Пустое море
Шрифт:
– Я постоянно думаю о тебе… Я так люблю тебя! Марина!
– порывисто сказал он куда-то в пустоту.
Ее жалость пропала так же внезапно, как и появилась. Она почувствовала нарастающее раздражение и сжала зубы, чтобы опять не выдать свои чувства.
Антон снова сжал ее безвольные руки и продолжал:
– Я готов на все, ради тебя! Я все делаю, только ради тебя одной, как ты не поймешь, - он прижал ее руки к своим губам.
Марина вырвала из его ладоней свои пальцы и отвернулась.
– Ты жестока ко мне. Ты не справедлива…
Она молчала, и он взял ее за плечи и мягко развернул к себе.
– Но
– Марина, не будь так жестока. Я так хочу, чтобы ты улыбнулась мне. Я мечтаю каждую минуту, что ты подойдешь и обнимешь меня. Марина… Я… Я так больше не могу. Будь я сильнее, давно бы наложил руки на себя, чтобы не было так больно.
Он начал целовать ее тело сквозь халат, все сильнее сжимая ее, препятствуя ее движениям.
– Хватит… - Марина тонкими и слабыми руками пыталась вырваться, но он сильно держал ее за запястья. Халат распахнулся и обнажился ее живот, к которому точас припал губами Антон. Он отпустил ее руки и обнял ее бедра, очень нежно и мягко.
За что Марина могла благодарить Антона, это за то, что он не был насильником. Никогда он не брал ее с силой и теперь его руки безвольно повисли, когда она оттолкнула его от себя, отошла в сторону и запахнула халат. Он остался стоять на коленях и умоляющим взглядом посмотрел на нее.
– Что ты хочешь от меня, Антон? Что ты хочешь, кроме улыбок, объятий? Я, никогда, тебе ничего не обещала. Ты сам себя обманул и был рад этому. Теперь, ты требуешь от меня ответа за свою ошибку…
– Почему ты не любишь меня?
– внезапно спросил он.
– Я не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю.
– Ты ненавидишь меня?
– Он встал на ноги и посмотрел на нее в упор.
– Нет, - солгала Марина.
– Тогда будь добрее ко мне, раз любить не можешь.
– Этого, я тоже не могу. Извини, какая есть, - сухо ответила Марина.
– Я знал, что ты не любишь меня, но думал, что готов к этому. Я думал, что, если ты будешь рядом со мной, я смогу все выдержать. Боже, как я ошибался!
– Он закрылся руками, но Марина успела заметить, как его лицо свело гримасой боли.
– Оказалось, это намного мучительнее, чем я себе представлял.
– Мне очень жаль… Правда…
– Марина, пожалуйста, не отталкивай меня. Вместе, мне будет легче, - он опять подошел к ней, и его глаза излучали неимоверную тоску и нежность.
– Ты же знаешь об этом. Ты знаешь об этом.
Марина потерла свои виски пальцами, голова ужасно трещала. Она знала только одно, то, что она любит другого, а Антон не мог этого даже предположить.
– Несмотря на мою внешнюю браваду, все это медленно разъедает меня изнутри, - тихо проговорил он.
– Как мне дальше жить? Как мне дальше жить?
– Антон, так не надо нам обоим мучиться. Ты не можешь, и я не могу. Зачем пытаться сделать невозможное? Если мы расстанемся, кто знает, может это, сделает нас счастливее.
У Антона от таких слов сразу остекленели глаза. Его лицо, мгновенно, превратилось в непроницаемую маску, с которой схлынули все эмоции.
– Счастливее? О чем ты говоришь?
– Так будет лучше нам обоим.
– Только не мне. Так мне будет в тысячу раз хуже. Никогда слышишь, никогда!
– Марина в первый раз услышала, как его голос почти срывался в крик.
– Ну почему? Зачем ты меня держишь? Для чего?
Ты же сам сказал, что устал.– Ты нужна мне. Ты моя жизнь! И я люблю тебя.
– Зато я- нет! Когда ты это поймешь, - чуть не простонала Марина.
– Я тебя ему не отдам- зло произнес Антон и на его лице не осталось ни намека прошедшие слезы.
– Кому?
– ошарашенно выкрикнула Марина, прекрасно понимая, кого он имел в виду.
– Никогда и ни за что!
– Ты не в себе!
– Я тебя никуда не отпущу- Антон повысил голос, чего никогда не позволял себе.
– Даже не смей думать об этом. Ты моя, слышишь, только моя! И я не собираюсь терять тебя!
– Антон, успокойся.
Но говорить этого точно не стоило.
– Я спокоен! Я совершенно спокоен! Марина! Предупреждаю! Никогда, слышишь, никогда, я не отпущу тебя. Пусть ты ненавидишь меня, но это то единственное чувство, которое ты испытываешь ко мне. И оно придает мне силы, хотя я уже отчаялся и не надеюсь на другой исход. Я готов пожертвовать своим счастьем и вуалированной семейной жизнью, ради тебя и твоей близости.
– Да что же это за любовь такая? Когда любишь, желаешь, счастье любимому, а ты готов свести меня в могилу, лишь бы тебе было хорошо. Эгоизм, в чистом виде.
– А ты? Не эгоистична?
– Я!?
– Да, ты? Когда предложила расстаться. Ты думала о себе. А каково было бы мне? Подумала?
Марина зажала уши руками, чтобы не слышать весь этот бред, что нес Антон. Всегда, со спокойным и рассудительным тоном, он теперь поражал своими громкими выкриками. Как маленький ребенок, которому захотелось игрушку, и теперь, для достижения цели, он готов хоть упасть на пол и бить ногами в громкой истерике.
Но Антон подбежал к ней и с силой отнял руки от ее ушей, хотя она пыталась противиться.
– Нет, ты послушай! Хоть один раз, за эти года, выслушай меня. Думаешь, я не заметил твое отстранение? Думаешь, я не чувствую еще большего напряжения между нами? Я всегда мог читать по твоему лицу, всю тебя. Я видел, когда ты скучаешь и изнываешь от лени. Я замечал, когда ты начинала увлекаться каким-нибудь интересным занятием. Но последнее время, я не могу тебя понять. В тебе появилась какая-то струна, которая противостоит мне. Я не могу объяснить твой мечтательный взгляд и способность уходить глубоко в свои мысли, где, я прекрасно вижу, нет мне места. Я не только в них не участвую, я даже понять не могу, о чем ты думаешь. Твои глаза, хоть и всегда полны тоски, но в них появилось что-то новое. Новое! Это непонятно мне. В твоем взгляде появилась загадочность! Именно такой взгляд меня когда-то покорил. И я вижу, что ты опять становишься прежней. Недосягаемой! Этот сумасшедший взгляд опять вернулся!
– Кто вернулся?
– Резко тряхнула головой Марина.
Неужели она так изменилась со Славкиным возвращением? Как она могла измениться, ведь при Антоне, она всегда однообразно сжимала зубы, настолько трудно переносила его присутствие. Когда она так оплошно могла витать в облаках, что навела на подозрительные мысли Антона?
Она настолько глубоко ушла в себя, задумавшись над его словами о преображении, что со страхом начала догадываться, что вполне могла допустить какой- либо досадный промах в своем поведении. Мысли начали путаться в голове и внезапные слова Антона о возвращении стали для нее эффектом взорвавшейся бомбы.