Пусси Райот. Подлинная история

Почему феминизм? В интервью, которое журналист Ксения Леонова возьмет для журнала Esquire и этой книги у Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич после их ареста, они пояснят: «Мы не открывали феминизм, мы жили с ним с пеленок. Нет вообще ничего более естественного, чем феминизм. И для восприятия феминизма книжное, теоретическое его обоснование не является смертельной необходимостью. Женщины в Афганистане, которые во времена правления талибов отваживались в глубоком подполье пользоваться помадой и тушью для ресниц, фотографировать друг друга и обсуждать происходящее вокруг – гораздо более серьезные, закоренелые феминистки, чем преподавательницы кафедры гендерных исследований Университета Беркли в Калифорнии. Или вот группа Femen, совершенно не погруженная в теоретический феминизм, является тем не менее из-за своей бешеной активности важным описанием того, каким может быть феминизм сегодня. Поэтому феминизм начинается не с чтения теории, а с осознания в третьем классе того, что все учебники и умные книжки написаны мальчиками и скорее как бы для мальчиков».

Концепция группы могла быть подсмотрена в шведском фильме «Звуки шума», который Петя Верзилов и кинопродюсер Сэм Клебанов показывали еще летом 2010 года в лагере гражданских активистов «Антиселигер» в Химкинском лесу, почти за полгода до появления Pussy Riot. По сюжету шестерка музыкантов решает бунтовать против традиционного восприятия музыки как образца гармонии и начинает терроризировать город. Они проникают в операционное отделение больницы и барабанят на животе пациента, угоняют бульдозер и атакуют оперный театр во время большого концерта, наконец, оставляют город без электричества, чтобы сыграть на электростанции. Настоящая музыка – не в консерваториях, а на площадях. Все российские кинокритики, как один, в своих рецензиях на фильм проводили аналогии с перформансами группы «Война». Но у «Войны» не было музыкальных выступлений.

Осенью 2010-го, когда только придумывалось название группы, все начиналось с простеньких акций, которые так и остались на флешках фотоаппаратов – отчеты о них не публиковались. 1 октября на оппозиционном фестивале «Последняя осень» активистки Кэт и Толокно читали лекцию на тему феминизма и феминистского акционизма в России. Была названа только одна группа, которая занимается феминистским акционизмом в России – Pussy Riot, но ее никто из слушателей не знал. В конце лекции даже поставили их песню, но песня была панковская, непонятная, с отвратительным звуком. Этот момент можно считать первым публичным заявлением о рождении группы. Правда, на знаменательное событие никто не обратил внимания.

Тюря и Блонди

Интервью по скайпу солистки Pussy Riot Тюря и Блонди дают в балаклавах. Таковы правила конспирации.

«В обществе никто не понимает, что такое феминизм, – говорит Тюря, невысокая девушка в розовой маске. – Мы хотим ликвидировать это невежество. Права ЛГБТ мы защищаем потому, что в нашем исключительно консервативном обществе это еще актуально. Нас за это многие не любят».

Они меняли репетиционные базы – собирались на квартирах, на дачах, в полуподпольных центрах современного искусства. Все акции готовились в пределах недели, занимало это часа по три-четыре в день. Нужно было научиться быстро и неожиданно появляться в заданном месте, доставать реквизит, исполнять, забирать все вещи и так же быстро уходить. Случалось не раз, что кто-то в последний момент пугался и на акцию не приезжал.

Конспирологи, рассуждающие, кто же стоит за Pussy Riot, уверены, что балаклавы, которые благодаря Pussy Riot стали во всем мире таким же символом протеста, как маска Гая Фокса, придумал им какой-то продвинутый дизайнер. На самом деле в обыкновенных вязаных шапках, купленных в магазине, прорезали дырочки для глаз и рта. «Это родилось от идеи анонимности: нужно было в любом случае как-то закрыть лицо. У феминистского движения Guerilla Girls, например, с этой целью используются маски горилл. Мы не хотели создать ощущение, что какие-то люди пиарят лично себя, свое лицо, мы – образы, а не люди», – утверждает Блонди.

Каждая акция Pussy Riot должна была по нарастанию затрагивать все новые и новые проблемы и захватывать все более и более важные территории. В первой песне говорилось о необходимости протестовать – и видеоклип снимали в общественном транспорте. Вторую песню, «Кропоткин-водка», они посвятили классовым различиям, проблеме бедных и богатых – и кадры для клипа сделали в дорогих бутиках и на модном показе. Клип «Бунт в России – Путин зассал» записали на Лобном месте на Красной площади, под боком у президента. В планах у девушек был захват прямого эфира на телевидении, но они оставили эту идею: после того как акция в храме Христа Спасителя прогремела на весь мир, в доступе к эфиру у группы недостатка уже не было.

