Пустячок, а приятно

— Когда, когда… — Регистраторша, не глядя на меня, принялась перебирать какие-то бумаги у себя на столе. — Никогда он не выйдет. Убили его сегодня ночью.

— Как это убили? — в ужасе проговорила я. Мне даже не понадобилось особенно стараться для этого.

— Рано утром нашли его в подъезде собственного дома… — Пожилая медсестра грустно вздохнула. — Сегодня к нам из милиции приходили, расспрашивали. Какие с кем у него были отношения и все такое. Говорят, похоже на заказное убийство.

— Да кто же это… — пролепетала я потрясенно.

— Ну, а кто теперь знает? — пожала плечами дама за окошком. — Сами понимаете, время сейчас какое. Человеческую жизнь ни во что не ставят, из-за денег готовы на что угодно.

— А что, у Анатолия Дмитриевича было много денег? — наивно спросила я.

— Да откуда? — махнула рукой медсестра. — Сами посудите, разве у обычного врача может быть столько денег, чтобы из-за них убивать? Много денег теперь только у воров да у бизнесменов.

— Из-за чего же тогда его убили?

— Может, кому-то дорогу перешел, — отвечала она, — или вечером в подъезде какая-нибудь шпана напала. Шальная молодежь, наркоманы…

— Думаете, хулиганы его убили? — спросила я. — Вы простите, что я так вас расспрашиваю. Мы с Анатолием Дмитриевичем старые знакомые. Я просто поверить не могу, что с ним такое стряслось.

— Я понимаю, — сказала регистраторша.

— У него что, враги были? — задала я глупый вопрос.

— Да кто ж теперь знает, — пожала плечами она. — Этот мальчик из милиции, что сегодня сюда приходил, тоже все расспрашивал, были ли у него враги, недоброжелатели, получал ли он угрозы. А разве мы что знаем?

Я кивнула. Беседа с этой женщиной и правда не имела никакого смысла. Я решила, что можно попытать счастья с кем-нибудь из его коллег, врачей-стоматологов, и прошла в кабинет, который мне указала регистраторша.

Внутри просторного помещения стояло в ряд несколько зубоврачебных аппаратов. Пересчитывать кресла пыток я не стала, не было ни малейшего желания. Когда я вошла, в кабинете находились три женщины-врача. Одна из них поднялась мне навстречу, взяла талон, который мне выдали в регистратуре, и указала на одно из кресел. Я послушно влезла на жесткое, с откидывающейся спинкой ложе, с некоторым ужасом оглядела рядок блестящих зубоврачебных инструментов, выложенных на прозрачном стеклянном столике возле кресла. Я успела заметить там и мощные, напоминающие плоскогубцы щипцы, которыми, наверное, выдирают самые крепкие, коренные, зубы, и длинные тонкие иглы. При виде игл мне стало жутко. Господи, неужели и меня сейчас будут лечить при помощи этого набора средневекового палача?

Женщина-стоматолог тем временем уселась на шаткое круглое и скрипучее сиденье, достала откуда-то снизу завернутый в бумагу новый комплект инструментов, развернула обертку и стала раскладывать инструменты на столике перед собой.

— Вы знаете, — заговорила я, не в силах спокойно наблюдать, как перед моими глазами хладнокровно раскладывают все новые и новые орудия пытки, — я, вообще-то, пришла к Анатолию Дмитриевичу Ольховскому… Мне говорили, что он великолепный специалист, и вообще…

— Рот откройте, — прервала меня зубной врач, взяв со стола маленькое круглое стальное зеркальце на длинной ручке. — Так, что у вас болит?

В тот момент она уже залезла зеркальцем ко мне в рот, и мне ничего не оставалось, как промычать нечто нечленораздельное, показывая на больной зуб пальцем.

— Ах вон, вижу, — сказала она и начала постукивать металлическим зеркальцем мне по больному зубу. Это вызывало у меня такую боль, что я едва усидела на месте, отчаянно замычав и вцепившись в ручки кресла. — Ну-ну, спокойнее, — невозмутимо сказала стоматолог. — Страшного ничего нет.

Я посмотрела на нее внимательно: эта дама не шутила! Она совершенно серьезно заявляла, что в том, что мне придется сейчас перенести, нет ничего страшного.

— Неудивительно, что вам Анатолия Дмитриевича посоветовали, — заметила врач, вынимая металлическое зеркальце из моего рта. — Он у нас славился тем, что делал совершенно безболезненно. К нему многие хотели на лечение записаться. Но за местный наркоз надо, знаете ли, платить.

— И что, он хорошо получал? — поинтересовалась я, переводя дух и озабоченно наблюдая за руками зубного врача. Какой из лежащих на столе инструментов выберет она на этот раз? Она выбрала металлическую палочку, один конец которой резко суживался к концу.

— Рот откройте… — скомандовала врач и принялась ковыряться металлической палочкой в больном зубе. Время от времени она задевала больное место, и, чтобы не дергаться, я судорожно схватилась руками за подлокотники кресла. — Да, получал он неплохо, — сказала моя мучительница, продолжая свое черное дело. — У него и клиентов было больше, часто в очередь выстраивались, и надбавка за научную степень немаленькая. Пусть наша клиника и частная, а действуют здесь те же законы, что и в государственных медучреждениях… Сплюньте…

Она брызнула мне в рот воды и указала на урну слева от моего пыточного кресла. Меня мороз продрал по коже, когда я наклонилась над плевательницей: в ней лежали окровавленные клочья ваты и чей-то свежевыдранный, перепачканный кровью зуб.

— А Анатолий Дмитриевич был ведущий специалист или как? — спросила я, наблюдая, как врач наматывает ватку на металлическую палочку.

— Ну, вроде того, — сказала она, снова подбираясь к моему рту. — Вообще-то, в нашей клинике разделения по квалификациям нет, у нас все врачи очень хорошие специалисты. Но зарплата зависит от того, сколько каждый вылечит больных. К Анатолию Дмитриевичу больше шли, он и получал больше. Сплюньте…

— А заведующий клиникой тоже лечит больных? — спросила я, после того как выполнила приказание.

— Главврач? — переспросила зубной врач. — Николай Пантелеймонович? — Я кивнула. — В принципе он тоже великолепный специалист, — сказала она. — Но последнее время он больше научной работой занимается, ездит на симпозиумы, конференции. Он больше специализируется на зубной хирургии. Консультирует в особо трудных случаях, оперирует. У него есть плановые операции в девятой горбольнице. Сплюньте…

— А Николай Пантелеймонович владелец вашей клиники? — спросила я, подняв голову от урны.

— У нас несколько совладельцев, — отвечала она. — Некоторые врачи имеют свою долю собственности.

— И Анатолий Дмитриевич имел?

— Он — нет, — сообщила между делом словоохотливая инквизиторша. — А вот Роман Геннадьевич имеет. Это наш зубной техник.

— Зубной техник, это тот — кто коронки на зубы изготавливает?

— Да. Рот откройте…

Стоматолог подтянула к себе змеевидный «шланг» бормашины, до тех пор болтавшийся где-то сверху позади нее, осмотрела его, вставила внутрь ее крутящегося патрона сверло и придвинулась к моему лицу, держа адскую штуковину в руках.