Пустой мир. Сестры

— Только что? — Рейвен даже попыталась сесть. Какую бы гадость в нее не влили, она действительно помогала. Самочувствие приходило в норму, а синяки и ссадины болели уже не так сильно. Хотя даже увидев, что ей действительно хотели помочь, девушка старалась не терять бдительность. Эти люди все еще были совсем незнакомыми, а после всего произошедшего Рейвен уже не думала, что вообще кому-то сможет доверять.

— Мы ничего не знаем о том, как и в чем нас будут перевозить, — объяснила женщина, — это все равно, что гадать на кофейной гуще. Не знаем даже к чему готовиться… Так что представь, как мы обрадовались, увидев человека из города. Жаль, только зря понадеялись. Получается, не такой уж там и рай за стенами …

— А вы разве не из колонистов? — поинтересовалась Рейвен, посмотрев на их собственную одежду. Первоначальное впечатление как от дикарских обносков прошло, это были пусть грязные изорваные, но настоящие полевые комбинезоны. — На вас их форма. Они торгуют с городскими компаниями и даже прилетают к нам.

— Ты про одежду? — женщина усмехнулась. — Нет, милочка, она не наша. Здесь действительно были колонисты. Примерно с неделю назад, после нового налета сюда привели человек десять таких. Рассказывали, что Горлодер выжег все поселение, и они единственные, кто выжил в той резне, но долго здесь не засиделись. Пару дней назад за ними пришли и всех увели, уж не знаю куда, но не думаю, чтобы просто отпустить. А эту форму нам оставили. Мы их как и тебя, отпаивали… А они тоже помогали чем могли. Жаль только, что не все здесь такие…

— Ага, — кивнул одноглазый. — Вон, Родо, — кивнул на мутанта, державшую девушку несколько минут назад, — к нам тоже случайно прибился. Ты не смотри, что он такой, в душе еще совсем ребенок, да думаю, таким и останется, что уж тут поделать… большинство здесь сами по себе, но это и понятно, после всего пережитого. А вот я еще хочу подергаться… Кстати, можешь звать меня Дор… работал охранником у одного фермера, пока в поселок не нагрянула банда Горлодера. Теперь нет ни поселка, ни фермы, ни самого фермера, а я вот глаз потерял и свободу…

— Рейвен, — девушка пожала сухую мозолистую ладонь, протянутую в знак приветствия, и тоже представилась, — городской спецназ… был…, а ты? — она повернулась к присевшей рядом женщине, все еще молчавшей. Внешне она выглядела уже немолодой, но дикие пустоши быстро старят людей, а кроме того, не всегда внешний вид и настоящий возраст действительно совпадают.

— Тахмира, — назвалась женщина, несколько секунд словно раздумывая, стоит ли отвечать, — я родом из племени Гордых Львов… и последняя оставшаяся… вот и пришлось учиться выживать в новых условиях…

— А еще с нами Гвиндо, — заметил Дор, — только он не любитель знакомиться, хотя вас я все равно как-нибудь сведу…

— Если собираетесь бежать, то я с вами, — со всей серьезностью сказала Рейвен, когда познакомились, — не хочу, чтобы мной торговали как какой-то вещью. Лучше пусть убьют при попытке к бегству, чем продадут куда-нибудь на рудники…

— Тебя на рудники продавать не будут, — заметил Дор, махнув рукой своему большому товарищу. Родо этот жест каким-то образом разглядел и, как-то по-детски гукнув, сел рядом, подобрав ноги под себя. От его внешнего вида девушку все еще воротило, смотреть на это искаженное сплошными мутациями лицо без рвотных позывов было очень сложно, но остальные, видимо, привыкли, не проявляя отвращения. Как большой ребенок, этот мутант явно считал Дора за старшего, беспрекословно ему подчиняясь. Продолжая гукать, ткнул пальцем одноглазого в ногу, словно играя, но Дор его остановил одним шлепком по руке. Только после этого Родо окончательно успокоился.

— На рынках рабов значение имеют две вещи, — сказал Дор, — твоя внешность и сила. Либо то, либо то — сочетание вещь довольно редкая, да и внешне не всегда проявляется. Ты, считай за комплимент, девушка красивая. Таких там любят… Уверен, Горлодер хочет содрать за тебя большую сумму., а значит…

— Гарем? — переспросила Рейвен, вспоминая последние слова бандитского главаря, выплюнутые в припадке бешенства. Дор на секунду поднял вверх бровь своего единственного глаза, удивившись такой прямоте, а потом просто молча кивнул. Девушка тяжело вздохнула, стараясь принять такой вариант развития событий. — Не хочу так… лучше бы уж сразу пристрелили…

— Значит, будем пытаться, — усмехнулся одноглазый, — давай тогда к нам. В любом случае, еще один опытный боец нам пригодится.

