Шрифт:
Annotation
Шпиллер Катерина
Шпиллер Катерина
Пустяки и последствия
Катерина Шпиллер
ПУСТЯКИ И ПОСЛЕДСТВИЯ
(ОЧЕРК НРАВОВ)
Посвящается жертвам анонимных хейтеров
Книга
Текст содержит ненормативную лексику.
МАРАФОН
Помню, как бежала, задыхаясь, и моё нутро было сжато в болезненный комок, готовый взорваться и вытолкнуть из организма все внутренности - в крови, в слизи, чёрт его знает, в чём ещё , будто внутри случился взрыв от скольких-то граммов тротила. А надо-то было пробежат ь всего километр, всего один! Для того, ч тобы сдвинуться с места, чтобы хоть немного приблизиться к своей цели и перестать быть бегуном только на короткие дистанции. Шестьдесят метров, сто - всё идёт прекрасно, всё получается! Полкилометра - уже испытание. А километр - невозможен. Не хватает дыхания, сердце пульсирует в каждой точке тела, адская боль в подреберье режет пополам, от тошноты начинает кружиться голова. Пот едко заливает глаза, уши, ядовитой жидкостью скатывается в открытый рот... Не одолеть! Не одолеть!
Значит, никогда не похудеть. Значит, клёклое, рыхлое тело будет со мной навсегда. Оно будет мною вечно. Мне не победить природу и не суметь стать стройной, потому что нет шанса пробежать больше, чем я могу. Навсегда только короткие дистанции и 50-й размер.
– Ты круто пишешь заметки и маленькие очерки, когда без эмоций, только на фактах, - прикуривая одну сигарету от другой, пока что нарочито спокойно , пряча раздражение, излагает редактор журнала, где я битых десять лет работаю корреспондентом. Сквозь модные и дорогие узкие стёкла без оправы, она презрительно поглядывает на меня чуть прищуренными глазами. Или просто щурится от дыма? – Ты хорошо роешь фактуру, чётко выделяешь главное и прекрасно укладываешься в полторы тысячи знаков. Это твой хлеб! Так чего тебя тянет на большое? Ну, не твоё это, не-тва- ё !
– последнее слово она будто вбивает мне, как дуре, в голову молотком. Кажется, напускное спокойствие постепенно начинает ей изменят ь.
– Татьяна, вы ж знаете, что я хочу...
– Да знаю я!
– уже раздражённо восклицает начальница и с досады слишком сильно встряхивает рукой с сигаретой. Табак вперемешку с п еп лом падает прямо ей на брюки.
– Да мать твою !
– не сдерживаясь орёт Татьяна, отряхивая ладонью штанину .
– Вот такие у нас нынче делают сигареты! М ир непрофессионалов и неучей, ве зде работают криворуки е !
– она шумно выдыхает, прикрывает на секунду глаза - берёт себя в руки .
– Вот пусть все будут заниматься своим делом, а? Очерки и фельетоны станут писать те, у к ого это лучше получается. А то д остали уже своей графоманией, – она выразительно провела ребром ладони себе по горлу, - все хотят быть писателЯ ми! А мне троих таких в штате - выше крыши! Заметки и подписи к фоторепортажам должен кто-то делать, а? Скаж и мне! Нет, ещё одна в литераторы намылилась ! Говно твой очерк, понимаешь? Г о – вно. Очередное. Какое уже, я сбилась с о счёту ? Не получится из тебя ни Улицкой, ни Рубиной... и даже Божены Рынски не получится. Не твоё! Не хватает ни эмоций, ни дыхания, не можешь ты выдать бо льше, чем полторы тысячи знаков.
