Пустой мир. Сестры

Осознание того, что это ловушка, наступило не сразу. В первую минуту казалось — еще одно небольшое усилие, и они просто перебьют всех, кто был на площади, если бы по ним не открыли огонь с совершенно других позиций, где по данным разведки никого не должно было быть. Стреляли снайперы и группы огневой поддержки с тяжелым вооружением, уже зафиксировавшие спецназовцев по вспышкам и траекториям выстрелов и теперь бьющие сразу на поражение.

Рейвен успела вовремя убраться со своей позиции, сделав лишь несколько выстрелов, а пару секунд спустя, то место, где она находилась, накрыла очередь из тяжелого пулемета, рвавшего металл и бетонные обломки бронебойными пулями. Ругаясь сквозь зубы, девушка откатилась за укрытие из обломков обвалившейся стены, вслушиваясь в мешанину звуков и голосов, творившуюся в эфире. Бойцы отряда наперебой сообщали о том, что по ним ведут перекрестный огонь, что больше не могут удерживать свои позиции, о потерях. Крики раненных мешались с грохотом взрывов и звуками автоматической стрельбы, кто-то требовал дальнейших приказов, кто-то сообщал, что отступает, запрашивали поддержку, огневое прикрытие или же сообщали о многочисленных противниках.

Спецназовец с соответствующей подготовкой и снаряжением намного сильнее любого пустошного бандита или даже целой группы таких вот полудикарей, паразитирующих вокруг центров цивилизации, и в прямом боестолкновении убить такого невероятно сложно. Обычно любые столкновения заканчивались с минимальными потерями со стороны спецназа и разгромом их противника. Только сейчас ситуация повернулась совершенно другим образом — бандиты напали совершенно неожиданно, точно рассчитав засаду, обладая численным преимуществом и тактической инициативой. И сейчас отряду солдат не оставалось ничего иного, кроме как поспешно отступать, сохраняя свои жизни.

— Уходите путями с наименьшим сопротивлением, — наконец приказал Кейтель, еще живой и, судя по шуму на его канале, продолжавший яростно отстреливаться, — точка встречи два. Ждать будем всех до самого конца. Задействую протокол радиомолчания, если… получи, дрянь пустошная! Повторяю… — что именно хотел еще сказать, никто так и не узнал, сигнал резко прервался, а в том месте, откуда посылал сигнал его идентификационный маячок, разорвался реактивный заряд, выпущенный из установки бронетранспортера городской охраны. Два этажа старого здания моментально исчезли в огне и пламени взрыва, оставившего там только огромную дыру с оплавленными краями.

— Убираемся отсюда! Пошли! Пошли! — Гейдрих тоже не нашел ничего лучшего, кроме как спешно уходить с этой позиции, полуразрушенное здание небоскреба было слишком ненадежным местом, чтобы пытаться здесь укрепиться под столь плотным огнем.

Непонятно только, откуда у бандитов взялись такие силы, стрелявшие по отряду спецназа буквально со всех сторон. Старые и растрескавшиеся стены из полиматериалов рвало на куски бронебойными пулями и взрывами реактивных снарядов. Одна секция здания не выдержала такого огня и обвалилась, утащив с собой двоих спецназовцев, не успевших отпрыгнуть в сторону, и оставшиеся отлично понимали, что если немедленно не покинуть эти развалины, то и их ждет такая же участь.

И все же спецназ оставался спецназом, не было никакой паники или беспорядочного бегства. Отступали организованной группой, прикрывая друг друга и не давая никому отстать, на ходу ведя ответный огонь, ориентируясь на вспышки выстрелов, мелькавшие в темноте. Рейвен в одиночку тащила на себе раненого товарища, подстреленного в ту самую секунду, когда он пробегал мимо оставленного взрывом пролома в стене. Пуля из рельсовой винтовки прошила насквозь броню боевого костюма и оторвала левую руку чуть выше локтя. Системы жизнеобеспечения пока еще поддерживали несчастного в сознании, но рана никак не затягивалась, и кровотечение не останавливалось.

— Ты только потерпи еще немного, — уговаривала Рейвен соратника, пребывавшего в болевом шоке и не совсем понимавшего, что происходит, — сейчас…

С таким весом, ощущавшимся даже несмотря на усиленную мускулатуру экзоскелета боевого костюма, очень трудно было бежать и при этом держаться наравне со своей группой, отстреливаться и перепрыгивать через трещины и оконные проемы в стене, сейчас служившей полом. Пули прошивали гнилой бетон и растрескавшийся керамит насквозь, исполосовывая воздух во всех направлениях, и избежать попаданий не было никакой возможности, слишком частой была стрельба. Один из бойцов упал, когда плазменный заряд прожег стену рядом с ним и обдал его брызгами раскаленного бетона и оружейной плазмы, в одну секунду превратив правую часть шлема в кусок оплавленного метала. Другой спецназовец свалился вниз вместе с рассыпавшейся на части стеной, когда туда ударил реактивный снаряд. Он даже успел сделать еще один шаг, надеясь перескочить через осыпающийся пол, но того под ногами уже не было, и, успев только испугано вскрикнуть, рухнул вниз. Третий даже не понял, что произошло: импульсная пуля насквозь прошила и пол под ногами, и правое бедро, и даже большую часть правой стороны торса, превращая внутренности в кровавые брызги, разлетавшиеся из раны…

