Пурпурные поля
Шрифт:
Регистраторша в клинике - прелесть, подумала Роз, тоненькая фигурка, белокурые жесткие волосы, огромные голубые глаза. Одно у нее плохо, она, как видно, разучилась улыбаться. Отчего это современные девушки такие серьезные? Что с ними стряслось?
Роз весело Сказала:
– Добрый день, сестра.
– Добрый день.
– Знаете, мне назначен прием у того симпатичного молодого доктора.
– Разрешите ваше брачное свидетельство, - ответила сестра.
Роз протянула ей документ.
– Доктор сейчас освободится, миссис Дьюар, - сказала сестра.
– Присядьте,
Роз быстро проговорила:
– Скажите, сестра, вы не знаете...
– Очень жаль, но у нас не принято отвечать на вопросы, касающиеся обследования.
Роз со вздохом села.
Новый помощник по штатам был типичным чиновником Программы - смуглый, с фигурой футболиста, с маленькой красивой головкой на неимоверно мощной шее. Его огромный письменный стол был совершенно пуст, если не считать свидетельства о годности Скотта - оно лежало как раз в центре белоснежного листа промокашки. Кабинет был просторен, гигиеничен, удобен: механизм, созданный для того, чтобы в нем работали.
Новый помощник вежливо спросил:
– Есть у вас копии для сводки, сэр?
– Я выслал мистеру Пэйнтеру восемнадцать копий, как полагается.
– Мистер Пэйнтер здесь больше не работает.
Какого черта, что там случилось с Пэйнтером?
– мысленно рассвирепел Скотт. На лбу у него проступила испарина.
Молодой человек вышел из кабинета и вернулся с розовой папкой в руках. Он сел и углубился в чтение бумаг, подшитых в папку; при этом лицо его оставалось непроницаемым. Наконец он бесстрастно произнес:
– Понятно. Так чем я могу быть вам полезен, сэр?
Разве это не ясно любому дураку?
– злобно подумал Скотт. Вслух он сказал:
– Я ищу работы. Как видите, я специалист по микротранзисторам...
– У нас уже укомплектована научно-исследовательская группа по микротранзисторам, - прервал его помощник по штатам.
– Там нет вакансий.
– По сигмоклистронам...
– начал было Скотт.
– Сигмоклистроны сняты с производства.
Помощник по кадрам в упор посмотрел на Скотта. Несколько мгновений оба молчали.
– У меня хороший послужной список, - заговорил Скотт. Не может быть, чтобы я нигде не пригодился.
Голос молодого чиновника зазвучал сухо и официально:
– Скажите, вам приходилось иметь дело со спектром Голсмена?
– Нет, - ответил Скотт. Он даже не знал, что такое спектр Голсмена. Программа не очень-то поощряла публикацию научных работ в печати.
– Есть у вас допуск к П-электронике?
– Нет, - ответил Скотт.
– Я был на год-другой старше, чем нужно, чтобы принять участие в создании П-электроники...
Молодой человек не дослушал.
– Судя по вашему свидетельству, вам сорок один год.
– Да, - подтвердил Скотт и осекся.
– Да.
– Очень жаль, но мы связаны возрастным лимитом.
– Взгляд помощника по штатам помрачнел, стал враждебным, будто помощник отстаивал жизненно важное дело. Новый мир, мир Программы, мир, где старикашки не нужны. Но сюда примешивалось кое-что еще: гнев, озлобленность, охватывающие всех чиновников Программы, когда они видят людей старшего поколения. "Старикашки едва не погубили
– На них лежит ответственность за все войны в истории человечества, они преграждали путь прогрессу. Мы никогда не допустим, чтобы старикашки вновь пришли к власти".
Скотт сказал:
– Я думал, мой послужной список...
– У вас прекрасный послужной список, сэр. Просто в настоящее время у нас нет вакансий для специалистов вашего профиля.
– Вот что, - гневно сказал Скотт. Он отвернул лацкан пиджака и показал маленький золотой значок с изображением поднятой руки.
– Сто первый ракетный полк. Слыхали о Сто первом ракетном?
Это был последний козырь. Во время третьей мировой войны Сто первый ракетный полк спас Нью-Йорк. В его честь в Центральном Парке воздвигли обелиск высотою в сто один фут.
– Конечно, мистер Дьюар, - подхватил молодой человек. Сто первому ракетному полку мы обязаны решительно всем.
– В таком случае...
– Молодой человек улыбнулся.
– Страна не забыла вас, сэр. Вам совершенно не о чем тревожиться, право же. Не сомневайтесь, о вас позаботится Программа.
В виски Скотту ударила кровь. Он взял с незапятнанной белой промокашки свидетельство о годности и поспешно вышел.
Какой красивый доктор!
– думала Роз. До чего обаятелен, и внешность у него романтическая. Они с сестрой были бы чудесной парочкой если бы только хоть изредка улыбались. Улыбались и смеялись.
– А, это вы, миссис Дьюар Обследование закончено.
– Он порылся в стопке бумажек.
– Вот как?
– прошептала Роз.
Он подал ей красную карточку.
– Смотрите не потеряйте.
На карточке стоял типографский штамп: Программа, обследование способности к Материнству. Пониже были выведены имя и фамилия Роз, дата, а в самом низу размашистым почерком одно слово. Отрицательная.
– Нет, - простонала Роз.
– Нет, умоляю вас...
– Обследование окончательное, - непреклонно ответил доктор.
– Но ведь у меня уже есть двое детей, доктор. Они на Юноне, изумительные, умные, на редкость удачные дети. Прошу вас выслушайте меня. Я уже родила двоих, я еще молода...
– Тридцать семь лет, - напомнил ей доктор. Он делал над собой усилие, чтобы оставаться в рамках вежливости.
– Вы исполнили свой долг, миссис Дьюар. Страна благодарна вам. И ни о чем не надо беспокоиться, о вас позаботится Программа.
Он перехватил ее взгляд - взгляд загнанного зверя и отвернулся с профессиональной безапелляционностью:
– Сестра! Дайте миссис Дьюар успокоительного.
– Нет, - твердила Роз.
– Нет. Нет.
Не отступлюсь, думал Скотт.
– Моя возьмет, я еще покажу этим молокососам, что меня не так легко одолеть.
Только нельзя терять время, думал он. Они-то времени не теряют.
Выйдя из "Консолидейтед Комьюникейшенз", он подозвал тримобиль. Сказал водителю: "Вспомогательная Служба Программы Да поживее". Тот ответил: "Есть, сэр", странно улыбнулся и странно вздохнул. Они покатили солнечными улицами, миновали несколько кварталов, и лишь тогда водитель спросил: