Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников
Шрифт:
Насколько можно разобраться в противоречивых свидетельствах, Пушкин, с одной стороны, озорно поощрял домогательства Вульфа, стыдил его за недостаток предприимчивости, с упреком приводил стих из «Горя от ума»: «Эх, Александр Андреич, дурно, брат!» С другой стороны, Пушкина трогала чистота юной девушки, и он, вместе с другим ее двоюродным братом, уланом Иваном Петровичем Вульфом, все время держался около Кати, стараясь не оставлять ее наедине с Алексеем.
В середине января 1829 г. Пушкин уехал в Петербург и в дороге сочинил такие стихи к Е. В. Вельяшевой:
Подъезжая под Ижоры,Я взглянул на небеса,И воспомнил ваши взоры,Ваши синие глаза.Хоть я грустно очарованВашей девственной красой,Хоть вампиром именованЯОсенью 1829 г. Пушкин действительно посетил опять тверские края и писал А. Вульфу из Малинников: «Гретхен хорошеет и час от часу становится невиннее». В 1833 г. он писал жене из с. Павловского, куда заехал к Павлу Ивановичу Вульфу: «Вельяшева, мною некогда воспетая, живет здесь в соседстве; но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу».
В 1834 г. Е. В. Вельяшева вышла замуж за уланского офицера А. А. Жандра. Алексей Вульф, видевший их вскоре после свадьбы, писал сестре: «Катенька дурнеет, а муж ее страсть имеет особенную ездить на козлах и неприлично ревнив». Анна же Николаевна Вульф в 1836 г. писала про Вельяшеву: «Она, мне кажется, почти совсем не переменилась и, кажется, очень довольна своей судьбой».
Иван Петрович Вульф
(1788 или 1789–?)
Сын Петра Ивановича Вульфа, двоюродный брат Алексея Вульфа. Зимой 1828/1829 гг. был офицером уланского полка, стоявшего в родных его местах. «Он очень хороший человек, – пишет о нем А. Вульф, – с умом и способностями, которые не имел случая развернуть, живучи с самого выхода из корпуса пажей здесь в деревне. К несчастью моему, несмотря на тридцать лет, он влюбился в свою пятнадцатилетнюю кузину Катеньку Вельяшеву по уши. Катенька занята любовью Ивана Петровича, хотя не разделяет ее. Тридцатилетний юноша очень забавен своею страстью; я его вчера взбесил, сказав, что он влюблен; он считает за недостойное влюбиться и никак не хочет сознаться в своей страсти. Целые дни он проводит, сидя рука в руку или играя в шашки с прелестницею своею». Алексей Вульф, – сначала один, а потом, по приезде в Старицу Пушкина, вместе с ним, – забавлялся, беся Ивана Петровича своими ухаживаниями за Катенькой, и довел скромного улана до полного отчаяния; он твердил, что в мире все химера, что он поедет воевать с турками, и образ действий Алексея и Пушкина почему-то называл «американским». Алексею удалось успокоить Ивана Петровича и помириться с ним. Однако, видимо, хорошо зная повадки Алексея, он за все время пребывания своего кузена в Старице, не отходил от девушки, оберегая ее от поползновений Алексея.
Петр Иванович Вульф
(1768–1832)
Отец предыдущего, самый старший из стариков-братьев Вульфов. Характера был тяжелого и высокомерного. Воспитывался вместе с братом Николаем у М. Н. Муравьева, наставника Александра Павловича, а потом служил кавалером при дворе великого князя Николая Павловича. На этом основании он возымел столь высокое мнение о себе, что, живя в деревне в нескольких верстах от всей родни, ни к кому не ездил и сердился, что дети его часто бывают у родственников.
Павел Иванович Вульф
(1775–1858)
Один из дядей тригорской молодежи. Владелец села Павловского (Подлизева) в Старицком уезде Тверской губернии. Служил в лейб-гвардии Семеновском полку, в 1797 г. вышел в отставку подпоручиком и поселился в деревне. Сделал кампанию 1812 г. в тверском ополчении, привез с собой из-за границы сожительницу, немку Фридерику, и через несколько лет женился на ней. Сделавшись хозяйкой, Фридерика завела в доме немецкий порядок, производивший очень приятное впечатление на всех приезжавших. Детей у них не было, жили они без лишних прихотей, по состоянию. Сам Павел Иванович был человек очень добрый и необычайно флегматичный. Пушкин говаривал про него: «На Павла Ивановича упади стена, – он не подвинется, право, не подвинется!» Алексей Вульф так характеризует общий стиль жизни своих дядюшек-помещиков: «Они съезжаются раз или два в неделю, проводят время или в рассказах о своем хозяйстве, которым ни один порядочно не занимается, или в неразорительной игре в вист. Мало
занимаясь тем, что делается за границею их имений, проводят они дни в спокойной бездеятельности. Не получив в молодости порядочного воспитания и живши всегда почти в деревне, они очень отстали своим образом мнений, почему каждый и имеет свой запас устарелых предрассудков, которые только умеряются всем им общим добродушием».Конец Святок 1829 г. Пушкин проводил в Старице, усердно посещал балы, танцевал, ухаживал за барышнями, – он долго впоследствии вспоминал это веселое время. По окончании праздников Пушкин и Алексей Вульф, захватив по бутылке шампанского, которое морозили, держа на колениях, поехали к Павлу Ивановичу в Павловское. У Павла Ивановича Пушкин прожил несколько дней. Вставал он по утрам часов в девять-десять и в спальне у себя пил кофе, потом выходил в общие комнаты, иногда с книгой в руках. Иногда отправлялся к соседним помещикам, если оставался дома, то играл с Павлом Ивановичем в шахматы. Павла Ивановича он сам в это время научил играть, но тот очень скоро стал обыгрывать Пушкина. Пушкин при проигрыше сильно горячился. Однажды вскочил на стул и закричал:
– Ну, разве можно так обыгрывать учителя! Никогда не буду играть с вами, это ни на что не похоже!
