Пурпурное сердце
Шрифт:
– Помощь? – восклицает он. – Какая еще помощь, Деннис? Заплатить за него налоги? А может, он хочет, чтобы я поменял ему шину? Интересно, чем я могу помочь духу? – Он срывается на визг, от чего перехватывает горло и начинается кашель.
Деннис невозмутимо смотрит на него.
– А почему ты у него не спросишь?
– Как же, конечно.
– Тогда я спрошу.
Майкл наблюдает за его удаляющейся фигурой. Сам он стоит как вкопанный, ноги словно приросли к земле и кажутся тяжелыми и никчемными. Такими же, как в том сне, когда надо было бежать.
Он хочет задержать
Больше месяца проходит в тишине и спокойствии, исчезли ночные кошмары. Если Майклу и снится что-нибудь, то к моменту пробуждения все ночные призраки благополучно исчезают.
Его жизнь возвращается в привычное русло. Никаких бередящих душу вопросов.
И вот как-то поздно ночью Деннис заходит к нему в комнату и будит его.
– Я только что долго разговаривал с твоим другом.
Майкл садится в постели, трет глаза, чувствуя, как колет руки пробивающаяся на щеках щетина. Деннис нарушил очень важный, хотя и негласный договор, разбудив его посреди глубокого сна. Лучше бы он этого не делал.
– С каким еще другом?
– Его зовут Уолтер.
– У меня нет друзей по имени Уолтер.
– Теперь есть.
Только тогда до него наконец доходит смысл сказанного, и уже нет ни необходимости, ни желания продолжать с вопросами.
– Зря ты канителишься с этим, Деннис.
– Это была не моя идея. Послушай, если, конечно, тебе интересно, – он сказал мне, чего добивается.
– В каком смысле?
– Ну, что ему нужно от тебя.
– Нужно от меня?
– Проснись, старик.
Он что, спит? Вся проблема в этом?
– Хорошо, – произносит он, с наигранным безразличием прислушиваясь к дрожи в собственном голосе. – И что же ему от меня нужно?
– Он хочет, чтобы ты нашел Эндрю. – Это имя проваливается в глубины его сознания, как человек проваливается в зыбучие пески. Чем отчаянней сражаешься с песком, тем быстрее тебя засасывает. – Должно быть, ты в самом деле как-то связан с этим парнем, иначе тебе не приснился бы тот сон.
Майкл с таким трудом проглатывает стоящий в горле ком, что не только чувствует это, но и слышит.
– Я не хочу иметь с этим дело. – Сейчас в нем борются две половины его самого. Одна сознает, что уже слишком поздно. Он по уши втянут в это дело. Но ему хочется остаться другой половиной, которая отказывается верить в реальность происходящего.
– Ладно, старик, я всего лишь пообещал, что передам тебе его послание.
– Больше не работай почтальоном, Деннис.
Не ответив, Деннис выходит из комнаты.
Майкл лежит не смыкая глаз часа три-четыре, в глубине души осознавая, что стоит ему заснуть, как передышке длиной в несколько недель придет конец. И конечно, он прав. Как только он, помимо собственной воли, погружается в сон, наваливается ночной кошмар.
Во сне он следует за четырьмя другими солдатами, продираясь сквозь высокую, в человеческий рост, траву. Ее стебли режут, словно тысячи пил-ножовок, оставляя
рваные раны на лице, запястьях, руках.Москиты жалят в шею, он безжалостно прихлопывает их. Холодный пот выступает на лице, потому что он знает, что москиты – переносчики малярии.
А вот он пробирается через болото, погрузившись по грудь в топкую жижу, держась за ремень впереди идущего солдата. Болото мерзко воняет; воняет весь остров. Дождь льет как из ведра, превращая сухую землю в чавкающую грязь. Чтобы продвинуться всего на несколько дюймов, требуются неимоверные усилия. Ноги быстро устают и подкашиваются от напряжения, но останавливаться нельзя.
Он видит маленькие, холодные, зеленые глазки крокодила и криком предупреждает об опасности. Первый в колонне солдат стреляет в хищника. Разъяренный раненый зверь набрасывается на парня, что в трех шагах от него. Тот вскрикивает, из него хлещет ярко-красная кровь, которая тут же смешивается с хлюпающей грязью.
Майкл просыпается и решает больше не спать. Он выдерживает почти сорок восемь часов. Никому еще не удавалось навсегда отказаться от сна.
Во сне Майкл видит себя бегущим ко входу в пещеру.
Он знает, что ему необходимо вернуться, но он не может. И не вернется.
Скажи что-нибудь, прокричи, думает он, выныривая на свет, который сразу ослепляет его.
Он открывает рот, но не произносит ни единого звука. Снаряд, выпущенный из миномета, проносится где-то рядом. Майкл просыпается на полу.
На этот раз ему удается продержаться без сна почти семьдесят два часа, после чего начинаются галлюцинации, что еще хуже.
Спустя три недели Деннис обнаруживает его на берегу ручья, в четверти мили от дома. Он находит его без труда, потому что Майкл играет на саксофоне. Музыка льется тихая и скорбная, хотя ее исполнение оставляет желать лучшего. Музыка тоже кажется измотанной и обескровленной.
– Устал играть в войну, старик?
– Что ты имеешь в виду? Почему ты заговорил о войне?
– Ты даже не представляешь, как ты орешь во сне. Никогда еще ты не был так плох, дружище. Почему ты не прекратишь сопротивляться? Я знаю, это покажется странным, даже жутким, но что может быть хуже того, что происходит сейчас?
Возможно, все дело в недосыпании, но Майкл чувствует, что стоит прислушаться к доводам приятеля.
Майкл кладет на колени спиритическую доску и пытается унять дрожь в руках.
– Будет лучше, если я найду Эндрю? – тихо спрашивает он.
Стрелка прыгает и указывает на слово.
ДА
– Но как, черт возьми, я буду его искать? Я даже не знаю его фамилии.
Ожившая под его пальцами стрелка выдает по буквам:
УИТТЕЙКЕР
Он останавливается, переводит дыхание. Здорово, думает он. Теперь наконец у меня есть имя. Реальное имя, возможно принадлежащее реальному человеку. Майклу кажется, что с этой минуты пути назад нет. Жаль, что не удалось прекратить все это раньше.