Пусть умрет

Бросалась в глаза одна странная деталь: у всех этих людей не прослеживалось, казалось бы, ничего общего.

Нет, было!

Было, черт возьми, кое-что объединяющее: во взглядах, в жестах, в манере изъясняться, двигаться, держать голову было нечто одинаковое, трудноуловимое, что не так просто подметить и тем более описать. Это как спорт, армия или профессиональные сообщества, вырабатывающие у своих членов некую общую совокупность черт, отличающую своих от чужих. Или клуб... да именно клуб! Незримая принадлежность к одному и тому же клубу – вот что очевидно связывало воедино этих на первый взгляд таких разных и к тому же разноязыких людей.

В первом ряду за столиком у парапета, занимая место с наилучшим обзором, важно восседал господин президент Апута Нелу собственной персоной. Общество ему составляли члены кабинета министров страны.

Между столиками, как ошалелый, носился потный полковник Себаи. Получив распоряжение от столика №1, он, не останавливая бега, раздавал приказы своим подчиненным. Подчиненные же, в силу местной специфики, не спешили выполнять их. В свою очередь они хватали за руку пробегавших мимо служивых рангом пониже и, размахивая руками, передавали распоряжение им. Последние немедленно разворачивались на сто восемьдесят градусов и опрометью куда-то мчались, казалось, начисто забыв о первоначальной цели своего движения. То тут, то там возникали спонтанные обсуждения дальнейших действий. На время все приходили в замешательство. Однако после недолгого выяснения отношений, сопровождаемого гортанными криками, выпучиванием глаз и оскаливанием зубов, эстафета продолжалась.

Может статься, в воздухе носился какой-то неизвестный современной науке вирус, нагнетающий существенный градус эйфории. Но несмотря на его безусловно активное воздействие на обстановку в целом, одна из групп явно выпадала из картины всеобщей сумятицы. Расположившись за столиком несколько на отшибе террасного столпотворения, она напоминала тихую гавань на берегу бушующего моря. Время от времени сюда с деловым видом, без излишней нервозности подруливали какие-то люди, внешне коренным образом отличающиеся от местного контингента, что-то вполголоса сообщали сидящим там господам, выслушивали ответ и так же, не торопясь, исчезали. Джентльмены вели неторопливую беседу, Со стороны могло показаться, что происходящее их мало интересует, если вообще имеет к ним отношение.

В двоих из этих господ можно было узнать хорошо нам знакомых Марлена Марленовича Пронькина и Матвея Петровича Корунда. К моменту, когда возбуждение на террасе достигло апогея, беседа за столиком, похоже, подходила к концу.

— Мужики, – говорил Пронькин, – вы ж понимаете, я затащил вас сюда убедиться воочию в, э-э...

— В подлинности товара, Марлен Марленович, – осторожно подсказал сидящий рядом Матвей Петрович.

— Ну да – в подлинности, – подхватил Пронькин. – Короче, скоро сами увидите – материал стопроцентно реальный. Никакой подделки.

— Видите ли, – начал с умным видом один из сидящих, – подлинность материала в таком деле – это еще не всё... Вот Станислав Вениаминович… – он послал взгляд в сторону своего соседа, которого отличала несуразная купеческая борода, пребывавшая в абсолютной дисгармонии с лицом, лишенным даже мимических морщин. Это делало его похожим на ребенка из старшей группы детсада, исполняющего роль Деда Мороза. – Деньги его, и он по праву интересуется не только аутентичностью... Гм,.. не только подлинностью, но и качеством съемки. И, разумеется, наличием достаточного материала для монтажа, операторской работой, наконец! Вот почему я здесь, Марлен Марленович. Далеко не все могут грамотно оценить качество.

— Я же сказал, Стасик, за качество можешь быть спокоен. Высший сорт! – несколько раздраженно перебил умника Пронькин, обращаясь напрямую к бородатому ребенку.

— И все же... – не унимался первый.

— Матвей, ознакомь-ка уважаемого продюсера, – отмахнулся от него Пронькин, – с составом съемочной группы и, главное, расскажи-ка кто у нас операторы.

Корунд нагнулся к продюсеру и шепнул ему на ухо несколько слов. По мере того как он говорил, брови у того ползли все выше и выше, пока не съехали впритык к жиденькой поросли волос на черепе.

— Позвольте, но как же... – начал он, но не закончил.

— Звучит банально, но деньги еще никто не отменял, – констатировал Матвей Петрович, наслаждаясь изумлением умника-продюсера.

