Пушковое царствие

Она закрыла клюв, и я приподнял голову. Тишина. Потом снова начала говорить:

— Хозяин «белого» ведомства, Тимофей Иванович, должен контролировать и следить за своим сотрудником, не допуская подобных ситуаций больше не под каким предлогом. Нельзя допускать зла в добре, и нельзя допускать добро в зле. В этом деле очень всё непросто. Карина ранила, и помогла ему выжить. Но она — «чёрная», и от своего ведомства за этот поступок может поплатиться очень многим. Дмитрий же наоборот, получил задание спасти десятерых от отравления и смерти, а вместо этого допустил метание ножей в адрес другого сотрудника. Вопиющее преступление, несмотря на благие намерения. Поплатился своим здоровьем на долгое время. Наше с вами заседание, надеюсь, пойдёт вам на пользу, уважаемые «белые». Всех благ, заседание считаю закрытым.

С этими словами, орёл, коршун и сова покинули свой серебряный стол. Горделиво удалившись за дверь под присмотром тигра и льва, которые яростно охраняли вверенную им территорию. Я сидел притихший и больной от стыда.

— Пойдём, Дима. Всё хорошо, отделались лёгким испугом — сказал хозяин, и мы вышли из зала суда.

Глава № 12

I

После транспортировки, я сразу ушёл в рощу, где стояла одинокая лавочка, и как — будто ждала меня, белея сквозь зелёную листву. Я ни с кем в тот момент не хотел говорить. Ни есть, не пить, ни даже спать — желания не было. Лишь бы оставили в покое. Но непокорная новая подружка, с рыжим хвостом, уже ждала меня, качаясь на ветке.

— Димка? Ты накосячил? Накосячил? Да? — тараторила она, портя мне и без того плохое настроение.

— Ага. Скоро под домашний арест меня транспортируют. На полгода — понуро сказал я.

— Это ерунда, не беспокойся. Главное, держать хвост по ветру, и учиться магии. Хочешь покажу кое — что? — спросила она.

— Давай.

— А ты мне мармеладку дашь тогда?

— Как обещал, конечно.

— Тогда смотри — сказала она и внимательно посмотрела мне в глаза. Потом подняла переднюю лапку, очертила ей круг вокруг себя, шумно вздохнула и зажмурилась. Её усики подрагивали и рот то открывался, то закрывался. После трёх секунд таких манипуляций, белка оказалась в мыльном пузыре. Откуда он взялся, и как она это сделала, для меня конечно было загадкой. Но факт есть факт. Даже она обладала магией куда больше, чем сотрудник белого ведомства, который ни фига не может.

— Всё, ты меня удивила. Держи обещанное угощение — сказал я и отправил посыл припасённому угощению явиться на мои глаза. Мешочек с орехами и сладостями не заставил себя ждать. Отдав угощение, я пообещал белке, что, когда поучусь магии, обязательно вернусь, и мы с ней посоревнуемся. Белка села мне на плечо, прижалась своей пушистой мордочкой к моей щеке, и тихонько прошептала: «Всё будет хорошо. Спасибо». И поскакала с ветки на ветку, таща за собой мешок со сладостями, заслуженный.

Я собирался в дорогу. Все мази и отвары, вместе с подробной инструкцией об их применении я получил от Марии, и горячо поблагодарив её за своё здоровье, подготовился к транспортировке. Бобры уже ждали меня на плату. Отдав им последний мешок желудей, и обняв каждого на прощание, я выпил отвар. Через секунду вода накрыла меня с головой, и я, воспользовавшись бобром, который меня сопровождал, отправился домой. Когда я оказался в мойке собственного дома, я обрадованно обнял бобра, и спрыгнул капелькой воды на пол. Мои уже ждали меня, и очень оживились, прыгая со всех сторон и рассказывая о последних новостях.

— Дима, Ольга приходила три раза. Она нас кормила, и поила. И молока Татарину не давала, он оказывается с него болеет по-настоящему. Худо ему было без нас. Потому что он вор. С холодильника брал, а нам ничего не говорил — тараторила Маруся и без конца бегала вокруг меня, ожидая, когда я стану прежним, а не «прозрачным». Я ожидать четырёх часов не стал, подошёл к Татарину, и попросил отвар. Тот дал, не сказав мне ни слова.

