Пустыня смерти

— Ну, если только я не достану тебя первым, — спокойно ответил Чадраш.

Затем Бизоний Горб ударил лошадь пятками по бокам и поскакал, а вслед за ним последовали его жены. Солнце только что скрылось за горизонтом.

Странная тишина, установившаяся в лагере рейнджеров, сохранялась и тогда, когда команчи отъехали на порядочное расстояние и слышать разговоры уже не могли.

Рана на лбу капитана Фолконера слегка кровоточила — лишь тоненькая полоска крови запеклась на его ухе.

— Похороните этого паршивца, я не потерплю мятежа, — распорядился Калеб.

Он внимательно посмотрел на рейнджеров, пытаясь определить, не собирается ли кто-нибудь из них оспаривать его действия. Все они стояли застывшие, словно статуи, все, кроме Сэма. Он вызвался похоронить капитана с готовностью не меньшей, чем когда брался за стряпню, и тут же подхватил лопату.

— Можешь взять его вороного скакуна — я думаю определить тебя в разведчики, — сказал Калеб Каллу.

— Сэр, капитан Фолконер произвел меня в капралы, — напомнил Гас.

Он понимал, что об этом не следовало бы говорить сейчас, когда капитана рейнджеров только что казнили за попытку мятежа, но ведь это было, ему действительно присвоили чин капрала и он намеревался заявить об этом прямо. Его произвели в капралы, как он полагал, вполне законно, и ему очень хотелось, чтобы Клара Форсайт узнала, что не один лишь Вудроу Калл сумел заслужить быстрое повышение по службе.

Услышав об этом, Калеб Кобб немало удивился, но все-таки всерьез заинтересовался. Этот молодой парень из Теннесси оказался, на его взгляд, смелым и смекалистым, во всяком случае, он не побоялся потребовать повышения в чине в такой, казалось бы, неподходящий момент.

— Тогда докладывай: что особенного ты сделал, что заслужил честь стать капралом? — спросил Калеб.

— А я врезал как следует Джону Киркеру по башке пистолетом, — сказал Гас. — Он увязался за нами на охоту, когда никто его не просил, и не хотел уматывать, когда его попросили.

— Ты врезал Джонни? — удивился Калеб. — Ну и как же крепко ты ему врезал?

— А он вышиб его из седла и рассадил ему лоб, — пояснил Длинноногий. — Я сам видел. Киркер стал огрызаться, я и сам чуть было не врезал ему.

— Охотники за скальпами не отличаются вежливостью и хорошими манерами, — промолвил Калеб. — Ну а Джон Киркер относится к тем парням, которые не остановятся и перед убийством за оскорбление, особенно если он был не в духе и не желал терпеть ничьих замечаний. Если ты все-таки справился с ним, тогда Фолконер был не прав, производя тебя в капралы, — нужно было присваивать сразу генерала. — Калеб сделал паузу и улыбнулся. — Но тем не менее, поскольку я при этом не присутствовал и не знаю всех перипетий, то произвожу тебя всего лишь в капралы. А что случилось с Киркером после этого?

— Мы не знаем, — ответил Калл. — Он куда-то смылся.

Калеб понимающе кивнул и посоветовал:

— На твоем месте, капрал Маккрае, я был бы настороже несколько дней. Джон Киркер не из тех, кто забывает обиду, особенно если ему врезали.

Сказав так, Калеб повернулся и зашагал под свой тент.

Вскоре все увидели, что он завалился там спать, и принялись за текущие дела: одни что-то стряпали, другие выпивали, третьи заступали в сторожевое охранение, четвертые разводили костры. Калл и Гас, чувствуя расположение к Сэму, потому что они все трое прибыли из Сан-Антонио, взяли в руки лопаты и кирки и стали помогать ему рыть могилу для Фолконера.

