Пустая карта. Уравнение измены

– А как же Надежда? – невесело усмехнулся Стрельников.

– Единственное светлое пятнышко, – слабо улыбнулась Лида. – Ну и многим людям мне удалось помочь. Надеюсь, на весах вечности добрые дела перевесят грехи.

– Надя – такое солнышко, – начал убеждать ее Витольд. – Стоит жить ради дочери, Лидка!

– От меня ничего уже не зависит. Мне показали дату и время ухода еще несколько месяцев назад. Хорошо, что успела Маше помочь…

– Послезавтра мы вернемся к этому разговору и вместе посмеемся, Лидуша, – мягко возразил он.

– Ты родителям передай и братьям, хочу попрощаться с ними.

– Хорошо, – согласился Витольд, про себя принимая решение ничего не говорить старшим Архиповым о Лидкиных предчувствиях. – Какие будут еще указания? – серьезно осведомился он, понимая, что вся жизнь Илларии-Лиды – это сплошной театр. Одни парики чего стоят.

– Ты не веришь мне, – слабо прошептала Лида. – Ну да ладно. Я хоть душу отвела, с тобой поговорив. Об одном лишь прошу тебя. Вырастите Надю. Не отдайте ее родственникам Андрея. Умоляю тебя, Вит!

– Да о Наде можешь вообще не беспокоиться! Она нам не чужая. Где двое, там и трое, – хмыкнул Стрельников.

– Пятеро, – Лида скосила взгляд в сторону спящей сестры.

– Что? – обалдел Витольд. – Потом еще будет ребенок? Навряд ли.

– Близнецы, – широко улыбнулась Лида и посмотрела заговорщицки.

– Что? – переспросил он ошеломленно. – Какие близнецы? – И, вскочив, заходил, забегал по палате.

«Хватит ему на сегодня, – жалостливо подумала Лида. – И так информации слишком много. Переварить бы!»

Она повернулась лицом к стене, давая понять, что время разговоров иссякло. Стрельников недоверчиво глянул на сутулую спину свернувшейся калачиком родственницы и подумал, что завтра сам посмеется над собой.

Зато теперь, стоя в изножье кровати умирающей, он понимал, что Лида вчера прощалась с жизнью, а он, дурак, решил, что его разыгрывают.

Она лежала на своей постели, обряженная в белое платье и такой же расшитый белым шелком платок. Рядом сидела мамОля и держала Лиду за руку. В изголовье стояла Миля и отчитывала молитвы. Другая помощница, Зоя, попрощавшись, выскочила из палаты и зарыдала в холле.

– Может, все обойдется? – пробормотал Сережка, наплевав на молчание друга.

– Не похоже, – отмахнулся Стрельников. – Видимо, она действительно знала заранее.

Он еще раз всмотрелся в бледное лицо Лиды, заметил заострившиеся черты.

– Надя, – ласково позвал он племянницу. – Пойдем к Маше в палату, там Леня и Ева по тебе соскучились.

Девочка послушно встала и, поцеловав наскоро мать в восковую щеку, подбежала к Стрельникову. Он взял ее за руку и тихо попросил Сережку: – МамОлю забери. Кажется, Лида действительно уходит.

Сергей взглянул на сестру. Она словно задремала. Лицо разгладилось от морщин и волнений. И Архипову на миг почудилось, что подобные лики он видел на иконах. Спокойные и благостные.

– А Лидка у нас красавица, – тихо протянул он, выйдя из палаты. – Только мы этого не замечали.

– Жили будто в разных мирах, – шепотом согласился Витольд, открывая соседнюю дверь. Маша спала сладким сном, а рядом примостилась Ева. Легла, обнимая мать. Леня, солидно устроившись в кресле, как обычно играл в планшете. В стороне в другом кресле, стоявшем на месте вывезенной рано утром Лидиной кровати, восседала Агата.

– Заходи, – Витольд пропустил приемную дочку в палату и пробормотал негромко:

 – И хорошо, хоть под конец ее жизни нам хватило ума перестать винить ее во всех бедах клана.

Он заметил Майю в самом конце коридора.

– Я опоздала? Или еще можно войти? – поинтересовалась она деловито.

– Уже все, Майка, – растерянно протянул Стрельников.

– А дар? Кому она передала свои способности? – осведомилась Баженова даже без тени сожаления и принялась оглядываться по сторонам.

– Дар – не кулек с конфетами, кому попало не отдают, – враждебно пробурчала Зоя, стоявшая неподалеку. – Он передается от души к душе. Иллария передаст его, когда настанет время, внучке или правнучке. Только мы об этом никогда не узнаем.

Глава 45. Часть 1.

Витольд нервничал. Рейс то и дело откладывали из-за метеоусловий. Там, дома, шел самый настоящий снегопад. Детям на радость, а вот сестре Эльзе – лишняя нервотрепка. К завтрашнему торжеству она приготовила легкие туфли, а как в них по сугробам пройдешь? И Маша полчаса назад весело рассказывала по телефону, как ездила вместе с его сестрами по магазинам. С трудом удалось найти полусапожки молочного оттенка, как раз под цвет платья. А то Эльза и так уже на грани истерики.

«Я уже на пределе, вашу мать! – мысленно выругался Стрельников. – И все из-за этой свадьбы. Нет бы тихо расписаться со своим Ромочкой и отбыть по месту прописки жениха. Нет! Сестре потребовалось шоу. Выездная регистрация в Кирпичниках, катание на санях. Одна ледяная арка, сооруженная прямо на дорожке, чего стоит! Только ныряния в прорубь не хватало. Я б этого Ромочку первого утопил, – снова рассердился Витольд. – Свалился на нашу голову в чем мать родила», – мысленно хмыкнул Витольд, вспоминая первую встречу, когда выгнал взашей этого Ромео. Потом, правда, пришлось внять уговорам доморощенной Джульетты и повторить попытку знакомства. Витольд припомнил, как два часа после работы слушал в ресторане высокопарные речи Ромочки.

– А кем вы работаете? – на правах посаженного отца осведомился Стрельников, намекая, что такую красавицу-невесту абы за кого не отдадим.

– Я химик, – тут же доложил Эльзин кавалер и, увидев, как изумленно вытянулось лицо Стрельникова, обиженно крякнул: – Я кандидат наук. Преподаю химию в университете. Всегда любил одну Эльзу. Но тревожные воды жизни развели нас по чуждым берегам.

– А где вы познакомились? – снова поинтересовался Витольд.

– Так Эльза к нам в академгородок с ансамблем приезжала. Танцевала в нашем ДК. Я понял, что влюбился. Познакомились, адресами обменялись. Встречались по случаю. А затем вы с матушкой сюда переехали. Мы и потеряли друг друга. Только недавно нашли благодаря сайту «Одноклассники».

Стрельников мысленно сморщился, проклиная социальные сети, авиакомпанию и снегопад в родном городе. Если в ближайшие часы вылет не объявят, то не сносить ему головы. Эльза вспомнит все: как стирала его пеленки и меняла ползунки, но сначала, конечно, закатит истерику. Он, будто наяву, увидел заполошную сестрицу, рыдающую в своей спальне, и Агату, привычно отвешивающую оплеуху младшенькой.

«Не приведи господи!»– взмолился он и перевел взгляд на табло, висевшее напротив. Даже с такого расстояния удалось увидеть свой рейс и короткую фразу: «вылет задерживается». Потом от нечего делать принялся рассматривать снующих в разных направлениях людей. А заметив знакомое лицо, махнул рукой. Профессор Елецкий. Грузный мужчина с копной седых волос и носом картошкой. Подошел, сел рядом.