Пуля

— Сева? — пролепетала она, переводя взгляд с моего лица на зажатый в руке пистолет.

— Дома есть кто? — невежливо спросил я.

Галка помотала головой, отходя спиной в сторону комнаты. По дороге она споткнулась о желтый пуфик и грохнулась на пол. Удивление на ее лице снова сменилось страхом, а потом вообще потеряло какое-либо выражение.

— Ты что, — бесцветным голосом произнесла она, — убьешь меня?

— А есть за что? — усмехнулся я.

— Не финти, — неожиданно резко ответила Галка, отползая в сторону. — Думаешь, я не наслышана про твои подвиги? Да мне Гоша все уши прожужжал про тебя.

— Ты бы на диван села, — посоветовал я. — Еще простудишься. Не май-месяц.

Галка послушно встала с пола и уселась на диван. Я опустил пистолет, но убирать не стал.

— Значит, ты пришел убить его? — пытаясь казаться безразличной, осведомилась она и закинула ногу на ногу. Я фыркнул. Пародия на Шарон Стоун была довольно жалкой. Галка этого не поняла, выпятила вперед бюст и надула губки. Зрелище было смехотворное.

— А его за что? — поинтересовался я.

— Ну, ты же этот… народный мститель. Тимуровец и все такое, — изрекла Галка, пытаясь придать голосу чарующие модуляции. — Забираешь деньги у богатых и отдаешь их бедным…

— Так Робин Гуд делал, а не тимуровцы, — напомнил я. — Тимуровцы, они поленницы складывали, воду таскали и детей нянчили.

Галка повела плечами. Бюст колыхнулся, но выглядело это невероятно смешно, а отнюдь не эротично.

— Ты не простудишься, пытаясь казаться соблазнительной? — забеспокоился я. Галка мгновенно ссутулилась и опустила голову.

— Ты же знаешь, что я тебя долго любила, — насупившись, произнесла она. — Ты никогда на меня не обращал внимания. Просто тощая девчонка с косичками, которая после того, как ты принял меня в пионеры, бегала за тобой и заглядывала тебе в рот. А ты называл меня малышатиной… Я ничего не забыла…

— Я все помню, — холодно ответил я. Галка медленно встала и, покачивая бедрами, пошла ко мне.

— Я все еще к тебе неравнодушна, — хрипловато пролепетала она. — Ты же знаешь, первая любовь долго не забывается… Я уже хочу тебя… Поцелуй меня!

Галка села на колени передо мной и начала расстегивать на мне рубашку, потом вдруг бросила это и потянулась к джинсам, но остановилась, когда ствол пистолета уткнулся ей в бок.

— Сегодня у меня другие дела, — резко произнес я. — Сядь на место.

— Что?

— Сядь на место, — повторил я. — Я тебя поцелую. Потом. Если, конечно, захочешь…

Галка поднялась с колен. Глаза ее злобно сощурились. Она небрежно запахнула то подобие халатика, которое на ней было.

— Что, — проговорила она, словно выплюнула, — не так я хороша для тебя?

— Причем тут это? — тускло спросил я.

— Думаешь, я шлюха? Да не отвечай, я по глазам вижу. Побрезговал. А вот Гоша меня любит. Я его из тюрьмы ждала, передачи носила. Ни одна из его мочалок к нему на свидание не ездила, а я моталась, в другой город, между прочим. И он это ценит! Я, может и шлюха, а ты — убийца! Ты столько народу убил, что на целую армию хватило бы.

— Я никого не хотел убивать, — механически ответил я.

— Ну, конечно, — фыркнула Галка, автоматически поправив съехавший халат. — И сюда ты пришел, чтобы засвидетельствовать нам свое почтение.

— Умных книг начиталась? — фыркнул я. — Слово "амфибия" однако выучить не смогла…

Губы Галки дрогнули, а глаза вытаращились до невозможности.

