Пункт выдачи № 13
Шрифт:
— Если я умру во сне, то вряд ли помогу тебе в реале! Не заигрывайся!
— Ты понял? — открыл рот Касьян и пнул ногой зацепив бедро, так что треснула кость, — Понял всё?
— Конечно, — отвечаю я, хромая бочком и смотрю на лезвие, которое начинает подниматься, — яснее некуда. Отвали, нечисть поганая!
Вот жеж. Язык мой — враг мой. Касьян гудит, как трансформатор и поднимает оружие над головой, как самурай свой меч. Нет, это не он гудит. Это опустился рубильник на стене и Федька дергается на стуле покрывшись искрами как ёлка конфетти и огоньками.
— Хороший расист — мертвый
Трещит разряд и я прыгаю, но зависаю в воздухе горизонтально, между небом и землей. Синяя переливающаяся струя искр бьет и разлетается искрами где-то между ног. Я с трудом поворачиваю голову и вижу как поднимается ёлка со стула и как бьет синий луч, как разлетаются деревянные осколки и лопается трансформатор, а я всё еще в полете и вижу как движется объятый электричеством начальник кладбища. Выкручиваю шею и вижу как бьется в конвульсиях длинная фигура с поднятым оружием, а из клинка льется вверх ярко-синяя энергия, расплываясь черным живым пятном на потолке.
— Ты тоже молчал! — кричит то, что было казнено, — Ты тоже молчал!
Бок взрывается болью, кажется достал меня гад.
Четвертый сон за один заход это уже много. Я поднялся с пола, в который уже раз и осмотрелся. Вокруг белым-бело будто в облаке находишься пушистом и светлом. Ярко светит солнце, но не может разогнать туман вокруг.
Из тумана навстречу выходит белая, сияющая фигура, похожая на ангела и я отступаю. Я тоже в белом. Широкие рукава, свободная легкая, как паутина одежда, жаль такое бывает только во сне.
— Теперь ты понял? — спрашивает фигура и подходит ближе. Я вглядываюсь в неё и узнаю. Это Федор Крюков, изменившийся напрочь, его светлая копия. Он весь в белом, гладко выбритый, причесанный, а может быть и постриженный. Никаких морщин, кругов под глазами, прыщей. Даже походка и постановка головы изменились.Теперь он уверенный в себе и своих силах, шагает так, как будто перестал бояться навсегда. Держит голову прямо, как римский император. Смотрит на меня так, что мне хочется опустить глаза, а не наоборот.
— Здравствуй, Игорь. Теперь ты понял?
— То, что ты хотел сказать? Думаю да.
— Расскажи мне. Расскажи им. Ты хочешь выйти?
— Я еще немного побуду. Это последняя сцена? Это всё, что ты хотел показать?
— Я ничего не показываю. Меня здесь нет. Разве ты не видишь? Это просто твой сон и работа подсознания. Что ты понял?
— Ты изменился. Похорошел. Умылся даже. Есть попить, а то в горле пересохло?
Он было потянулся куда-то идти, но замер.
— Может есть, а может и нет. Что ты делаешь, Игорь?
— Ищу символы. Вот же… Во сне не могу соврать. Правда, и ничего кроме правды. Спроси меня о чем-нибудь постыдном, посмотрим, смогу ли я увильнуть?
Крюков замер и молчал. Во сне не любят говорить о символике и образах. В отличии от нас, тех, кто пришел извне.
— Есть кто дома? Федька, ау?
— Что ты увидел во время этого путешествия? Расскажи мне, Игорь.
— Мне нравится, как ты разговариваешь здесь. Не то что вовне. «Детки-конфетки, 'боюсь-боюсь, что делать»? Тебе следует поучиться у своего сонного
приятеля, как вести себя в обществе.— Что ты увидел на детской площадке?
— Не бубни, Федька. Но раз уж так хочешь.
Я сделал вид, что вспоминаю и пару секунд смотрел вверх, почесывая подбородок.
— Вспомнил. Я видел там детей. Счастливых, радостных веселых детей, которые играют в любимые игры и счастливы. Так? А за ними следит строгая, но справедливая и ответственная воспитательница.
— И что это значит? — продолжал допрашивать меня человек из сна.
— Наверное то, что ты любишь детей. Желаешь им добра. Может быть иногда подглядываешь за ними, только ради того чтобы защитить их. Воспитательница это ты? Твой образ?
— Что ты видел потом?
— Так значит? Допрос. Ну, окей. Во втором сне я видел падающих с неба детей и мне пришлось их спасать. Почти как Дед Мазай и зайцы. Это значит, что дети в опасности и кто-то должен прийти им на помощь? Так? Верно? Чего молчишь.
Сияющая фигура молчала и искрилась. Но ни что не длится вечно, а во сне не бывает тишины и пауз.
— Дальше, пожалуйста.
— Вот как? Уже просьба. Что же было дальше? Дай вспомнить. А, там начался совсем жестяк. Если честно, я не понял. Ты прошелся по зеленой миле, а рычаг нажал тот, кого нельзя называть одним именем. То есть Касьян Безымянный. Вроде бы как наш союзник, хоть и немного злой и больно дерётся, но наш. Или нет?
Человек из сна молчал. Думал. И заговорил.
— Теперь когда мы встретились, что ты скажешь, друг? Что ты сделаешь с Касьяном? Мы справимся?
Хорошо, что в этой мантии есть карманы и то, что я нес сквозь сны осталось со мной. Я сунул руку в карман и сжал резинового утенка. Он крякнул. В тишине это прозвучало как выстрел. Я вытянул игрушку и протянув руку сжал кулак. Сквозь пальцы потекла вода и капли шипя падали на пол.
— Что? — теперь человек из сна шагнул назад, а я заговорил.
— Прихватил с детской площадки. Так захотелось. Я что-то понял уже тогда и сейчас убедился окончательно, но можно поспорить.
— Что? — беспомощно повторил сон.
— Был у меня небольшой опыт в разгадывании символов. Нырял и выныривал удачно, поэтому меня такими дешевыми постановами не проведешь. Начнем с начала. Детская площадка с маленькими воробышками.
Я сплюнул в лужу, образовавшуюся у ног после утенка.
— Что могло пойти не так? Долго думать не пришлось.
Я сделал паузу, ожидая ответа или нападения, но не дождался.
— На площадке были только обычные дети. Только наши. Ни одного вампирёныша, домового, оборотня, призрака, гномика — никого. Только наши, местные, чистая кровь. Ни одного пришельца. Что странно, пропали ведь и те, и те. Переживать ты должен был за всех деток, потому что носил конфетки по всему городу. Это была первая зацепка. Как тебе это, Иван Дурак?
Он не повелся даже на прямое оскорбление. Держал марку, но мне было о чем ещё рассказать.
— Знаешь, что я заметил в лодке? Дети улыбались. У них не было страха в глазах, они не кричали. Детки улыбались, будто играли в игру. Опять фейковый сон, напущенный чтобы запутать проверяющего или ты просто дурачок? Не думаю.