У тента Калеба Кобба понуро стоял генерал Фил Ллойд, чувствуя себя одиноким и позабытым. Про Фолконера тоже все стали быстро забывать, хоть его и убили всего каких-то десять минут назад. А разница заключалась в том, что Фолконер был взаправду мертв, а генерал Ллойд только чувствовал себя покойником. Он надел на себя самый чистый голубой мундир, приготовившись к визиту Бизоньего Горба. Его слуга Пиди нацепил на мундир все его двенадцать боевых наград. На самом деле у него насчитывалось восемнадцать орденов и медалей — он твердо помнил, что их должно быть восемнадцать, но шесть куда-то запропастились во время пьяных загулов и пикников в разных паршивых городишках.

Но что ни говори, двенадцать наград — тоже немало, по сути дела, целая дюжина. А дюжина наград — аргумент серьезный, но только не в прериях, прилегающих к Бразосу, где небо закрыто облаками и надвигаются мрачные сумерки. В таких условиях они, похоже, ни на кого не производят впечатления. Бизоний Горб даже не взглянул на него или на его ордена и медали, хотя генерал по собственному опыту знал, что краснокожих обычно привлекают боевые награды и прочие блестящие побрякушки.

Но не только это огорчало Фила Ллойда — Калеб Кобб даже не подумал представить его и не пригласил присесть. Бизонья печенка пахла так аппетитно, а Калеб Кобб не предложил даже маленького кусочка.

Два молодых рейнджера, капрал Калл и капрал Маккрае, завернули тело мертвого капитана Фолконера в брезент с крыши фургона. К ним подошел генерал Ллойд посмотреть, как они заворачивают труп в грубый саван. Генерал когда-то был в числе героев, отличившихся в битве за Новый Орлеан, — сам президент США Эндрю Джексон упомянул о его подвигах в своей речи. Ему пришла в голову мысль, что эти двое молодых людей, только начавших свою военную карьеру, оценят по достоинству его военные заслуги. Может, им будет интересно услышать, как все было во время войны с англичанами, которая резко отличалась от нынешней войны с дикарями вроде Бизоньего Горба. Может, им очень хочется посмотреть на его боевые награды и порасспросить, за что получен этот орден, а за что та медаль и что означает вот эта, памятная.

— Очень даже неплохо побывать в Санта-Фе, — ласково обратился генерал Ллойд к двум парням, — горный воздух там хорош для легких.

— Так точно, сэр, — кратко ответил Гас и подумал, а надо ли отдавать честь генералу — уже совсем стемнело и приветствие он вряд ли заметит.

Калл не успел промолвить и полслова — он лишь собирался ответить как-то повежливее, когда Гас выпалил эти слова, а генерал Ллойд уже передумал и решил, что ему не следует находиться поблизости от трупа, который заворачивают в брезент от фургона. Его преследовала навязчивая мысль, что вот так и он вскоре умрет и его завернут в такой же брезент. Эта мысль так обожгла генерала Ллойда, что он повернулся и заковылял к своей пролетке, к своему слуге Пиди и к своей драгоценной бутылке. А еще он подумал, а не послать ли потом Пиди, чтобы он приволок к нему проститутку.

В старые времена в Новом Орлеане всегда было навалом привлекательных и охочих до развлечений молоденьких креолок, и он надеялся, что такие же, возможно, еще остались в Санта-Фе. Он знал, что этот город расположен высоко в горах; считалось, что разреженный горный воздух благоприятно сказывается на характере и внешнем виде женщин. Кто знает, может, в Санта-Фе он повстречает молоденькую красавицу и женится на ней. В таком случае ему будет наплевать на утерянные награды и на то, что никто не считается с ним и не приглашает на переговоры.

А пока они только подошли к Бразосу, и единственные женщины у них — грубые лагерные шлюхи. Но он все равно подумал, что стоит послать Пиди выбрать какую-нибудь из них и привести к нему. Может, тогда с ее помощью он и сможет поспать.

Калл и Гас старались не думать о расправе над Фолконером. Они даже не предполагали, что военная служба чревата подобным чрезвычайным риском. Увиденное настолько сильно взволновало их, что они долго возились, заворачивая тело Фолконера в грубый саван — прежде им не доводилось хоронить кого-нибудь. Увидев, что генерал Ллойд заковылял от них, Гас почуял недоброе. Если за отказ отдать индейцу великолепное ружье последовал расстрел на месте, то какое же наказание будет за то, что они не отдали честь генералу, подумал он.