Рейвен согласилась, и ее отвели к небольшому костерку, разожженному прямо на сыром бетоне. Судя по запаху, в качестве топлива использовали то ли какие-то промасленные тряпки, то ли отходы топливного производства, точнее сказать было сложно. И все же, это был, пусть и вонючий, слабый и дрожащий, но все-таки огонь, возле которого было светло и даже можно было погреть начинающие замерзать ладони. За тем, чтобы пламя не затухало, следил еще один член этой странной компании, которого и представили как Гвиндо. Он оказался не человеком, а серееми, карликом, едва доходящим до половины нормального человеческого роста. Серееми отличались от людей еще и тем, что для дыхания испльзовали не кислород, а азот. Внешне это никак не проявлялось, но в таком помещении, как это, где люди чувствовали себя тяжело и подавленно из-за нехватки кислорода, серееми чувствовали себя превосходно. Азота здесь было даже с избытком. Кроме этого, серееми сильно отличались внешне: короткие и крепкие ножки, толстые ручки, маленькие ладошки с короткими, но подвижными пальцами, практически лысая голова с клочьями грязных белых волос, растущими над слишком большими мясистыми ушами. И, конечно, лицо, напоминающее злобного карлика из детских историй, со слишком большими глазами, толстым носом и треугольными неровными зубками, торчащими сразу за тонкими бледными губами.

Гвиндо оказался специалистом-фармацевтом, захваченным людьми Горлодера в одном из караванов на торговом маршруте. В свое время пожадничал и вместо безопасного перелета на шаттле выбрал более дешевый вариант в виде места в пассажирском грузовике, включенном в состав каравана. Ему «повезло» оказаться там именно в тот день, когда налетчики снова вышли на дорогу в поисках добычи. Из каравана выжили немногие, среди них и Гвиндо, которого бойцы Горлодера оставили себе на забаву, рассчитывая затравить карлика боевыми псами, но потом кто-то из сержантов посчитал, что выгоднее будет его продать. И уже здесь, в плену, прибился к этой компании, быстро завоевав себе уважение умением делать лекарства буквально из всего, что росло вокруг. Пусть они и получались противными, горькими и слабыми, но хотя бы действительно помогали.

— Очень приятно, — проскрипел карлик, пожав руку Рейвен и чуть подвинулся, освобождая ей место у огня, — погрейся, тебе надо. А я ведь был у вас в городе. Все бы хорошо, если бы только не ваши налоги, мелким предпринимателям вроде меня вообще продыху нет, только и успевай, что деньги платить. А еще это ваше взяточничество! Великое Небо! Ни одной бумажки не подпишешь, пока на лапу пяти чиновникам не положишь! Как вы вообще работать можете? — он продолжал ворчать больше для себя, практически не обращая внимания на то, слушает его Рейвен или нет. Тахмира шепотом пояснила, что карлик вообще невероятно ворчлив, он так сбрасывает свое отчаяние, душащее его в плену. Так что ворчал по любому поводу и без повода.

Рейвен быстро привыкла к этой компании, не видя иного выхода выбраться из плена. Из этого подвала действительно не было ни одного шанса сбежать. Единственный вход закрыт стальной дверью и хорошо охраняется, и пробираться пришлось бы только наверх, через множество уровней, забитых подчиненными Горлодера. Был и другой путь — вниз, через систему заброшенных коридоров, куда боялись соваться даже бандиты, и откуда еще ни один из смельчаков, все-таки решивших туда отправиться, так и не вернулся.

Дверь открывалась только в двух случаях. Либо заводили новых пленников, что случалось не чаще, чем раз в три или четыре дня, либо для кормежки. Кормили один раз в сутки бурдой, слишком напоминающей помои, особенно не церемонясь и просто притаскивая огромную лохань, полную густой и жирной массы, противно пахнущей и еще более мерзкой на вкус. Некоторые пленники черпали эту массу руками, загребая двумя ладонями и хлебая, другие приносили свои плошки и, зачерпнув, сколько успели, отсаживались подальше, чтобы им никто не мешал. Первые несколько дней Рейвен даже притронуться не могла к этому, с трудом сдерживая рвотные позывы просто глядя, как ее новообретенные товарищи едят. Ее уговаривали, что есть надо, несмотря на запах и вкус, поскольку хоть какая-то, но поддержка организма, но девушку каждый раз начинало тошнить, стоило только понюхать эту массу, которую бандиты гордо называли «похлебкой».