Пушка 'Братство'
Шрифт:
Каждое слово, каждый акм этого Собрания, перенесшего свои заседания из Бордо в Версаль из cmpaxa перед Парижем, били no смолице, как пощечина. Когда Гамбеммa, депумамы Эльзаса и Ломарингии и шесмь избранников naрижских предмесмий, в том числе Малон, Ранк*, Рошфор, Тридон* и Пиа, подали в oмсмавку в знак npomecma, дворянчики проводили ux криками: tСкамермъю дорога!* Когда 8 марма Викмоp Гюго высмупил в защиму Гарибалъди, его чумь ли не освисмали, виконм де Лоржериль, помещик, завопил: "Собрание не желаем слушамъ Викмоpa Гюго, помому что он говорим не no-французски!" Авмоp *Возмездия" може подал в oмсмавку.
Собрание в Версале -- это Париж без правительства, Париж
Мадемуазель Орени, портниха от Фошеров, господин Клартмитье -- магазин "Нувоте", Cepрон, хозяин лесопилки, и болышшство лавочников Бельвиля находятся по нашу сторону баррикады.
После 13 марма все векселя, выданные с 13 авгусма no 13 ноября, должны были быть оплачены с проценмами в течение семи месяцев. Семь месяцев, в течение коморых все дела были прекращены, дисконм невозможен, a банк еще не омкрыл своих омделений. A mym еще поисмине смрашная проблема -- квармирная плама. Tpucma мысяч рабочих, ремесленников, надомников, мелких фабриканмов и морговцев, израсходовавших во время осады последние омложенные на черный день гроши и еще ничего не зарабамывавших, очумились во власми домохозяев и мем самым на грани полного разорения. За чемыре дня, с 13 no 17 марма, было предсмавлено ко взысканию cmo пямъдесям мысяч векселей. После чего Собрание в Бордо омложило свои заседания do 23-го, дабы возобновимь свою "рабому" в Версале, "не oпасаясь уличных мямежей", как обещал им, пожалуй, несколъко oпромемчиво,господин Тьер.
Наша баррикада -- yx, какая грозная! На углу улиц Пиа и Ребваль целых три баррикады, и тоже с пушкой. Остальные еще достраивают -- это на улицах Клавель, Map, Ла-Виллет, на перекрестке улиц Дюпре, Лила и Буа, в начале улиц Криме, Солитер и Фэт,-- тут возводят целый плацдарм с чудовищно огромной баррикадой. Ниже мощное заграждение перерезает Бельвильский буль
вар при входе в предместье Тампль. B домах, с лавчонок до чердаков, ни души -- все высыпали на улицу, на перекрестках народ кишмя кишит -настоящий улей. Повсюду смеются, поют, a на заре что-то загромыхало.
Выстраиваясь цепью на мостовой, опрокидывая экипажи, катя пушки, громоздя тюфяки, люди обмениваются новостями, передают друг другу приказы, полученные от пеших или конных гонцов Центрального комитета Национальной гвардии.
– - Министр внутренних дел Пикар перепугался,-- толкует слушателям Гифес.-- Вызвал к себе Курти и стал ему угрожать: "Члены Центрального комитета рискуют своей головой!* A тот бедолага совсем перепугался и чуть ли не обещал отдать пушки -- Комитет, понятно, лишил его полномочий.
Бельвиль узнал, что пруссаки вернули генералу Винуа двенадцать тысяч винтовок системы "шаспо".
– - Подумайте только, "шаспо"!
– - бесится Пливар, злобно пиная ногой свое старенькое кремневое ружье.
Правимельсмво омослало в провинцию двесми двадцамь мысяч обезоруженных, согласие капимуляции, человек -- мобitлей и подлежащих демобилизации, заменив ux солдамами. из Луарской и Северной армий.
Винуа закрыл шесть республиканских газет, в том числе "Кри дю Пепль", "Mo д'Ордр", "Пэр Дюшен* и "Ванжер". Тираж их достигал двухсот тысяч экземпляров.
На заре в субботу 18 марта шел мелкий ледяной дождик. Охраняющих орудия Бельвиля в артиллерийском парке Бютт-Шомона было всего тридцать. Тридцать продрогших, сломленных усталостью, полусонных. И вдруг они увидели, что со всех сторон окружены солдатами с примкнутыми штыками, сотнями солдат. Капитан крикнул:
– - Мне приказано стрелять в тех, кто окажет сопротивление!
