ксюшенька. — Я направился к машине. — Мы с тобой только что выиграли в рулетку российский лимузин.

Глава 15

«Уазик» недовольно фырчал движком и громыхал раздолбанными костями, но уверенно полз по таежной дороге, иногда подпрыгивая на глубоких выбоинах.

Несколько минут назад я с трудом развернулся на узкой дороге и, обогнув все еще валяющегося на обочине участкового, устремился к главному шоссе.

Едва мы с Ксюшкой очутились в машине, я сразу же поинтересовался:

— И как ты только додумалась устроить такой концерт?

— В кино видела нечто похожее, — гордо откликнулась она. — Правда, не предполагала, что такой примитивный фокус сработает. Думала, нам хана на этот раз.

— И я тоже так считал, пока ты не заорала, будто тебя сосной придавило насмерть. — Притянув к себе, я крепко поцеловал ее в щеку. — Ты у меня просто прелесть. И что бы я без тебя делал?

— Наверное, нары протирал бы в каком-нибудь Урюпинске. — Она радостно улыбнулась во все тридцать два зуба, гордая собственной сообразительностью.