«Группе действительно важно мнение каждой участницы, – говорит Блонди. – Нет такой иерархии, что одни идеологи, а другие подчиненные. Даже когда мы даем интервью, мы стараемся собрать как можно больше девочек и каждой давать слово. С самого начала никто не хотел казаться главным. Мы вместе думали об идеологии, обсуждали, что говорить на интервью, сочиняли тексты песен, иногда даже каждая по строчке».

На конспирологическую версию, будто за Pussy Riot стоит опытный провокатор Верзилов, действующий в интересах Кремля, они обижаются. «Петя очень хочет быть серым кардиналом, но, к счастью, у него это не выходит, – говорит Тюря. – Он хорошо дает интервью, но никакие проблемы феминизма его не интересуют». Блонди подхватывает: «Это вообще противоречило бы идеям феминизма, если бы за нами стоял какой-то мужчина. Петя присутствовал на репетициях, но в роли молчаливого фотографа и документатора, в сторонке стоял».

После ареста трех солисток группы Верзилов взял на себя роль менеджера и пресс-секретаря группы – вел блог Pussy Riot, общался с прессой, помогал журналистам попасть на суд, организовывал концерты в поддержку арестованных. Он уговорил Мадонну и Red Hot Chili Peppers со сцены потребовать освободить Pussy Riot. Но сами участницы группы далеко не всю его активность считают полезной.

«Петя пытается помогать по-своему и не всегда делает правильные вещи, – говорит Тюря. – Он написал письмо Медведеву и начал его с рассказа о старой акции группы «Война» – при чем тут это? Он в блог пишет совершенно лишние вещи, про Киркорова например».

Пост о Филиппе Киркорове был посвящен крестинам его дочери – чтобы сказать речь, певец вышел на амвон в храме Пророка Илии. Автор – очевидно, Верзилов – нашел сходство в этом проступке с выступлением Pussy Riot в ХХС и «порадовался», что Филиппа Бедросовича не арестовали.

По мнению солисток, оставшихся на свободе, блог Pussy Riot должен быть посвящен панк-группе, а не превращаться в рупор антиклерикальной борьбы. Петя, по их мнению, недостаточно внимательно соблюдал конспирацию. «Петю точно прослушивают, а он ленился отключать телефон. Однажды после разговора с Петей по телефону в кафе пришли сотрудники Центра «Э», сели за соседний столик и попросили его на разговор, – вспоминает Блонди. – В день акции в храме Петя спокойно собирал документаторов в фейсбуке! Мы даже хотели отменить акцию из-за этого! Я, конечно, не думаю, что Петя нарочно сливает информацию, зачем ему сажать жену? Вряд ли он сотрудничает с органами, но он плохо организует безопасность – это факт».

Активизм и взаимовыручка превыше всего

Ни одна акция прямого действия, то есть несанкционированный перформанс в общественном месте, не проходит без документаторов – журналистов и блогеров, которые ее снимают. Обычно у каждой организации – и у арт-группы «Война», и у политического движения «Солидарность», и у Pussy Riot – есть свой журналистский пул. Это репортеры, которые уже привыкли снимать неразрешенные акции.

Их не удивит требование выключить и разобрать мобильный телефон на репетиции. Их не рассмешит условный язык, с помощью которого участники сообщают друг другу место и время, и не смутят разные другие меры предосторожности, которые кому-то показались бы симптомами паранойи. Журналисты-документаторы ходят на репетиции. Их предупреждают, что говорить, чтобы не подставить участников, если акцию спалят.

Обычно это молодые репортеры, сами в прошлом (а то и в настоящем) политические активисты, которые и с полицией общаться умеют, и бегают быстро. Они часто работают за идею, то есть соглашаются задокументировать акцию не для своего издания, а для организаторов – тем же надо каким-то образом все снять на фото и на видео. После акции они отдают все отснятые материалы организаторам – тоже с предосторожностями. Так, заливать видео в интернет обычно просят человека, который находится за границей, чтобы не засветить IP-адрес. Если акция провалилась, документаторы первые оказываются под подозрением как стукачи: кто-то же слил информацию полиции – не блогеры, случайно?