А Марлен Марленович продолжил:

— Видите, качество во всех отношениях профессиональное. Высшее качество. Кстати, те, кто меня хорошо знают, вряд ли усомнятся.

— Ты, Марлен, не обессудь, – послышался вдруг глуховатый, напирающий на «о» басок из глубин бороды. При этом было неясно – как он вообще пробивается сквозь столь серьезное препятствие. – Все-таки деньги ты запросил немалые. – Станислав Вениаминович покряхтел, подсчитывая что-то в уме.

— Это специальное предложение. Только тебе так дешево отдаю! Американцы в два раза больше предлагали – не согласился. Хочу, чтоб у нас осталось, в Отечестве.

Продюсер с сомнением покачал головой.

— Деньги немалые, Марлен! – через полминуты повторила с расстановкой борода.

— Имей в виду, я не навязываю, – проронил Пронькин небрежно. – Меня тут специалисты проконсультировали. Провели ликбез, так сказать, – он отложил телефон, – на матерьяльчике этом можно минимум три цены отбить! Если, конечно, в умелые руки попадет. Вот так-то, Стасик. Решай.

— Обсуждение финансовых вопросов – это следующий шаг, – снова оживился продюсер, – вы поймите, Марлен Марленович, техника съемок сегодня позволяет настолько реально...

— Вижу – не въезжаете, господа! Еще раз: я вам предлагаю не кино ваше с вареньем и кетчупом вместо крови. Хотите открытым текстом? Так вот… Предлагается высококачественный документальный материал: настоящие бои с настоящей кровью, до конца. Кто кого! На арене, на суше и в воздухе. Вы же видели отрывки. Что вы из этого сотворите – ваши проблемы. Слегка поработать с материалом, накрутить вокруг него фигни вашей – и вперед! Как вы это обыграете: то ли несчастный случай на съемках, то ли как документальный для избранных по десять косарей за вход, ха-ха... дело ваше!.. Кстати, о ваших коллегах, киношниках из Америки – кое-кто из них здесь присутствует.

— Лады, Марлен! Давай к делу, – оживился Стасик.

— Лады так лады. Сейчас Владимир расскажет про технику и регламент. – Пронькин кивнул молодому парню, до поры стоящему поодаль в состоянии полной боевой готовности: – Вовик, давай-ка сюда...

Вовик подскочил, спросил для порядка: «Можно?» и, не дожидаясь ответа, раскрыл серебристый ноутбук с надкусанным яблоком в центре крышки, ткнул длинным, как у музыканта, пальцем в клавиатуру и затарахтел:

— В бою принимают участие две машины: МиГ-27, по натовской – «Флоггер-ди», бичеватель, производство – семидесятые, и вторая – МиГ-29, «Фо;лкрэм»… точка опоры. Для тех, кто не в курсе, вкратце: максимальная скорость на высоте восемь тысяч – 1900 и 2450 соответственно, но бой будет проходить в основном у земли на «дозвуке», максимум до 700. Оборудование, за небольшими исключениями, штатное. У двадцать девятого движки мощнее, но двадцать седьмой с изменяемой стреловидностью и на малых скоростях имеет некоторое преимущество. Тут всё зависит в первую очередь от пилотов. Посмотрите – вот здесь показано вооружение самолетов. Применяется только стрелковый боекомплект. Никаких ракет. Штатная тридцатимиллиметровая шестиствольная ГШ-6-30А заменена на одноствольный пулемет «Утес-М» калибра 12,7 мм для усложнения задачи поражения противника, иначе, – он усмехнулся, – бой закончится, не успев начаться. Боеприпас – трассирующие снаряды.

Пальцы его уверенно забегали по клавишам, на экране возникла объемное изображение острова.

— Теперь собственно о съемке: планируемая продолжительность – около десяти минут; огонь можно открывать только на 301-й секунде после отрыва от земли второй машины, по команде с «земли».

— А это почему? – спросил бородатый Стасик.

— Воздушные шары висят на расстоянии приблизительно четырнадцать километров друг от друга. – Он махнул рукой в сторону монгольфьеров. – После взлета пилоты разводят машины – каждый за свой рубеж. После разворота они свободны в своих действиях. Удаление по траверсу вправо-влево – не более трех тысяч метров. Пять минут дается на маневрирование. Они должны использовать это время для завоевания тактического превосходства в воздухе. Пилот, открывший огонь без команды, при любом исходе лишается вознаграждения.