Пусть небеса падут

– Как? Как я могу стать достаточно сильным, чтобы его победить? Я не имею даже малейшего представления обо всей этой ерунде...

– Для этого у тебя есть я, - она сильнее сжимает мои плечи.
– Я здесь, чтобы научить тебя всему, что нужно. Это моя работа.

– О, хорошо. Я - работа.

Я пытаюсь вывернуться из ее рук, но она сцепляет их, удерживая меня на месте:

– Это не только работа. Это... Я...
– она замолкает, словно не может подобрать слова.

Я встречаюсь с ней взглядом, и у меня перехватывает дыхание.

Она заботится.

Об этой работе-миссии-или-как-там-ее-назвать - да.

Но помимо этого, за униформой, тугой косой и холодным жестким фасадом, который диктует ей прижимать меня к стенке и размахивать мечом мне в лицо, в половине случаев действительно желая меня прикончить, я смог разглядеть истинную правду.

Она заботится обо мне.

И этого достаточно, чтобы заставить меня забыть страхи и опасения о том, чего от меня ожидают, и гнев из-за украденных воспоминаний. Достаточно, чтобы каких бы жертв не потребовала подготовка к предстоящему бою, они будут оправданы.

Вероятно, у меня нет выбора в любом случае, но и не важно.

Ей не безразлично.

Я сделаю это ради нее. И ради семьи, которую мы оба потеряли.

– Думаю, тогда нам надо тренироваться, - говорю я, шагая обратно в обгорелую комнату и снимая футболку, уже пропитанную потом от утренней жары. Я отбрасываю ее в угол и поворачиваюсь к ней:

– Приступим.

Глава 14 Одри

Я понятия не имею, что убедило Вейна забыть свой гнев, страх, и дерзкое саркастическое отношение, но не жалуюсь. Вернувшись в убежище и сняв рубашку, он стал совершенно другим парнем. Как-будто Вейна, которого я знаю, похитили и заменили серьезным, трудолюбивым борцом с потрясающим прессом.

Не то чтобы я обращаю внимание.

По крайней мере, пытаюсь не обращать.

А это нелегко. Западные были известны совершенством своей физической формы. Может быть, дело в лелеющих их теплых мирных ветрах, а может - в их генах. В любом случае, Вейн, определенно, Западный. Лишь рельефные загорелых мышцы и длинные изящные конечности. Не говоря уже о точеных симметричных чертах его лица и самых потрясающих голубых глазах, которые я когда-либо видела.

Солана - везучая девушка.

Он потрясающий. Не только внешне.

Под ясным небом на рассвете Вейн осваивает наш основной призыв и впервые направляет поток воздуха кружить по комнате. И к тому времени, когда дневная жара опускается на плечи подобно плотному душному одеялу, он научился ощущать порывы ветра на расстоянии более восьмидесяти километров. Но предстоит еще много работы: пытаясь обернуться потоком воздуха, Вейн не ощутил сопротивления ветра и упал на спину, но учитывая, что его первое слияние произошло только вчера, он великолепен.

По крайней мере пока Гевин не возвращается с утренней охоты. И Вейн сразу же превращается в размытое пятно из размахивающих рук, проклятий и пронзительных воплей, пытаясь отогнать налетающую птицу, хлопающую крыльями у него над головой.

– Что ты делаешь?
– я перекрикиваю шум.

– Эта сумасшедшая птица пытается меня убить, - Вейн хватает одну из пальмовых веток с моей импровизированной кровати и несется по комнате, яростно и беспорядочно размахивая ею, разбрасывая мусор и отломившиеся частички листьев.

Я подбегаю к нему и хватаю за запястье, останавливая его руку на середине взмаха:

– Остановитесь, вы оба. Гэвин, перестань пикировать на Вэйна. И ты!

– я выдергиваю ветку у него из рук.

Только тогда я осознаю, что практически прижата к его груди.

Его обнаженной груди.

Внезапно становится трудно дышать.

Я опускаю руку и отступаю, позволяя пространству между нами замедлить мой участившийся пульс. Я бросаю ветку обратно в кучу и прочищаю горло:

– Не мог бы ты воздержаться от причинения вреда моему питомцу?

Гэвин кричит. Ему не нравится, когда я его так называю.

– И одень рубашку, прежде чем он тебя поцарапает, - добавляю я, благодарная предлогу, чтобы Вейн снова оделся.

Он закрывает голову, когда Гэвин пикирует.

– Эта жуткая птица - твой питомец?

– Да. Поэтому я была бы признательны, если бы ты не пытался его убить, - я ловлю взгляд Гэвина и вытягиваю левую руку в сторону.
– Приземляйся.

Гэвин испускает оглушительный вопль и меняет курс, чтобы приземлиться на руку, вонзая когти достаточно глубоко, чтобы уколоть через толстую ткань униформы, выражая таким образом свой молчаливый протест.

Великолепно. Теперь в моей жизни два трудных парня.

Я поглаживаю Гэвина по щекам, пытаясь успокоить его.

– Брр... как ты можешь к нему прикасаться?

– Пожалуйста, только не говори мне, что боишься птиц. Ты представляешь насколько это было бы абсурдно, учитывая, что мы делим с ними небо?

Он хватает свою футболку, стряхивает песок и жуков, натягивает ее через голову, торопясь засунуть руки в рукава, будто не хочет спускать глаз с Гэвина ни на секунду. 

– Эй, я привык к нападениям сумасшедшего ястреба, когда играл в этой роще еще ребенком...
– Вейн замолкает.
– О, Боже, так это он и был, да?

Я стараюсь не улыбаться, но уголки губ придательски ползут вверх:

– Это возможно. Гэвин знает, что нужно охранять мое убежище от любого, кто попытает его обнаружить, пока я сплю. Возможно, ты подобрался слишком близко.

– Или, может быть, он сумасшедший и любит рвать волосы на головах у детей ради своего садистского удовольствия, - Вэйн смахивает пот со лба и вытирает руку о шорты.
– Итак, ты напала на меня с ветром, убедила, что это место населено призраками и натравила на меня свою птицу-убийцу. Как еще ты усложнила мою жизнь? Это ты подсунула лекарство, на которое у меня была аллергия?

– Что?

– Те несколько раз, что я пытался принимать какие-то таблетки, я покрывался сыпью и чесался как сумасшедший. Это твоих рук дело?

– Нет. Должно быть, твое тело отторгало таблетки, потому что они сделаны для людей.

– Точно. А я не человек. Все еще привыкаю к этому, между прочим. Вроде как значительная и судьбоносная вещь, к твоему сведению.

Мне на это нечего сказать.

Он качает головой:

– А это часто происходит?

– Сыпь? Нет. Ни у кого из нас не было причин пробовать земную медицину. В том случае, если ты не заметил, на нас не действуют вирусы и болезни, как на них. Удивительно, они гораздо плодовитее нас. По всем пунктам, мы - высшие существа, поэтому их защита - наша обязанность. Но недостаток прочности они компенсируют количеством. Поразительно, как много у них детей. И то, как они предпочитают толпиться все вместе в огромных городах.