Когда я оделся, и сел к столу, то подняв за холку Маруську, очень громко сказал:

— Никто не имеет право называть в моём доме никого из домочадцев — вором. Это плохое слово. А домовой хотел кушать, и ему нужно было как-то выживать. Меня месяц дома не было. Поняла?

— Ой, поняла конечно. Чего ты, Дима. Это я так, просто соскучилась очень — говорила Маруся, и запрыгнув мне на колени, начала лизать мне руку. Я погладил её, и Ваську тоже прижал к себе, и Татарина обнял.

— Я тоже скучал, очень. Хоть вы и вредные, но свои. А теперь, друзья мои, я буду делать нехорошие вещи. Как мужик. А вы терпите. Потому что мне больно и плохо, и по-другому я не умею. С этими словами, я подошёл к холодильнику, и открыв его, взял нераспечатанную бутылку водки. Потом пошёл в погреб, достал солёные грибы и огурцы. Сообразив нехитрую закуску своими руками, а не магией, я сел за стол, и налил в стакан водки.

— За ваше здоровье, домочадцы — сказал я и выпил. Через минуту, может через две, мне стало тепло и хорошо. Отошли на задний план проблемы, и бесконечный стыд за себя. Налив второй стакан, я внимательно осмотрелся, и не найдя возле себя ни одного усатого и хвостатого, за которого можно бы было выпить, решил обойтись без тоста. И выпил молча. Стало ещё лучше. Третий стакан я помнил уже плохо.

— Здравствуйте, мои вы хорошие. Хозяин дома наконец? — спросил Ольгин голос, который я слышал сквозь пьяный туман.

— Не слышу ответа, и судя по пустой бутылке на столе, он мой вопрос тоже не услышал. Дима, где ты? — продолжала говорить Ольга, пока не нашла меня, пьяного, лежащего на неразобранном диване.

— Я здесь — подал я свой голос, про себя удивляясь, как он хрипло звучит.

— Надо же, а мне говорили, что «белые» не имеют право на водку больше двух чарок. Не правда, что ли?

— Правда, — ответил я, — только на арестантов это не распространяется.

— Ба, набедокурил? — с иронией в голосе спросила она.

— Да, косячнул помаленьку. Теперь буду полгода под домашним арестом, без права на работу. Чем кормить домочадцев, и где учиться ремеслу, ума не приложу. Недоработано у нас, в ведомстве что — то. Встречают, провожают — всё молчком. Хоть бы раз что путное сказали.

— Ну здесь я тебе сама всё подскажу, я не первый год на них работаю. Я хоть и «чистая», а кухню их знаю хорошо. С водкой завязывай, завтра трезвым будь, как стекло. И учителя по ремеслу к тебе завтра сами придут, не сомневайся.

С этими словами, она пошла руководить домом. Я, чтобы не спугнуть её, из-под опущенных век смотрел, как она знатно справляется. Стол прибрала, обед приготовила, полы перемыла. Села к окну, какую — то книгу взяла, и читала, периодически подходя к чайнику, чтобы налить в кружку чай. Маруська и Васька возле неё крутились, как будто им мёдом было намазано. Она с ними игралась, кормила, и даже намыла их, чтобы шёрстка блестела и была чистой.

Проснулся я, когда что — то пошло не так. Пел петух. При чём, у меня под ухом.

— Это что такое? — спросил я в пустоту.

— Это Ольга вчера кур и петуха принесла, чтобы ты фермерством занимался, а не водку пил, — сказал Татарин, — хотя какой толк, ты наколдовать яйца и так можешь. Но думаю, она о твоём таланте даже не догадывается.

— Это не талант, это просто магия — сказал я и встал с дивана. Время «бичевать» себя прошло, и я решил пойти посмотреть, что же она принесла мне в сарай. Зайдя туда, я увидел красивых рыжух — наседок и яркого — пегого петуха. Он гордо вышагивал возле своего дамского батальона, и орал на всё горло.