— Так это ты стрелял в нас на берегу? Господи, а я с тобой еще разговоры разговариваю… Да ты же нас там убить хотел!

— Хотел бы — убил, — криво усмехнулся я.

— Да из-за тебя Гоша сидеть нормально не мог целых три недели! — взвыла Галка, взвиваясь с места.

— Сядь! — прошипел я. Галка, приготовившаяся орать, взглянула на меня и захлебнулась. Очевидно, выражение лица у меня было не слишком приветливым. Она уселась на краешек дивана, прерывисто дыша, отчего ее грудь вздымалась, словно надувная лодка, накачиваемая легкоатлетом. Мы, не мигая, смотрел друг на друга.

— Хочешь чаю? — вдруг вполне миролюбиво спросила Галка.

— Хочу, — ответил я. — Пошли на кухню. Только глупостей не делай.

— Не буду, — пообещала Галка и застенчиво улыбнулась. На кухне она сноровисто вскипятила чайник, насыпала в вазочку печенья, открыла коробку конфет и, достав из холодильника пару упаковок с нарезанным сыром и салями, начала делать бутерброды. Все это время я внимательно следил за ней, стоя у холодильника. В руках у Галки мелькал нож, но я сильно сомневался, что у нее хватит умения метнуть его в меня, тем боле, что нож был для масла, с закругленным кончиком и зубчиками, легкий, почти невесомый. Чтобы метнуть такой нож с ущербом для противника нужно всерьез постараться. Видимо, Галка это понимала, поэтому никаких попыток она так и не сделала. Она перенесла продукты в комнату на маленький стеклянный столик, разлила чай и села на прежнее место. Я тоже сел, и начал уписывать бутерброды. Я все-таки был голоден, но не терял из виду Галку. Она смотрела, как я ем, и улыбалась. Чай пили молча. На лице Галки отражалась глубокая борьба, потом она не выдержала.

— Расскажи, что произошло. Гоша об этом говорил урывками. Он сказал, что ты сошел с ума. Он меня постоянно о тебе расспрашивал. Как получилось, что ты… стал убивать?

И я рассказал. Рассказал все, начиная от Лехиного визита, встречи с Толиком Бешенным в карьере, и заканчивая стрельбой во дворике, где была ранена Катя. Я ни словом не упомянул, ни о Шмеле, ни тем более о Дрюне. Галка слушала, не задавая вопросов, а по ее щекам катились слезинки. На улице изредка шумели подъезжающие машины, где-то пьяный голос горланил что-то неразличимое, жутко фальшивя. Только вслушавшись, я различил извечно русский мотив и слова, в которых некто сетовал на мороз, который морозит не только седока, но и его домашнее животное из породы непарнокопытных. Часы тикали, за стеной слышался детский плач: это надрывался новорожденный ребенок.

— Ты его убьешь? — мертвым голосом спросила вдруг Галка.

— Кого?

— Гошу.

Я медленно покачал головой.

— Гоша не имеет к смерти моих родителей никакого отношения. Я просто хочу задать ему несколько вопросов. И если он ответит мне по-хорошему, я просто уйду.

— Не ври, — запальчиво выкрикнула Галка, — я, может и дура, но прекрасно понимаю, что свидетелей после таких разговоров не оставляют. Ты нас прям тут и кончишь!

— Зачем?

— Чтобы мы не проболтались!

— Глупости, — фыркнул я. — Да Гоша будет только рад, если кто-то разберется с Беком. Конкурент уйдет с дороги, а Гоша выйдет из этой игры чистеньким.

— А ты думаешь, что после того, как ты уберешь Бека, ты спокойно будешь жить себе припеваючи? Да на тебя объявят охоту все, кому не лень. Рано или поздно тебя поймают.

Галка выпалила это на одном дыхании и вдруг осеклась, со страхом глядя мне в глаза. У меня действительно не было никакого повода оставлять ее и Гошу в живых, зная, что они снова откроют на меня охоту.