Пуля в голове

В следующий миг О’ Рид согнулся пополам, хватая ртом воздух, а крепкий кулак Медичи, прилетевший здоровяку в живот, тут же обрушился ему на голову.

Обычному человеку такого удара хватило бы, чтобы уснуть навсегда — Виктор только крякнул.

А в следующий миг ирландец, не разгибаясь, с невнятным ругательством бросился на Джанфранко, снося его в сторону, будто тараном.

Диана вскрикнула, отскочив в сторону, когда мужчины опрокинули столик, два кресла и полку с книгами, едва не приземлившись в камин, и отбежала ещё дальше, когда уже ответные удары со стороны Медичи вернули Виктора в центр гостиной.

— Довольно! — резко окрикнули со спины.

Диана, прижимая ладони к горящим щекам, медленно обернулась. На пороге стоял напряжённый Джон Ллойд, а за его спиной толкались Эвелин с Луисом, стремясь получить лучший обзор.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — потребовал менталист, обращаясь в никуда.

Ответить ему не мог ни один из оппонентов: в момент, когда телекинетик пересёк порог гостиной, оба застыли в причудливых позах.

— Диана, — обернулся к ней Джон. — Хоть вы расскажите!

— Да что тут рассказывать, — фыркнула, протиснувшись мимо мужа, Эвелин. — Франко и Виктор не поделили мисс Фостер. Ну же, дорогая, — обратилась к ней миссис Ллойд. — Успокойтесь, прошу вас. Ну, повздорили ребята, с кем не бывает?

Диана лишь теперь заметила, что мелко дрожит, а по полыхающим щекам катятся слёзы.

— Мне… мне так стыдно…

— Вот ещё! — возмутилась Эвелин, обнимая её за плечи и мягко разворачивая к выходу. — Если мальчикам вздумалось немного размяться, вы тут причём? Идёмте, идёмте! Джон тут сам разберётся.

Луис проводил их ошарашенным взглядом.

— Так, — услышала Диана уже за спиной, — я вас сейчас отпущу, а вы пообещайте не поубивать друг друга. Договорились? Моргните… Виктор, на мой день рождения! Хотя бы один день — ты мог вести себя пристойно? Что? Не ты?! Господи, Франко!

Если даже ты, оплот благоразумия, сорвался, то куда катится этот чокнутый мир?!..

ГЛАВА 12. Старые знакомые

«Можно ли простить врага? Бог простит! Наша задача — организовать их встречу»

Аль Капоне

Они проехали через весь Манхэттен в тягостном молчании. Даже Луис не ронял ни слова и дышал, кажется, через раз, внимательно следя за дорогой. Такая аккуратность лишь отчасти объяснялась скользким шоссе и налипавшим на стекло мокрым снегом. По большей части Альтьеро держал язык за зубами, чтобы не привлекать внимания мрачного, как туча, дона Медичи.

— Диана, — первым нарушил тяжёлое молчание Джанфранко, когда они заехали на Бруклинский мост. — Взгляните на меня.

Диана с трудом оторвалась от спасительного окна и посмотрела итальянцу в глаза. Джанфранко нахмурился ещё сильнее, разглядывая её почти угрюмо.

— Простите, — тяжело проронил наконец итальянец. — Я напугал вас.

Отпираться не имело смысла: Эвелин потребовалось полчаса, чтобы успокоить её, а большую часть косметики пришлось всё-таки смыть. Миссис Ллойд остудила горящие щёки и помогла немного припудрить подпухшие глаза, но этого явно оказалось недостаточно, чтобы обмануть столь внимательного наблюдателя, как мистер Медичи.

— Сам себя не узнаю, — так же тяжело продолжил Джанфранко. — Вы… не должны были этого увидеть. Я думал, я на такое уже не способен. Оказалось, выдержка вполне может изменить, когда речь идёт о…

Медичи не договорил, а Диана не переспрашивала. Они выехали на середину моста, так что свет мелькнувших фонарей высветил мрачное лицо итальянца — и свежую ссадину на его скуле. Та странным образом ещё кровоточила, и Диана полезла в сумочку за носовым платком.

