Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 1

Моих одноклассников уже вдвое меньше, чем было, остальные были «отменены». Тем не менее, все оставшиеся забрасывают ее вопросами. Она отвечает коротко и просто, но вежливо. Она не отталкивает их своей холодной, неприступной манерой держаться, как раньше.

Почти как нормальная новенькая.

Эта сцена невозможна. А значит, она фальшивая. Ложь. Все здесь ложь. Значит… Ая Отонаси – тоже ложь?

…Я не…

…Я не…

– Я не допущу этого!

Даже если все остальные согласны, я нет.

Я не позволю Ае Отонаси стать фальшивой.

– …В чем дело, Хосино? – спрашивает почему-то Кокубо-сэнсэй. Лишь тут я замечаю, что поднялся на ноги.

Я кидаю взгляд на Моги-сан. Весь класс смотрит на меня, она в том числе. Но, как обычно, по ее бесстрастному лицу невозможно определить, что она думает.

Наверняка она не ответит, если я спрошу, что она думает о том, что я сейчас делаю. Мы много времени провели вместе в этом кабинете. Но несмотря на это, наши отношения в тупике.

Чтобы наши отношения превратились во что-то большее, чем просто отношения одноклассников, должно наступить завтра.

Да, Моги-сан здесь нет.

Здесь никого нет.

Именно поэтому… хватит уже.

Я и г н о р и р у ю своих одноклассников, которые все равно забудут мое странное поведение.

Я гляжу только на Отонаси-сан. Направляюсь к возвышению, на котором она стоит.

То, что я собираюсь сделать, так же противоестественно для меня, как попытка признаться Моги-сан.

Я стою перед Отонаси-сан.

Отонаси-сан не выказывает ни малейших признаков беспокойства, смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом. Ее выражение лица – такое, словно она видит меня впервые в жизни, – безумно раздражает.

– Эй, что случилось, Хосино?

Голос Кокубо-сэнсэя спокоен, но я могу разобрать в нем нотки тревоги. Одноклассники тоже спрашивают что-то подобное.

Пропуская все это мимо ушей, я опускаюсь на колено перед Отонаси-сан. Опустив голову, я протягиваю к ней руку.

– Что ты делаешь? – спрашивает Отонаси-сан таким вежливым тоном, каким никогда прежде со мной не заговаривала.

– Я пришел, чтобы встретиться с вами.

Раз так, я тоже так умею!

– …Ты что говоришь?

– Я пришел, чтобы встретиться с вами, о миледи Мария. Я Хасавэй, тот, кто дал обет хранить и защищать лишь вас, даже если во имя этой цели мне придется предать всех остальных и сделать их моими врагами.

Шум от окружающих исчез, это даже забавно. Да, вот так. Первое, что надо сделать, чтобы вернуть Отонаси-сан, – дать ей понять, что все эти люди не существуют. Понять наше нынешнее положение должно быть очень просто.

Не поднимая головы, я жду, что Отонаси-сан примет мою руку. Я стою неподвижно и жду, когда она возьмет мою руку в свою и мы начнем танец.

Но так не случилось.

Отонаси-сан не взяла мою руку.

Я падаю вбок, шмякаюсь на пол с глухим стуком.

– …Хам.

Поскольку я стоял, опустив голову, то не знаю, чем это она меня. Но, лежа на полу, я поднимаю взгляд, и тогда мне становится ясно, что произошло. Она засадила мне правым коленом.

Аа, ну конечно. Вполне понятно. И почему я так наивно решил, что она протянет мне руку?

– …Хех.

Вне всяких сомнения, если она правда «Ая Отонаси», о н а н и з а ч т о н е б у д е т н а с т о л ь к о л ю б е з н а к о м н е, ч т о б ы п р о т я н у т ь м н е р у к у.

– Ха, ха-ха-ха…

Явно не в силах больше сдерживаться, Отонаси-сан разражается смехом. От всего сердца. Возможно, ей так весело, как никогда еще не было за все эти 20000 повторов.

Я по-прежнему лежу на полу, и моя голова все еще болит, но на душе становится легче.

– Ты заставил меня ждать довольно долго, милый мой Хасавэй, не правда ли? Я поражена тем, что ты посмел заставить ждать такую слабую женщину, как я, которая с трудом поднимает что-то тяжелее ложки. Никогда бы не подумала, что ты способен оставить меня на поле боя в течение 27753 повторов!

Отонаси-сан склоняется надо мной и протягивает руку.

Хватает мою ладонь своей и с силой поднимает меня с пола.

Да, вот так.

Вот такой и должна быть Ая Отонаси.

– …Зато благодаря этому ты стала сильной.

Отонаси удивленно распахивает глаза. Затем снова чуть улыбается.

– А ты стал довольно искусен в словах, Хасавэй.

После чего Отонаси-сан тянет меня прочь из класса, не выпуская моей руки.

Не обращая внимания на классный час. На учителя. На школьников. На все. Мы покидаем класс, не обращая внимания на все, что я отбросил.

Вытащив меня из класса, Отонаси велела мне сесть на заднее сиденье здоровенного мотоцикла и заставила надеть шлем. Она рванула на такой скорости, на какой я в жизни никогда не ездил. Напуганный, я дрожащим голосом поинтересовался, есть ли у нее права, одновременно сжимая руками ее поразительно тонкую талию. (Вообще-то понять, что она тонкая, можно, просто взглянув, но я почему-то бессознательно искал в ней надежности.) На мой вопрос она ответила кратко: «Нет, откуда?»

– У меня было слишком много свободного времени между «новыми школами», поэтому я научилась водить. Я использую время с умом, согласен?

Должен признать, ее водительские навыки весьма хороши.

Когда я спросил, не обучилась ли она еще чему-нибудь, она ответила: «Разумеется». Вождение автомобиля – это я ожидал, но вдобавок она еще освоила боевые искусства, спорт, языки, различные музыкальные инструменты и дальше по списку. В общем, она испробовала почти все, что только можно было испробовать в условиях «Комнаты отмены». Но Отонаси-сан, способная, похоже, набрать едва ли не высший балл на общенациональном университетском вступительном экзамене, заявила: «Вообще-то я почти все это знала еще до “новых школ”».

Она, видимо, была очень способная изначально, но все равно это еще подчеркивало, как же много времени она провела в этих 27754 повторах. Не могу посчитать точно, но если перевести в дни, это будет где-то 76 лет. Целая человеческая жизнь. Я пытаюсь осмыслить эту цифру, и до меня вдруг по-настоящему доходит, какой же это колоссальный срок.

– Слушай, Отонаси-сан. Тебе ведь столько же лет, сколько и мне, верно?

Видимо, из-за всех тех мыслей меня разобрало любопытство, сколько же ей на самом деле.