Пусть небеса падут

Просто произнося это слово, мне кажется, что я спятила.

– Ты управляешь ветром. Как еще я могу это объяснить?

Он прав, с точки зрения человека, по крайней мере. Но все же он ошибается.

– Мы управляем ветром при помощи слов. Мы просим его сделать то, что нам нужно, и убеждаем подчиниться. Это простое общение, ничем не отличающееся от нашего с тобой.

– Мы разговариваем с ветром? Как будто он - живой?

– В некотором смысле. У каждого из четырех ветров есть свой язык. Только сильфы могут их понимать и говорить на этих языках, потому что мы сами - часть ветра. Но в этом нет никакой магии и заклинаний. Просто обычный разговор Странника Ветра с воздушным потоком.

Мне следовало догадаться, что он сбит с толку. Тогда очевидно, почему он не воспринимает мои слова всерьез.

– Подумать только, как же мало ты знаешь о своем наследии. Я знаю, что тебе стерли память, но я думала, что некоторые вещи просто... интуитивны.

Мгновением позже я понимаю, что допустила промах.

– Что ты имеешь в виду, мне стерли память?

– Ничего.

– Какое, к черту, ничего?
– он подвигается ближе, ветрорез больше его не смущает.
– Расскажи мне, что со мной произошло. Сейчас.

Я хочу рассердиться на него за то, что он в очередной раз прервал этот чрезвычайно важный урок, и как его наставнице, мне следовало бы потребовать, чтобы он сконцентрировался, и даже хлестнуть его парой порывов ветра, в случае чего.

Но я не могу.

Мне жаль его.

И я сожалею о том, что знаю.

И о том, что сделала.

– Я хочу, чтобы ты понял, - говорю я ему, стараясь придать голосу уверенность.
– Когда Буреносцы атаковали, казалось, что мир рухнул. Все было потеряно, разрушено и отобрано или сломано и разбито вдребезги. Моя мама нашла нас лежащими на земле и задыхающимися от рыданий. У нее не было иного выбора.

– Выбор есть всегда.

– Никто не может скрыться от Райдена, по крайней мере, надолго. Нам необходимо было заставить его поверить, что мы мертвы. Я могла легко исчезнуть вместе с мамой, но ты был слишком важен. Мы знали, что единственное место, где Райден не стал бы тебя искать - у земных, и чтобы бесследно затеряться, ты должен был забыть, кто ты и что такое. Люди не догадываются о нашем существовании, и мы не могли рисковать тем, что ты расскажешь кому-нибудь о нас.

– Значит, твоя мама стерла мне память?
– он теребит волосы, словно пытаясь найти рану или ушиб.
– Что, черт возьми, она сделала с моим мозгом?

– Она призвала и направила в твое подсознание Южный Ветер. А он уже завершил остальное.

Я до сих пор помню, как его худое, истерзанное тело рухнуло на землю, пока мама оборачивала его потоками воздуха и, затем, послала их ему в подсознание. Она не объяснила Вейну, что происходило. Поэтому он перевел расширенные от ужаса глаза на меня, молча умоляя о помощи.

Сейчас он следит за мной взглядом, так сильно напоминающим тот молящий взгляд маленького Вейна, что у меня перехватывает дыхание. Я должна рассказать ему правду. По крайней мере ту, которую готова.

– Ты сказал, что это было похоже на стаю бабочек, кружащую у тебя в голове, - шепчу я.
– Я взяла тебя за руку и сказала закрыть глаза. Спустя несколько часов ты очнулся и уже ничего не помнил. Ветер стер все твои воспоминания.

Вейн молчит и не двигается. Я беру его за руку, пораженная переполняющим меня желанием достучаться до него, утешить и все исправить.

Он вырывается:

– Как я могу вернуть их?

Не удивительно, что он об этом спрашивает. Но я не хочу, чтобы к нему вернулись воспоминания. По крайней мере, одно из них.

– Ты не можешь. Они исчезли. Навсегда.

Вейн закрывает глаза. Сейчас он кажется таким ранимым. Подавленным.

Потерявшим надежду.

Я тоже закрываю глаза.

Умоляя небеса, чтобы те слова, которые я сказала, оказались правдой.

И еще сильнее надеясь, что мне никогда не придется рассказать Вейну всю правду.

Глава 13 Вейн

Пожалуй, у меня впервые в жизни пропадает дар речи.

Мои воспоминания были украдены.

Не подавлены.

Украдены.

Я вырос с огромным провалом в памяти, и мне приходилось нелегко последние десять лет. И, судя по всему, на большее можно не рассчитывать.

Мне хочется что-нибудь зашвырнуть. Или может схватить этот несуразный игло-меч и проверить, насколько прочные тут стены.

Но другая часть меня - крошечная, совсем небольшая - чувствует облегчение от того, что я не забыл своих родителей.

Я - не отвратительный эгоист, который избавляется от воспоминания о своей семье только потому, что они причиняют боль. Я не виноват. Оказывается, пока Одри держала меня за руку и обещала, что все будет хорошо, ее мать стирала мне память.

По крайней мере, это объясняет мое единственное воспоминание: Одри склоняется надо мной и разглядывает меня темными затравленными глазами, а затем ветер уносит ее прочь. Это было взаправду. Я просто не помню остального, потому что мою память сдуло ветром.

Как вообще это работает? Как порыв ветра может украсть мои воспоминания?

– Я знаю, это трудно понять, - тихо говорит Одри.
– Но мы должны были сохранить факт твоего спасения в строжайшем секрете, чтобы Райден не отправился на поиски. Поэтому мы позволили людским властям устроить твое усыновление согласно их правилам. И мы приглядывали за тобой, чтобы убедиться, что все в порядке, но было необходимо чтобы ты исчез, оказался вне зоны доступа, так сказать.

И ничего бы не вышло, если бы ты расхаживал, болтая о сильфах, Буреносцах и четырех языках воздуха. Я не знаю, что хуже - то, что с тобой бы сделали люди, или то, что случилось бы, когда Райден тебя нашел. А он нашел бы.

– Он все равно обнаружил меня, верно?
– мой голос звучит на удивление грозно.
– И как же это вышло? Сомневаюсь, что он просто проснулся и подумал, эй, держу пари, Вейн сейчас в Долине Коачелла.

У нее никнут плечи:

– Нет. Я... совершила промах.

– Значит, это - твоя вина.

Она сжимается еще сильнее, словно пытаясь скрыться от этих слов. Но не отрицает.

Непривычно видеть Одри такой опустошенной, словно вина потушила весь огонь у нее внутри.

Я сдерживаю рвущиеся наружу извинения.

Одри заслуживает испытываемое ею чувство вины. Сколько раз и каким еще образом она умудрилась испортить мне жизнь?

Она тянется к моей руке, касаясь теплыми пальцами моей кожи:

– Пожалуйста. Давай не будем тратить время обучения на это.