Пузырёк парфюма в сумочке оказался кстати; смочив платок, Диана осторожно коснулась им припухшей скулы Джанфранко. Итальянец замер на миг, затем перехватил её ладонь, не позволив ей соскользнуть с лица.

— Боитесь, что я увижу настоящего Джанфранко? — помедлив, тихо спросила Диана. — Но вы забываете: я жила в Мексике. И многое повидала за время жизни в Хуаресе. Пожалуй, что я отвыкла… мирная жизнь расслабляет… Меня смутило внимание, мистер… Джанфранко, — тут же исправилась Диана. — А не ваша… несдержанность.

Медичи медленно опустил их сжатые руки, и Диана некоторое время смотрела на их переплетенные пальцы.

— Меньше всего я хотела бы вновь ступать в те же воды, — негромко произнесла она, не глядя на итальянца. — Но сегодня доктор Вольф говорил о травмах… и я наконец поняла важное: я тоже не смогу жить обычной жизнью. Все эти годы я очень старалась, но никак не могла влиться в добропорядочное американское общество. Я слишком многое повидала, чтобы годиться для мирной жизни. Знаете, когда я жила в Колорадо, меня звали на свидания. И я каждый раз отказывалась. Миссис Фостер спрашивала, а я только сейчас поняла, почему. В сравнении с пережитым, вечера танцев и романтические драмы сверстников казались мне… мелкими. Это не их вина, — тут же оговорилась Диана. — Это моя сломанная психика.

Медичи крепче сжал пальцы, накрыл её ладонь второй рукой. Теперь они сидели, пожалуй, даже слишком близко, но Диана не боялась. Не разумом менталиста, но обыкновенным женским чутьем она понимала: Медичи не причинит ей вреда. И не сочтёт нечаянную близость приглашением.

— Молодые парни, которые звали на свидания, казались мне детьми, — тихо продолжила Диана. — Они не видели того, что видела я. Они не пережили ада, а потому не могли стать мне ни равными партнёрами, ни, на тот момент, интересными собеседниками. Я не понимала их безопасный мир, они не видели мой. Доктор Вольф прав — кто из нас не травмирован? Мне казалось, я почти излечилась. Почти выдохнула, вкусив мирной и самостоятельной жизни. Но человека, который бы понимал, через что я прошла, я так и не встретила. Что же до близких отношений… Простите, Джанфранко, я видела только грязь. И во взглядах дона Флореса, когда он смотрел на меня, и в тот вечер, когда он впервые меня коснулся… не как отец коснулся!..

Рука непроизвольно вздрогнула, но Медичи не выпустил. Только погладил тыльную сторону ладони большим пальцем, не то успокаивая, не то поддерживая.

— Война в Хуаресе случилась очень вовремя, — переждав болезненный спазм в горле, продолжила Диана, — а побег в пустыню стал желанным избавлением. Что я видела потом, Джанфранко? Снова пустые переживания случайных подруг, вроде Киры, и тот ужас, что показывала мне Амели, ища избавления от боли…

— Бывает иначе, Диана.

— Но я этого не видела, — беспомощно проронила она, поднимая глаза. — Я ничего не знаю, кроме постоянного бегства.

На мгновение показалось, что Медичи снова её поцелует. Синие глаза потемнели совсем как тогда, в танце, но итальянец сдержался. Перед глазами пронеслись чужие образы, которые Джанфранко попросту не удержал в голове, и Диана вспыхнула, увидев среди чужих воспоминаний себя. В соблазнительном бордовом платье, доверчиво вкладывающую свою ладонь в его…

— Я не домашний мальчик, Диана, — негромко проронил Медичи. — Мне не нужно объяснять, что вы видели. Я всё это прошёл сам.

— Я знаю, — быстро кивнула Диана, высвободив ладонь. Растёрла плечи прямо через пальто. — Я чувствую в вас равного, Джанфранко. Я только… очень боюсь ошибиться. Вы не сеньор Флорес, но вы тоже… лили кровь. Я это просто… знаю.