Много играл Пушкин и в вист. По вечерам часто угощали его клюквой, которую он особенно любил; клюкву с сахаром ставили ему на блюдечке. Все относились к Пушкину с благоговением. Павел Иванович считал его посещение за большое удовольствие и честь для себя.
В августе 1833 г. Пушкин, по дороге в Ярополец, имение своей тещи, заехал в Павловское. «В восемь часов вечера, – писал он жене, – приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу, который обрадовался мне, как родному. Здесь я нашел большую перемену. Назад тому пять лет Павловское, Малинники и Берново наполнены были уланами и барышнями, но уланы переведены, а барышни разъехались; из старых моих приятельниц нашел я одну белую кобылку, на которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не бесится, а в Малинниках вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш и т. д. живет управитель Прасковьи Александровны Рейхман, который попотчевал меня шнапсом».
Несмотря на скромный образ жизни, Павел Иванович вследствие обычного неумения хозяйничать под конец жизни разорился и умер в бедности.
Екатерина Евграфовна Смирнова
(1812–1886)
Впоследствии в замужестве – Синицына. Дочь тверского священника, уроженца вульфовских поместий. Он был знаток гражданских законов и часто хлопотал по делам Вульфов в тверских судебных местах. После его смерти Павел Иванович Вульф взял у матери на воспитание ее одиннадцатилетнюю дочь Катю. Павел Иванович и жена его Фридерика Ивановна сначала хотели воспитать ее как барышню, выучить языкам и т. п., но по совету одной знакомой ограничились тем, что дали ей начальное образование; но любили ее, как дочь. Через три года мать взяла ее к себе в Тверь, однако иногда девушка ездила гостить в Павловское. В январе 1829 г. она там встретилась с Пушкиным. Пушкин приехал из Старицы вместе с Вульфом; они привезли с собой вина и за ужином подпоили жену Павла Ивановича, Фридерику Ивановну, и молоденькую поповну. Много танцевали, дурачились, ухаживали за девушкой. На следующий день за обедом подали клюквенный кисель. Поповна в восторге крикнула на весь стол:
– Ах, Боже мой! Клюквенный кисель!
Пушкин вскочил со стула и сказал:
– Павел Иванович! Позвольте мне ее поцеловать!
– Ну, брат, это уж ее дело, – ответил Павел Иванович.
Пушкин обратился к Кате:
– Позвольте поцеловать вас!
В качестве воспитанной барышни поповна ответила:
– Я не намерена вас целовать.
– Ну, позвольте хоть в голову!
Взял ее голову руками, пригнул и поцеловал. В Павловском в это время гостила и Прасковья Александровна Осипова с дочерью Евпраксией. Она была очень недовольна, что здесь наравне с ее дочерью принята какая-то поповна, и высказала хозяевам свое неудовольствие. Однако Пушкин заступился за девушку. Он оказывал ей одинаковое внимание с Евпраксией, танцевал по очереди то с одной, то с другой, за ужином сидел между ними и с одинаковой ласковостью угощал обеих. Осипова рассердилась и уехала.
Пушкин продолжал ухаживать за смешной, невоспитанной, но милой молодой поповной. Вдруг подойдет к ней:
– Ну, Катерина Евграфовна, нельзя ли нам с вами для аппетиту протанцевать казак-вальс.
Иногда вскочит из-за обеда или ужина:
– Ну, вальс-казак-то мы с вами, Катерина Евграфовна, уж протанцуем!
И они начинали кружиться в вальсе.
Между тем Алексей Вульф, видя, что в первый вечер их знакомства поповна очень благосклонно отнеслась к его ухаживаниям, решил действовать энергично. Через несколько дней он из Малинников опять приехал в Павловское. Весь вечер любезничал с поповной. Разошлись. Девушка спала в одной комнате со старушкой-прислугой. Вдруг ночью просыпается, чувствует, кто-то ее обнимает, к голове прижимается чья-то голова. Девушка в ужасе вскрикнула: