Пурград

– Из этого всего меня удивляет только то, что ты работаешь в какой-то компании.

– А по мне так это самое логично. Не сама же я решила искать ЭГМ. Скорее всего я бы о нём и не узнала, если бы не мои благодетели. А так меня отправили сюда исследовать его деятельность и передать найденную информацию моей корпорации. К слову, ты больше не сталкивалась с андроидами?

– Сталкивалась, как раз недавно. Эта консервная банка сказала мне, что ЭГМ собирается мне помогать.

– Получается, ты можешь выйти с ним на контакт?

– Не я это контролирую. В последнее время эти железяки появляются в моей жизни без предупреждения. И каждый раз в не самые лучшие моменты жизни.

– Жаль, но это всё равно крайне интересная подробность. Я даже заинтригована тем, что же может скрываться в электронном мозгу этой штуки... или всё же не электронном?

– Ну нет, человеческий разум не способен на подобные безумства.

– Ты очень сильно недооцениваешь людей, моя дорогая. Они и на большее способны, я знаю это по опыту.

– Может ты и права. В свете всех событий, что произошли со мной за проходящую неделю, я готова в это поверить.

– Начинаешь разочаровываться в гоминидах? Как это знакомо. Я как раз после своего разочарования и ушла в науку. Захотелось исправить мир, перестроить его заново.

– Думаешь, что это возможно? Что за всеми стремлениями не придёт Хутсунея?

– "Хутсунея"?

– Пустота. Пустота и разочарование. Я тоже не так давно узнала это слово, но оказывается, оно выражает столь многое...

– Чушь! Около нигилистическая пессимистическая дурость. Всё можно поменять. Разве ваш город тому не доказательством? Все жители Пурграда, что не являются бесшёрстными, смогли изменить не только свой облик, но и свою природу. И всё это благодаря одной лишь мутагенной жидкости.

– Это вроде как не совсем добровольный процесс был...

– И что с того? Если можно что-то изменить один раз, то можно и повторить перемену. Главное желание. Можно даже не менять свой вид, общество или что-то подобное. Ведь необязательно начинать перемены сразу с больших вещей. Даже лучше будет начать с чего-то мелкого и приземлённого. Например, можно изменить себя. Просто чуть-чуть подкорректировать своё поведение и свои решения.

– Разве многое это может поменять?

– Всё. Весь мир и его восприятие. Кажется, я где-то слышала, что если вокруг сплошная тьма, то можно легко развеять её, самолично став лампой. Улавливаешь метафору?

– Вполне. Нужно значит поменять свой образ мысли...

– Только и всего.

– Что ж, тогда первым делом сделаю кое-что гуманное. Меня предупредили, а вот ты вряд ли знаешь. Как только мы прибудем наверх, то всю эту толпу встретят законники. Чтобы не попасть под раздачу, надо будет развернуться и бежать назад. Там будет узкий проход, через который мы сможем безопасно уйти.

– Да? Крайне мило с твоей стороны рассказать мне об этом. А то плана о том, что делать сверху у меня не было.

– Просто плачу добром за добро. Твои кушанья самое вкусное из того, что я ела за последние дни.

– Так и возникает дружба.

– Я крайне на это надеюсь, а то с друзьями у меня ныне как-то совсем не очень.

– Ну, это не беда. Всё пройдёт и изменится. Такие дела.

Она подарила мне очаровательную улыбку и уже через пару мгновений будто растворилась в толпе. По крайней мере, мне уже было некогда её искать, ибо лифт прибыл в финальный пункт назначения. Я снова оказалась в свете неонов, на какой-то индустриальной площадке. К ней уже подлетали броневики "Гончих". На подножке одного из них я заметила знакомого белого волка в полимерной броне. Не став дожидаться более близкого знакомства с псом Правительства, я бросилась бежать к узкому переулку между двух монолитных бетонных стен.

Стоило мне достигнуть этого переулка, как сзади тут же послышались крики и гам толпы. Обернувшись, я увидела, что на площадку уже полетел дым и что-то светящееся. Среди бесшёрстных началась паника и они начали разбегаться кто-куда. Кажется, бунт был подавлен, толком не успев начаться. Неужели так было и будет всегда?

the_children’s_crusade.txt / Der Steppenwolf / Purgrad / Art

Пять сотен лет назад, в 1969 году произошло событие с которого всё и началось. Событие, которое изменило всё. Ни до, ни после не случалось чего-то подобного, но мир даже не заметил произошедшего. Поначалу. Нам до сих пор неизвестны обстоятельства, только сам факт: в одной секретной лаборатории был впервые синтезирован "Мимезис".

Имени его изобретателя не сохранилось, как и какой-либо информации о том, что именно привело к открытию. Есть только голый факт: "С 1969 года человечество получило возможность изменять свою оболочку".

Вместе с этой новообретенной способностью, во многих людях проснулся внутренний зверь. То первородное звериное естество, что пряталось тысячи лет в глубинах сознания, то и дело воплощаясь в искусстве, культуре и религии, но никогда не занимая главенствующего места в мироустройстве.

Пещерные люди одевались в звериные шкуры, поклонялись священным духам животных и в целом были частью живой природы. Во всех возможных смыслах их единение со зверем было абсолютным. И всё же они стали первыми, кто стал отрываться от своих корней. От той праматери-волчицы которая вскормила Ромула и Рема, тюрков, да и всё человечество. Они первые отстранились от того чрева, которое их породило.

Время шло, молоко на губах давно обсохло, а мать стала забываться. Стали исчезать и те ритуалы, которые соединяли человека и зверя в одно целое. Остались только звероподобные боги. Возникли города. Во всех местах, куда бы не шагала цивилизация, ещё оставались следы первородной природы человека. В жаркой стране Та-Кхемет поклонялись шакалу, ибису и крокодилу. В джунглях Мезоамерики славили ягуара, змея и койота. И лишь в степях Турана ещё помнили о прямом родстве. Но и это продлилось недолго.

Люди развивались, и с каждой новой технологией росло наше самомнение. Вместе с ним былые боги, заменялись новыми, более похожими на человека. Они создавались по образу и подобию высшего примата, вскоре вытеснив всё звериное из веры. Животные спрятались, скрылись в мифах, легендах и преданиях. Кто-то растворился в детских сказках, а кто-то стал героем сказок для взрослых. В сознании человека его собственное естество ушло в глубины сознания, куда-то на подкорку мозга.

Лишь у некоторых энтузиастов и мыслителей внутренний зверь находил выход наружу. Они одевали шкуры, чтобы скрыть своё слабое естество обезьяны. Никто не любит обезьян и эти храбрые люди находили приматов отвратительными. Особенно диких. Они больше всего показывали все пороки "человечности": ненависть, зависть и жадность. В них не было ни эстетики, ни силы. Но этот факт сыграет многим позже.

Пока ещё лысые обезьяны возвышались над миром. Они безраздельно правили планетой, с каждой технологией всё больше убеждаясь в своей исключительности и важности. Разумеется, что это была лишь иллюзия, мираж величия, за которым скрывалась всечеловеческая слабость.

Люди в человечьих шкурах стигматизировались, изгонялись и притеснялись. А потом появился "Мимезис". И люди в шкурах наконец могли перестать быть людьми. Получили возможность обрести свободу и силу. Но это не привело к счастью.