Пустячок с десятью нулями

— Скажите, а вы что, вместе с Любой работаете? — повернулась я к Стасу.

— Нет, мы учимся. В университете, на филфаке. Вот я и Димыч… А Любка работает в «Золоте», — продолжал Стас. — Знаете магазин на Немецкой?

Я прекрасно знала этот магазин, расположенный правее кинотеатра «Пионер», сразу за заведением с вывеской «Чай». Название магазина было выведено тонкими изящными печатными буквами, насаженными на поблескивающую изумрудно-малахитового оттенка доску.

Бросив беглый взгляд на часы, я, однако, решила, что уже воздала достаточную дань хозяйскому гостеприимству. Отыскав глазами Любу и не вставая, я громко обратилась к ней, так, чтобы слова можно было расслышать в общем шуме и гаме:

— Люба, извините, так вы мне не подскажете, где найти Данилу Мерзлякова?

Люба встала со своего места, и я смогла лучше ее рассмотреть. Она была тонкая, изящная, прямо как золотые буквы на вывеске магазина, где она работает. Голову она держала весьма грациозно.

— Ну, я не знаю, где он может быть, если его нет дома, — просто ответила она.

— А какой это Мерзляков? — вмешался Серега.

— Да ты его не знаешь, — ответила хозяйка дома.

— Это которого пару лет назад посадили, — проявил свою осведомленность бородатый детина.

— А за что его посадили? — не унимался Серега.

— Наркотой, что ли, торговал, — ответил бородач. — Я точно не в курсе.

— Да не торговал он, просто у него траву нашли, — поправила Люба. — А он вам что, очень нужен?

— Да, очень.

— Знаете что, давайте выйдем, а то здесь слишком шумно, — предложила хозяйка.

Я охотно согласилась, ибо уже подустала от происходящего. К тому же в динамиках зазвучали шедевральные творения каких-то исповедников экстремального металла, представляющие собой нечленораздельные хрипы, сопровождаемые молотьбой барабанов и нудным жужжанием гитар.

— Знаете, я ведь с ним давно уже не общаюсь. Заходил он ко мне как-то недавно, — продолжила чуть погодя Люба, пристроившись на кухне у подоконника. — Но это так, по старой памяти. Вяло пообщались, выпили пивка, да и ушел он. Я ему дала понять, что между нами все кончено. Вот и все.

— И вы совсем не знаете, где его искать?

— Есть у него один друг, — наморщив лоб, ответила Люба. — Мишка его зовут. Вы у него порасспросите.

— А как мне его найти?

Люба вышла из кухни, потом вернулась с записной книжкой и продиктовала адрес Мишки. Заодно я попросила уточнить и адрес самого Данилы. Люба охотно выполнила мою просьбу. Кроме того, она дала мне адрес и некоего Леонида, который тоже мог помочь в поисках Данилы.

Получив таким образом, пожалуй, все, что можно было получить, я решила здесь больше не задерживаться. Лавируя в прихожей мимо многочисленных туфель и кроссовок, я добралась до входной двери.

— Русский рок — самый русский рок в мире! — прогремел, перекрывая своим жизнеутверждающим голосом остальных, бородатый детина неизвестно с какой стати.

— Вы уже уходите? — выглянул из комнаты Стас. — Может быть, вас проводить?

Я хотела было отказаться, но потом рассудила, что провожатый мне, пожалуй, не помешает. Мало ли что еще может случиться — слишком свежи были воспоминания о двух парнях в лифте.

— Ну, разве что до машины, — согласилась я.

Стас с готовностью вышел вместе со мной.

— Кстати, если есть желание продолжить общение, я могу вам дать свой телефон, — неожиданно предложил он.

— Давайте, — вежливо согласилась я.

— Звоните в любое время, — сказал он и продиктовал цифры. — Лучше запишите, а то забудете.

— Не забуду, у меня хорошая память, — пообещала я, тут же забыв как об этих цифрах, так и о существовании молодого человека по имени Стас. — Ну что ж, спасибо вам, Стас, большое, возвращайтесь праздновать, — улыбнулась я.

Вскоре машина понесла меня прочь от полосатого дома. А мысли мои вернулись к Любе. Я отметила, что она какая-то странная девушка: даже не спросила, кто я такая и зачем мне нужен Мерзляков. Видно, и в самом деле он вдруг ей стал глубоко безразличен. «Есть в ней вообще какая-то слегка чрезмерная легкость, — завершила я свои размышления. — И не в смысле воздушность, а в отношении к повседневной жизни».

Я еще раз взглянула на часы. Кажется, и недолго я просидела в компании молодых людей, а пролетело ни много ни мало полтора часа.

Уже находясь дома, я вдруг вспомнила о своем ненаглядном горе-сыщике, капитане Папазяне. И решилась позвонить.

Я подумала, что он не откажет мне в получении кое-какой информации. Ведь он мне так многим обязан. Должен, в конце концов, хоть чем-то отплатить.

— Привет, Гарик, — поздоровалась я, как только услышала его голос в трубке. — Как служба? Все ли хорошо в личной жизни?

— Спасибо на добром слове, — после некоторой паузы ответил капитан.

Видимо, он был очень удивлен моим звонком.

— Как там дела с убийством Герасименко? Есть что-нибудь новенькое? — не теряя ехидной интонации, спросила я.

— Ну ты и вопросы задаешь, — хмыкнул Папазян. — Я же с тобой говорил на эту тему. Подобные проблемы — не твоя забота.

— Ой-ой-ой, какие мы серьезные! — прочмокала я в трубку. — Не хочешь — не отвечай.

— Ну, вообще-то есть одна мыслишка, — не удержался от хвастовства Гарик. — Думаю, что скоро все прояснится. Как закончим, тогда я тебе все расскажу.

— Что ж, буду ждать с нетерпением, — пообещала я. — Надеюсь, прирожденный талант сыщика поможет тебе раскрыть это дело.

— Ох, Таня, Таня, — вздохнул Папазян. — Обижаешься, наверное, на меня? Поэтому и ехидничаешь почем зря.

— Нисколько, — соврала я. — Абсолютно никакой иронии. Ты же у нас бесценный кадр, золотой запас. Крепкий, выдержанный. Прямо не человек, а какой-то коньяк — четыре звездочки.

— А почему четыре? — не понял юмора Папазян.

— А ты на свои погоны давно смотрел? — как могла пояснила я.

— А-а, — протянул он. — Таня, ты наверняка звонишь по делу, — решил прервать вдруг треп ни о чем Папазян, и в голосе его зазвучали серьезные нотки.

— Меня интересует один человечек, Безбородин Василий Викторович, — тут же выложила я.

— Так я и знал, — недовольно сказал со вздохом Папазян.

— Что? — Я насторожилась.

— Излишний практицизм и меркантильность тебя погубят, — заметил Папазян. — Каждый раз ты норовишь использовать меня как своего секретного агента в государственном учреждении. Ладно, погоди, ручку возьму.

— Записывай, Безбородин Василий Викторович, где-то пятидесятого года рождения, проживал по адресу: Горная, шестьдесят четыре. Последний раз был осужден лет пять назад. В этом году должен был выйти, но в декабре девяносто восьмого умер прямо в колонии.