Пусть ты умрешь

— Я думал, ты спишь.

— Я тоже думала, что ты спишь, но, похоже, часть тебя вполне уже бодрствует.

Она перекатилась на бок, нашла его рот. Ее дыхание было приятным, губы — мягкими. Она пробежалась по его губам языком, затем вдруг сползла чуть ниже и принялась терзать языком правый сосок.

Он застонал от удовольствия.

Продолжая ласкать его, она опустилась еще ниже, целуя его грудь, живот, потом нежно, очень нежно, приняла его в рот.

— Господи! — выдохнул он.

Спустя какое-то время она медленно распрямилась, улеглась на него сверху, твердо, но осторожно сжала и направила в себя.

— Боже, я люблю тебя! — простонал он.

— Вы уверены, детектив-суперинтендент Грейс?

— Как никогда прежде!

— Так и должно быть. Ведь ты теперь застрял во мне.

— Придется привыкать.

Она прошлась языком по его уху, и он затрепетал от удовольствия. Потом прошептала:

— Мама не учила тебя, что это невежливо — разговаривать с полным ртом?

— Только не с высокими, длинноногими блондинками, — так она говорила.

Клио игриво хлопнула его по щеке.

В этот момент Грейс подумал, что еще никогда в жизни ему не было так хорошо, так покойно, так…

— Я буду любить тебя до скончания веков. А потом пойду к началу.

— Всего лишь?

— Стерва!

— Похотливое животное!

Они нежно поцеловались, и она прошептала:

— А я буду любить тебя до скончания веков и еще трижды по столько же.

— И я тоже.

Она сжала его посильнее.

— Ну что, семейная жизнь — еще не полное дерьмо, правда?

Он немного помолчал.

— Не-а. Не полное.

83

Воскресенье, 3 ноября

— А это — главная спальня! — гордо объявила Рэд.

Отец тащился за ней следом, мать замыкала шествие. Выглядела она, как всегда, элегантно, тогда как на нем были крепкие ботинки, мешковатые джинсы и бессменная пухлая, бесформенная куртка с капюшоном. Годы садоводства и хождения под парусом после выхода на пенсию лишили его всяческого представления о моде, если такое когда-то и наличествовало. Одежда, в его представлении, должна быть функциональной, имея своей целью защищать от влаги и холода. Не более того.

Рэд это никак не напрягало, хотя она всегда втайне надеялась, что, если у нее когда-нибудь будут отношения столь же долгие, как и у родителей, ее партнер постарается выглядеть привлекательным. Иногда она задавалась вопросом: когда родители последний раз занимались сексом? Глядя сейчас на отца, она решила, что, должно быть, пару-тройку десятилетий назад.

— Чудесная комната, дорогая! — сказала мать.

— Вот только вид не очень, — добавил отец.

Насчет этого он прав, подумала Рэд. Комната была огромная, в ней легко поместилась бы большая двуспальная кровать, да еще осталось место для парочки встроенных шкафов. Вот только находилась она в задней части квартиры, и окна вдобавок выходили на громоздкое строение через дорогу, так что солнечного света здесь ждать не стоило.

— Я намерена использовать ее исключительно для сна, папа. Так что здесь и так большую часть года будет темно. Что мне действительно здесь нравится, так это гостиная.

К ее облегчению, и отец, и мать согласно кивнули.

— Да, — сказала мать. — Гостиная очень милая.

То была истинная правда.

Квартира располагалась на последнем этаже большого жилого дома в Кемптауне. Она включала в себя совмещенную с обеденной жилую зону — брекфаст-бар, «островок» и большую кухню, — с выходом на широкую солнечную террасу, откуда открывался вид на Канал. Вдобавок к основной спальне имелась гостевая, гораздо меньших размеров, и еще одна комнатушка — не больше чулана, — в которой можно было разместить односпальную кровать или оборудовать рабочий уголок.

— Вполне могу себе представить тебя здесь, — заметил отец.

— Неужели?

— Замечательная квартира. Во многих ли из тех, что входят в эту ценовую категорию, есть вид на море?

— В очень немногих, — ответила Рэд. — Сужу об этом по работе. И еще раз спасибо за ссуду.

— Ты же знаешь, дорогая, мы с отцом всегда тебе поможем, — сказала ее мать.

Рэд улыбнулась.

— Люблю вас. Как только выручу деньги за квартиру, сразу же все отдам.

— Насчет этого не беспокойся, дорогая, — сказал отец. — Самое главное для тебя — иметь такой дом, в котором бы ты чувствовала себя в безопасности.

— Здесь есть нечто такое, отчего я действительно чувствую себя в безопасности.

Рэд пересекла пустую гостиную, открыла дверь и вышла на террасу. Весь уик-энд стояла солнечная погода, что позволило городу предстать во всем своем великолепии. Отражавшее небо море было темно-синего цвета. Справа от себя Рэд видела Брайтонский Глаз и пирс чуть ниже, а слева — западную дамбу марины. В открытом море, примерно в миле от берега, несколько яхт начали зимний сезон, и их паруса мерцали в лучах раннего послеполуденного солнца.

— Когда думаешь заключить сделку? — спросил отец.

Рэд пожала плечами.

— Ну, раз уж вы с такой радостью ссудили мне деньги, учитывая все обстоятельства, то как можно скорее. Но если и возникнут какие-то затруднения, обо мне не беспокойтесь. Здесь со мной все в порядке. По крайней мере, я на это надеюсь.

— А вот на прежнем месте с тобой как раз таки и не все в порядке, дорогая, — сказала ее мать. — Мы хотим, чтобы ты побыстрее оттуда съехала, подальше от этого страшного человека.

— К счастью, нам положена приличная страховка, — добавил отец. — У нас с матерью все будет хорошо. Самое главное, милая, это твоя безопасность.

— Как только понадобятся деньги — сразу же дай нам знать, — сказала мать. — И позаботься о том, чтобы этот ужасный человек никогда не узнал, куда ты переезжаешь, — это крайне важно.

— Делаю для этого все возможное, — ответила Рэд.

— Согласен с твоей матерью, — сказал отец.

Никто из них не обратил внимания на небольшой минивэн, припаркованный на некотором отдалении на противоположной стороне улицы.

84

Воскресенье, 3 ноября

— Придурки, — сказал Брайс Лорен, сидя в небольшом фургончике на продуваемом ветрами приморском бульваре и слушая разговор. Он смотрел на элегантное здание эпохи Регентства, которое в те времена, вне всякого сомнения, служило домом для одной семьи с помещениями для прислуги, а теперь было поделено на квартиры.

Такие легко горят. Современные спроектированы так, что пожар можно локализовать. Их невозможно уничтожить. Эти, старые, совсем другое дело.