Пушковое царствие

— Среди ночи добрые вести не стучат в дверь. Я правильно понял, что что — то случилось?

— Верно, Дима. Случилось непредвиденное, — начал он разговор, — иначе бы я тебя ни в коем случае не будил бы ночью, зная, что ты ещё не оправился после болезни. Но ситуация такова, что нам нужно с тобой сейчас уезжать.

— Куда, позвольте полюбопытствовать? — спросил я.

— На слушание твоего дела. «Нейтральные» назначили заседание на четыре часа утра. У них видите ли плотный график, и другого времени они для нас не нашли. Поэтому нужно собираться.

— А нас берёте? Мы свидетели, как всё было. «Серебряные» захотят и нас послушать — оттопырив от тревоги уши, сказала Маруся.

— Ты забыла, что у них есть «экран событий»? — ответил Тимофей Иванович, — им не нужны свидетели. И потом, ты проводник, а сегодня мы транспортируемся другим способом. Не переживай, ничего с твоим «прозрачным» не случится. Он мне тоже очень нравится, поэтому я буду о нём заботиться не хуже тебя.

— Обидно конечно, но ладно. Раз сам хозяин на разбор едет, значит я спокойна — сказала Маруся и свернувшись калачиком, продолжила прерванный сон. Медведь грузно поднялся, и мы пошли в сторону выхода из комнаты. В коридоре меня уже ждала Мария, которая «всучила» мне отвары, которые необходимо было принимать в течении дня, и отдельную колбу, чтобы я мог войти в состояние «прозрачности», если понадобится ситуации. Ворчала, что «нейтральные» совсем от своей значимости обнаглели, и что нельзя вот так среди ночи поднимать больного.

— Я тебя умоляю, не ворчи, — сказал Тимофей Иванович, — ну ты же знаешь, что это бесполезно. Тем более, что это мы нарушили законы, и «чёрные» сейчас упиваются своей вседозволенностью и важностью. В коем то веке «белые» в обвинении. А то всё они, да они. Тоже поди, не сахар.

— Да на них пробу ставить негде, хозяин, — запричитала Мария, — давно пора хоть немного их дела просматривать повнимательней. Может мир был бы чище, хоть немного. А то «белое» ведомство скоро совсем без сотрудников останется, и некому работать будет. Как что случится, «серебряные» тут как тут. Слуги «Фемиды», не иначе. Жуть.

Она ворчала, и одевала меня. Мазала мазями, и снова причитала, как мама. Я поцеловал ей руку, в порыве преданности и любви к ней. А она обняла меня, и прослезившись, подпоясала рубаху. Я уставился в зеркало. В длинной, старославянской косоворотке, подпоясанной бечёвкой из белых ниток, я казался себе каким-то неземным, и действительно «древним». Как старец из фильмов про Древнюю Русь. И конечно — же, вся одежда была белоснежно — белая. Хозяин ведомства был одет заботливой Марией в точно — такую — же рубашку. Единственное отличие в нас было — это его амулет, одетый на шею, символизирующий «белое» ведомство. И сделан он был из древесины священного дерева — дуба, который растёт только на берегу белого озера, возле белой горы. Так он пояснил мне, бестолковому, что же это за украшение. И сказал, что он обязательно покажет мне это место, и разрешит сделать мне такой — же. Но это будет позже, потому что нам уже было пора транспортироваться.

Мы подошли к роще, в которой я познакомился с белкой — сладкоежкой, сели на лавочку, и Тимофей Иванович положил мою руку на набалдашник своей трости, и прикрыл своей лапой.

— Ничего не бойся, Дима. Просто расслабься — сказал медведь, и мы начали потихоньку растворяться…

Глава № 11

Транспортировались мы очень мягко. Не было стресса в отношении уменьшения массы тела, и страха, что мы не долетим до цели. Просто закрыл глаза, и когда ноги ощутили твёрдую поверхность, открыл их. Несколько секунд, не более. Здорово. Тимофей Иванович улыбнулся мне, и мы вместе пошли по дороге к зданию. Вот тут-то мне и «поплохело». Я очень внимательно посмотрел сначала на правую сторону от дороги, потом на левую. Потом снова на правую, а потом снова на левую. И встал «столбом». Никакие уговоры хозяина не могли сдвинуть меня с места. Никогда, ничего подобного я в своей жизни ещё не видел.

Огромная дорога, гравий которого был покрыт серебряным лаком, отливающим таинственной дымкой, на фоне предрассветного неба, разделяла образы, которые были повсюду, на две половины. Правая сторона принадлежала — «белому» ведомству. Вдоль дороги, вплоть до здания суда, стояли фигуры — принадлежащие ему. Яркое солнце, пушистые облака, медведь (очень похожий на того, с кем я транспортировался сюда), котята, коты, кошки разных мастей, домовые, добрые старушки, и парни, похожие на меня. Куры, утки, кролики и зайцы, синички и воробьи, белочки и бобры. Все они улыбались, и смотрели мне прямо в глаза. Везде и всюду на правой стороне дороги присутствовал белый цвет. Очень много этого цвета. Но… Левая сторона, поразила меня гораздо больше.