Среди них было шестеро стрелков Мильерского батальона, шестеро
с улицы Пиа, шестеро с улицы Рампоно и лучшие люди из Дозорного: Янек, Фалль, Феррье, Чесноков, Матирас, Бастико и еще несколько человек. Всего тридцать. И они подняли руки.
Пушка "Братство" была первой из захваченных войсками генерала Винуа. A эти тридцатъ стояли, подняв руки, и смотрели.
Я снова устроился в кресле мэрии XX округа. Всю ночь приводил в порядок поступавшив со всех сторон сведения и донесения. Одним из первых пряказов, отданных командирами батальонов, был: "3ахватывать гонцов!* С утра начались aресты конных вестовых. Эти посланцы, утоляя жажду, равнодушно или насмешливо смотрели, как копаются в их бумагах.
Накануне Париж уснул мирным сном после, ложалуй, даже веселого дня. B четверг по случаю того, что он пришелся на третью неделю великого поста, назло Винуа, запретившему все развлечения, устраивались балы и маскарады. На Бульварах пели, в кафе не было ни одного свободного столика. Университет объявил о возобновлении лекций, "туденты записывались на апрельскую сессию. {Qтпкрыласъ Биржаtu ренма nднялаеь.) На суб6оту 18 марта не было назначено ни одного собрания.
Кто-то из пехотинцев, расположившихся бивуаком в Люксембургском саду, обозлившись, что приходится спать в палатке, прямо в грязи, доверительно сообщил другу Валлеса (речь идем о Максиме Вийоме*, одном из mpex редакморов *Пэр Дюшена"): "Утром возьмутся за пушки!"
Центральный комитет не принял всерьез ни одно из этих предупреждений, Напротив, успокаивал батальоны: "B данный момент бояться нечего. Правительство в нерешительности, бойцы поэтому могут немножко передохнуть; если случайно где-нибудь будет произведено нападение, пушечный выстрел подымет батальоны федератов".
B ночь с пятницы на субботу упал густойтуман, словно ватой окутавший Париж, поглощая шумы и шаги.
дивизии, коморыми paсполагал Тьер, получили приказ: первая -конмролировамъ кеармал в районе площади Басмилии, вморая -- защищамь Рамушу, mpемъя -- занямь Монмармр, a чемвермая -- Бельвиль. Эмим часмям вменялосъ в обязанносмь разоружимъ Национальную гвардию и первым делом, понямно, омобрамъ y нее пушки.
Потом солдаты рассказывали нам, как их в казармах разбудили по тревоге, даже без горнистов. Им не дали
положенной порции кофе. И вывели без провиантских мешков на "полицейскую акцию*.
Да, на рассвете в субботу не особенно-то блестящее sрелище являл Бельвиль, когда я выглянул, дрожа от холода, из окошка.
Кажется чудом, что четыре полка дивизии Фарона могли занять Бельвиль, не подняв тревоги, что солдаты 42-го пехотного полка сумели пройти по Гран-Рю в три часа утра, затем по улице Вьейез, проникнуть в зал Фавье и даже перед аркой прошли, не возбудив ничьего внимания. Поистине добрые наши бельвильцы спали без просыпу!
Бельвиль еще мирно похрапывал, a y Янека, Фалля, Феррье, Чеснокова, Матирасa и Бастико уже совсем затекли руки. Не скоро они позабудут эти минуты.
Около девяти часов утра в кабачок явился гонец и потребовал стакан вина. Дядюшка Пунь кликнул клич, и со всего тупика сбежались женщины.
– - B сущности, я вроде бы ваш пленник,-- заявил гонец.-- Значит, вы, как положено, обязаны меня кормить-поить.
Был он совсем желторотый юнец, "урожденный бовезец", и свел он знакомство в Париже, во время осады, с какой-то барьшiней, вроде швейкой. Одного ему хочется -- к себе домой ee забрать. Он вез в Ратушу послание от генерала Фарона, гласившее: "B Бельвиле мои солдаты -- хозяева положения. Операция по захвату пушек на Бютт-Шомоне развивается успешно*.