За каждого убитого спецназовца даже при таком раскладе бандиты платили жизнями своих товарищей, но их такие потери, кажется, нисколько не беспокоили. Отступать они даже и не думали, наоборот, вылезали даже на открытые места, чтобы удобнее было целиться в отступающих солдат. От отряда Гейдриха осталось меньше половины; когда они все-таки выбрались из развалин небоскреба, то тут же угодили в другую засаду, устроенную у выхода из здания. Бойцы попали под огонь, ведущийся сразу с нескольких направлений, буквально влетев с разбегу в огневой мешок. Гейдрих, возглавлявший отряд, погиб практически сразу же, автоматические очереди даже не позволили его телу сразу упасть, превратив вместе с броней в настоящее решето. Кто-то попытался отступить, кто-то занять хоть сколько-нибудь безопасную позицию и попытаться отстреляться, но это было бессмысленно, пули с одинаковой легкостью крошили и тех, и других, летя со всех сторон.

Рейвен относительно повезло, первую предназначенную для нее очередь принял раненый товарищ, которого она тащила. Он только тихо вскрикнул, когда не меньше десятка зарядов пробило его спину, и девушка, сразу сообразившая, что произошло, скинула уже мертвое тело с плеч, схватившись за висевшее на поясе оружие. Тяжелый и примитивный экзоскелет, выше нее почти на две головы, вооруженный двумя шестиствольными пулеметами, проломив стену своим весом, оказался перед ней всего лишь на расстоянии пары шагов, но броня была слишком груба и примитивна, чтобы случить достаточной защитой от современного оружия. Импульсная пуля ее пистолета-пулемета пробила нагрудную пластину с первого раза, так что экзоскелет пошатнулся. Пилот внутри уже должен быть мертв после такого, но она все равно всадила с него еще три пули, прежде чем неуклюжий результат работы кустарных мастерских повалился на пол.

После этого ей сразу же пришлось уходить в сторону, из оказавшегося на месте стены пролома в нее уже целился другой бандит, вооруженный реактивным гранатометом. Не успев даже прицелиться, она выпустила в его сторону несколько пуль и, кажется, даже попала, но выстрелить бандит все равно успел; снаряд ушел несколько в сторону, врезавшись рядом с Рейвен в стену, разорвав ее на куски и отбросив девушку взрывной волной. Она полетела вниз, в ближайший пролом, контуженная взрывом, не в силах совладать со своим телом и сориетироваться в пространстве. Часть системы гироскопов отключило ударной волной, а по экрану вместо сетки координат шли лишь сплошные помехи, пока ее швыряло по обломкам. Не будь боевого костюма, то ее размазало бы по этим камням, а так чувствовались лишь сильные удары, пусть и заставлявшие все внутри переворачиваться. Броневые пластины панциря оставляли на камнях вмятины и сколы, но их самих очень сильно повредило при падении, частично отказала псевдомускулатура, принявшая на себя основной удар.

Рейвен не сразу поняла, что падение закончилось, просто в какой-то момент продолжавшееся вращение перед глазами и постоянные удары наконец-то прекратились. Кажется, она проломилась через несколько этажей, весом боевого костюма развалив старые и гнилые перекрытия, остановившись только потому, что приземлилась на груду щебня и обломков, все-таки выдержавших такой удар. Несмотря на понимание того, что вокруг происходит и в какой ситуации находятся остатки отряда и она сама, ей все равно потребовалось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя и хотя бы встать на колени. Дыхание отдавалось болью в отбитых легких, но ребра, кажется, оставались целыми, хотя система докладывала о повреждениях самого экзоскелета, потерявшего почти половину своей эффективности. Тяжелее всего было отключение псевдомускулатуры суставов левой руки, теперь ставшей неподвижной из-за своего веса, девушка даже при всем желании не смогла бы заставить двигаться почти полсотни килограммов металла и брони.

В эфире на частотах отряда творилось что-то совершенно бессмысленное, сообщения и приказания смешались в общем гуле и, судя по всему, никто уже не понимал, что происходит. Отряд был разбит и, потеряв командиров, никак не мог снова организоваться под постоянным огнем. Рассыпавшись на небольшие группы и даже на одиночек, бойцы пытались выйти из-под огня, но снова и снова попадали в бандитские засады, обладающие подавляющим численным перевесом. Точно спланированная операция превратилась в бойню, где у солдат практически не оставалось никаких шансов уцелеть. Понимание этого разрывало ее привычное восприятие мира, мешая правильно думать и действовать. Их нагло и цинично предали, подставив под удар и продав бандитам, оставалось только узнать, кто именно это был и ради чего все произошло. И эти мысли причиняли душевную боль более сильную, чем физические мучения.