Чёрно — красная символика этого ведомства, сразила меня наповал, и заставляло сердце биться гораздо чаще, чем нужно. Огромные фигуры чертей с рогами на голове, которые мешали половниками в котлах с кипящим маслом загубленные души. Из этих самых котлов торчали человеческие ноги и руки, а так — же искажённые болью лица грешников. Повсюду были изображены проводники «чёрного» ведомства — крысы и мыши. Злобные, с торчащими зубами и хвостами. Окончательно добило меня изображение хозяина «чёрного» царствия. Огромная фигура чёрной кобры. Капюшон на голове не скрывал блеска злобы и жестокости на лице его. Жалости и человечности не было. Только — «чёрный» ад. Мне было очень страшно.

— Дима, пойдём дорогой, — просил Тимофей Иванович, пытаясь сдвинуть меня с места, — мы опаздываем, прошу тебя, поторопись.

Я не могу — честно сказал я, и продолжал смотреть в глаза кобре.

— О!!! Кто прилетел на «шабаш» «нейтральных» — пропел рядом со мной смутно знакомый голос, — никак «прозрачный» Дима — электрик. Давно не виделись. Так и не сдох, после моих огненных шаров? Ну конечно, добро же побеждает.

Я повернулся на голос, и снова встал в ступор. «Чёрное» ведомство транспортировалось у меня на глазах. Ещё до конца не появились ноги, а эта красотка, из — за которой я до сих пор на больничной койке, уже рот открыла, и из него много гадости полилось. Но вот её хозяин, который уже встал на ноги после транспортировки, вызывал у меня куда больше опасений, чем её слова. Большой, чёрный, с красными глазами, и с огромным капюшоном змеи. Ноги человека, а хвост сзади — змеиный. Кошмар во плоти. Он тоже был с тростью, как и наш Тимофей Иванович. Но набалдашник у него был сделан из чёрного мрамора, с россыпью ярко — красных изумрудов. «Чёрная», которая меня ранила, тоже была вся разукрашена в драгоценные камни. Девчонка симпатичная, а рот поганый.

— Илларион, успокой свою подчинённую — приказным тоном сказал Тимофей Иванович и строго посмотрел на змея.

— Карина, заткни рот свой — обратился к «чёрной» змей, — итак из-за тебя здесь куковать часов шесть придётся, не меньше.

Девочка, которую как выяснилось зовут Карина, как подменили. Она испуганно сомкнула губы, и пошла вперёд, продемонстрировав нам свою спину.

— Здравствуй, хозяин «белых» — прошипел он.

— Здравствуй, хозяин «чёрных» — спокойно сказал медведь.

— Может после заседания по пивку дерябнем? — улыбаясь спросил Илларион.

— Медовуху предпочитаю, ты же знаешь. И только по праздникам. А сегодня вроде не намечается ничего, или я ошибаюсь? — спросил медведь.

— Сейчас «серебряные» всё порешают, и будет праздник. Либо ты проиграешь, либо я. Вот тебе и веселье.

— Да это скорее трагедия, чем веселье. Ладно, там видно будет. Хотя пить с тобой, Илларион, одни проблемы только на хвост иметь. Ты же сразу в драку полезешь, или мантию на груди рвать будешь. Закон только две чарки разрешает испить, а ты с двумя вёдрами вечно путаешь.

— Так чарки разные бывают. В моём ведомстве из маленькой посуды не пьют, иначе какое веселье?

— Вот поэтому в твоём хозяйстве одно безобразие. А в моём — порядок. Пошли уже к «нейтральным», а то мне недосуг с тобой болтать — сказал Тимофей Иванович, и мы пошли к зданию.

Я чувствовал себя полным дебилом. Не меньше. Рот мой от удивления не закрывался, от слова совсем. Жался к правой половине дороги, где был привычный белый цвет, и старался на левую сторону дороги не смотреть. И вроде потихоньку в себя приходить начал, так на пути ко входу в суд, увидел стражей порядка. И опять встал, как вкопанный. По обе стороны от двери сидели на задних лапах — львы. Огромные, с пушистыми гривами, и красивыми хвостами с кисточкой. Одно удовольствие было посмотреть, если бы не их оскал. Они держали пасти приоткрытыми, и их огромные клыки торчали весьма серьёзно, не вызывая сомнения, что, если ты хоть одно лишнее движение сделаешь, они тебе пол попы в раз откусят.