Не хва тает дыхания. Когда пишу. Что это означает? Я знаю, как не хватает дыхания на длинной дистанции бега - это больно и мучительно, просто задыхаешься – и всё . Но я не задыхаюсь, когда пишу... Эмоций не хватает? Ах, ты ж сука! Знала б ты, какие эмоции ме ня раздирают, когда я слушаю твой визг ! Да я б тебя сейчас убила, тварь климактерическую! Так взяла бы за волосёнки жиденькие - и об стол, об стол, чтобы по белой офисной красоте разлилась кровушка – красная, густая, вместе со всеми твоими старческими тромбами, микробами и холестерином!
Я выхожу из ненавистного каб инета, задыхаясь, будто бежала больше пятисот метров. Я навсегда останусь просто корреспондентом, подписывающим чужие фотки и вы дающим краткие заметки по фа ктам конкретных скучных событий, т ипа съезда какой-нибудь долбаной партии. Или конкурса на лучшего повара в кулинарном колледже. И навечно останусь жирной коровой, не способной на длинные дистанции.
У меня всё есть, я, мягко говоря, небедна и ни в чём не нуждаюсь. Но меня нет. Я никто и из меня ничего не получилось - при всех возможностях. А ведь был нехилый гандикап и всегда твёрдая почва под ногами, никакой зыбкости или страха за завтрашний день. Это ж до какой степени надо быть бездарной?
А мне всего тридцать пять... уже тридцать пять .
Это зарисовка о прошлом. Мне было тридцать пять, нынче почти сорок, но всё уже – далёкое прошлое. Ж изнь заканчивается. А длинную историю я всё- таки напишу. Д олжна написать, потому что иначе никто никогда не узнает, как случается то, чего быть не может. Когда я закончу, то отправлю файл ы с текстом сразу в несколько издательств. Они ещё будут драться за права... Впрочем, я об этом не узнаю, и про успех не узнаю , жаль . И про последствия... А последствия будут.
Предстоит длинная дистанция, и у меня снова проблемы с дыха нием, хотя теперь они ого как об ъяснимы . Рак успешно пожирает моё тело изнутри похлеще того тротила во время бега, только медленно, и исход предрешён. Некуда деваться с этой лодочки, тем более, что все мосты сожжены мною умышленно, чтобы даже не рыпаться думать о вариантах, которых всё равно быть не может. Зато нет страха , как пр отянуть последние месяцы, на что жить и как перенести ожидаемую в скор е мучительную боль : я могу себе позволить прожить оставшийся кусочек земного пути комфортно и спокойно. Здесь, на испанском побережье, самое для этого место.
Не знаю, что случится раньше - начнётся ли мука боли или на моём счету кончатся деньги от продажи всего-всего, что у меня имелось . А было у меня, кстати, немало. Р одители, упокой их душу, торговые работники ещё с советской поры, виртуозно и без напряга приспособившиеся к новым временам , сколоти ли маленькую, но всё же сеть косметических магазинчиков, а десять лет назад разбились всмятку на БМВ в лобовом ДТП, потому что, как обычно, не пристегнулис ь ("Да ну, неудобно же, мешают ремни, всю жизнь без них обходились - и ничего!"). Они оставили мне недурное наследство. И ежели даже оно всё кончится , и мне станет тупо нечем платить за съём моего бунгало и не на что жрать... или болезнь нач нёт активно и ускоренно добивать меня... что бы из эт ого н и произошло раньше, оно будет всего лишь сигналом закончить мою грустную историю . Так планировалось.
И кто мог подумать, что в самом конце, когда до финиша рукой подать, внезапно появится соблазнительная цель: написать книгу , с южет которой сам приш ёл в руки . Ч удо ! Т акого не могло случиться в нашей реальной, безобраз но приземлённой жизни! Если бы я вдруг выздоровела, то, наверное, меньше удивилась . История пришла ко мне вместе с её главным героем , с которым мы случайно встретились здесь, г де оказалось моё последнее пристанище для (пардон за пафос) внутреннего созерцания и подготовки к В ечност и . Кажется, настоящие писатели в таких случаях выражаются подобным образом, а им виднее . Стайерам этим...