Пурпурный занавес

– Минуточку, минуточку… – повторял он. Затем хмыкнул – громко, со значением, и взглянул на Гордеева.

– Что? – не утерпел тот.

– Все верно, – ответил аналитик. – Сочинитель наш по гороскопу – Рыбы, водный знак.

– Стихия воды… – в который раз пробормотал Николай и издал такой глубокомысленый звук: – М-м?..

– Да, но это не все, – весело сказал Пинский. – интересна и сама дата рождения. Что за день, как ты думаешь?

Теперь пришла очередь хмыкать Николая:

– Двадцать девятое февраля?

– Именно! – в веселье врача сквознула какая-то нервная нотка.

– Касьянов день, – Николай улыбнулся.

Пинский тут же подхватил:

– На что Касьян не взглянет, все вянет!..

Гордеев засмеялся:

– Ну, Глухаревский-то не увял. Здоровый дядя. Да и материально явно процветает.

– Да уж… – Александр Яковлевич вздохнул. – Послушай, Николай, а ты как эти заказы получаешь? Вообще, какова технология дела?

– Через диспетчера, – Николай пожал плечами. – Все звонки клиентов идут к ней, а она распределяет уже по водителям, звонит нам: одному, другому…

– Диспетчер – женщина? – лишне уточнил хозяин кабинета, ибо и так все было ясно.

Николай только кивнул.

– Та-ак… – Александр Яковлевич задумчиво провел двумя пальцами над верхней губой, словно поглаживая несуществующие усы. – Скажи, Коля, а ты все время с одной и той же… гм, с одним и тем же диспетчером работаешь?

– Ну да. С тех пор как начал извозом заниматься.

– Угу… А кстати, что тебе мешает работать без диспетчера? Дал объявление в газету – и вперед…

Николай покачал головой:

– Невыгодно. Она ведь не только звонки принимает. Сама звонит по базам, по магазинам там, ищет клиентов… Находится в активном поиске, так сказать. Нам, водилам, этим заниматься некогда.

Пинский кивнул, хотел что-то сказать, но Николай заторопился:

– Погодите, погодите, Александр Яковлевич! Вы… Я что хочу сказать: получается, что эти заказы были мне такими наводками на Глухаревского. Такие косвенные намеки на стихию воды… Но тогда что же получается! Диспетчер, Тамара Михайловна, она…

Не договорив, Николай уставился на хозяина кабинета.

Тот понял, соединил перед собой кончики пальцев.

– Опять-таки, давай попробуем заняться анализом, – промолвил он рассудительно. – Что мы имеем: твои поездки по заказам опосредованно, символически наводили тебя на Глухаревского. Наводили-наводили, и навели. Так?

– Так.

– Хорошо. Следовательно, случайными их считать не умно. Верно?

– Предположим, – тут Николай был осмотрительнее.

Пинский засмеялся:

– Разумный скептицизм – приветствую, но в данном случае осторожность, пожалуй, будет тормозом. Следовательно… ну, дальше попробуй сам, Николай.

Тот кашлянул и принял эстафету:

– Следовательно, между этими событиями есть связь. Стало быть… возможна связь между Глухаревским и Тамарой Михайловной? Но это полная чушь!

Александр Яковлевич улыбнулся многомудро, этакой улыбкой от Екклесиаста: во многом знании – многая печали.

– Николай, – произнес он умиротворяюще. – Не спеши с выводами. Ведь ты уже постиг азы психоанализа. И знаешь, какова сила бессознательного, и что такое парапсихические возможности. Учитывай это в своих построениях…

Гордеев задумался.

– Ладно, – признал он затем. – Я понял. Хорошо! Тогда, с учетом этого, мне приходят на ум три варианта.

– Слушаю, – Пинский плавно качнул сведенными руками.

– Первое, – Николай ухмыльнулся, – и самое маловероятное: Тамара Михайловна и Глухаревский знакомы, они подельники. Глухаревский – маньяк, и наша диспетчерша знает об этом. Но помалкивает. По каким причинам – это уже вопрос отдельный. Я же, как экстрасенс, эту связь поймал, нащупал ее, сам того совсем не зная! И эта моя энергетика привела к тому, что Тамара Михайловна, тоже бессознательно, начала меня наводить на Глухаревского… и вот, пожалуйста – навела.

Здесь Гордеев отчего-то примолк, так что психоаналитику пришлось напомнить:

– А оставшиеся два варианта?

– Ах да, – словно спохватился Николай. – Они похожи, и строятся на предположении, что Тамара наша свет Михайловна сама достаточно сильный экстрасенс, о чем, понятно, ни сном, ни духом. Она никаким боком не связана с убийствами, с маньяком… но! Но ее астральная сущность чует: а) либо самого убийцу; б) либо меня как того, кто способен убийцу вычислить. И она соответственно: а) либо наталкивает Глухаревского на меня; б) либо меня на Глухаревского. Как вам такая версия?

– Как рабочая гипотеза – вполне, – сказал Пинский серьезно. – Но не более. Не будем забывать и об остальных. Кстати, то, что Глухаревский говорил про Ягодкина – истинная правда.

– Ягодкин действительно сейчас в психушке?

– Увы. И оказался там на самом деле вчера с утречка. Так что теоретически он вполне мог совершить все убийства.

Гордеев снова задумался.

– Да-а… – протянул он чуть погодя. – Ягодкин, он, конечно… Черт возьми, но неужто все-таки Глухаревский?! Ну, никак он не вяжется у меня с маньяком-убийцей!

Пинский снисходительно усмехнулся.

– Подумай сам: не случайно ведь Владислав Осипович расписал тебе о ягодкинских бзиках.

– Бросает тень?

– Вот и я о том же.

Аналитик помолчал и, спустя минуту, добавил:

– Тем не менее, Ягодкин и впрямь свихнулся.

Николай вздохнул:

– Понимаю. Хотя верится с трудом… Нормальный вроде с виду человек?

– Что ж ты хочешь, – рассмеялся психоаналитик, – тараканы в голове зашевелились, вот и съехал с катушек. А если серьезно, то у большинства психотиков по весне и осени случаются обострения. Кстати, у маньяков наблюдается то же самое. Криминалисты просто за голову хватаются – как весна, так обнаруживаются «подснежники» – трупы погибших или убиенных осенью.

– Насколько я понял – у него это временное. Повсюду видятся враги, ну и так далее…

– Вообще, – авторитетно заявил аналитик, – ему следовало бы внимательно прочитать роман одного русского писателя, кстати, тоже символиста – Федора Сологуба. «Мелкий бес» – это про Ягодкина.

– Я читал этот роман, – понимающе кивнул Николай, – возможно не до конца понял… книга заумная, но очень интересная. Мне понравилась. В особенности запомнился Недотыкомка – вот уж действительно у героя крыша поехала!