Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами

В Интернете не найти Сонной Лощины или другого мирного места, в котором созерцание может сотворить своё маленькое чудо и излечить нас. Сеть - это всего лишь бесконечный и гипнотизирующий гул большого города. Стимуляция, которую дают нам Сеть и город, может быть бодрящей и вдохновляющей. Мы не хотим от неё отказываться. Но в то же самое время, она может быть изнурительной и отвлекающей нас и способна, как в своё время понял Готорн, оказаться сильнее всех других, более спокойных типов размышления. Одна из главных проблем, с которыми мы сталкиваемся в процессе автоматизации работы нашего мозга и передачи контроля над нашими мыслями и воспоминаниями мощной электронной системе, заключается в том, что у нас (по мнению учёного Джозефа Вейценбаума и художника Ричарда Формана) происходит медленная эрозия человечности.

Для того чтобы наш мыслительный процесс стал спокойным и внимательным, нужно не только углублённое мышление. Нам не обойтись без сострадания и сочувствия. Физиологи много лет изучали воздействие страха и физической угрозы на человека, но лишь недавно они начали изучать источники более благородных инстинктов. По словам директора Института мозга и творчества при Университете Южной Калифорнии Антонио Дамасио, эмоции более высокого уровня развиваются на базе нервных процессов, «более медленных по своей природе». В одном недавнем эксперименте Дамасио и его коллеги просили участников слушать истории, описывавшие физические или психологические страдания. Затем участников помещали в аппарат для магнитно-резонансной томографии и сканировали их мозг в то время, когда они пытались вспомнить услышанные ранее истории. Эксперимент показал, что человеческий мозг достаточно быстро реагирует на проявления физической боли: когда мы видим раненого человека, примитивные центры в нашем мозге, отвечающие за анализ боли, включаются практически мгновенно. Однако более сложные процессы, связанные с сочувствием психологическому страданию, разворачиваются значительно медленнее. Учёные выяснили, что мозгу требуется время для того, чтобы «преодолеть влияние тела» и начать понимать и чувствовать «психологические и моральные аспекты происходящего».

По мнению исследователей, эксперимент показал: чем сильнее мы отвлекаемся, тем сложнее нам сформировать у себя тонкие, но неотъемлемо связанные с человечностью эмоции, такие как сострадание или сочувствие. «Для некоторых видов мыслей, в особенности в ситуациях принятия нравственных решений относительно социальных и психологических ситуаций, связанных с другими людьми, мы должны дать себе время на размышление, - предупреждает Мэри Элен Иммордино-Янг, член исследовательской команды.
– Если же события разворачиваются слишком быстро, мы не успеваем в полной мере почувствовать эмоции, связанные с психологическим состоянием других людей», было бы слишком опрометчивым полагать, что Интернет подрывает наши моральные устои. Однако вполне можно предположить, что так как Сеть видоизменяет жизненно важные пути в нашем мозге и уменьшает способность к созерцанию, она тем самым снижает глубину наших эмоций и мыслей.

Есть люди, которым нравится та простота, с которой наш мозг адаптируется к интеллектуальной этике Интернета. «Технологический прогресс необратим, - пишет один из авторов Wall Street Journal, - поэтому тенденция, направленная на многозадачность и потребление различных типов информации, будет лишь усиливаться». Однако нам не стоит беспокоиться, поскольку наши «внутренние программы» со временем «смогут адаптироваться к машинным технологиям, сделавшим возможным нынешнее информационное изобилие». Мы «разовьёмся» и превратимся в более гибких потребителей данных. Автор другой статьи, опубликованной в журнале New York, полагает, что, по мере того, как мы привыкаем к «задачам XXI века», связанным с «порханием» между битами онлайновой информации, «связи в нашем мозге будут неминуемо меняться для того, чтобы более эффективно справляться с возрастающими объёмами информации». Мы можем утратить способность «концентрироваться на сложной задаче от начала и до конца», однако взамен этого приобретём новые навыки, такие как способность «участвовать одновременно в тридцати четырёх актах общения с помощью шести различных средств коммуникации»39. Известный экономист радостно пишет, что «Сеть позволяет нам позаимствовать сильные когнитивные стороны у аутистов и превратиться в идеальных "инфоворов"[29]». Автор журнала Atlantic предполагает, что «синдром дефицита внимания и гиперактивности, вызванный новыми технологиями» может оказаться лишь «краткосрочной проблемой», вытекающей из нашей зависимости от «когнитивных привычек, которые развивались и совершенствовались в эпоху ограничения информационных потоков». Развитие новых когнитивных привычек представляет собой «единственный жизнеспособный подход для движения в среде, характеризующейся постоянной связью с другими».

Безусловно, все эти авторы правы, говоря о том, что новая информационная среда меняет нас. Неспособность к ментальной адаптации, встроенная в глубины мозга, является ключевым фактором, определявшим нашу интеллектуальную историю. Однако если авторы хотят нас успокоить, то это у них не получается. Адаптация позволяет нам лучше приспособиться к окружающим обстоятельствам, однако с качественной точки зрения представляет собой нейтральный процесс. В конце концов, важен не сам процесс нашего становления, важно то, кем мы станем. В 1950-е годы Мартин Хайдеггер заметил, что нарастающая «волна технологической революции» может оказаться для человека «столь увлекательной, очаровывающей, ослепляющей и обманчивой, что в один прекрасный день человек примет расчётливое мышление как единственный способ мышления». Наша способность к «медитативному мышлению», которую сам Хайдеггер полагал сущностью человека как такового, может пасть жертвой безоглядного стремления к прогрессу. Бурное развитие технологий способно (подобно локомотиву, прибывавшему на станцию Конкорд), заглушить изысканность восприятия, мысли и эмоции, возникающие только при анализе и созерцании. «Безумие технологий», - писал с опасением Хайдеггер, способно «закрепиться и окопаться повсюду».

Возможно, что прямо сейчас мы находимся на последней грани перед этим закреплением.

И мы приветствуем безумие, селящееся в наших душах.

Эпилог ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ

Закачивая эту книгу на исходе 2009 года, я натолкнулся в прессе на небольшую историю. Edexcel, крупнейшая в Великобритании компания в области образовательных тестов, объявила о внедрении «автоматической системы оценки экзаменационных эссе, основанной на искусственном интеллекте». Компьютерная оценочная система была призвана «читать и оценивать» эссе, которые британские студенты пишут в составе широко распространенного теста проверки лингвистических способностей. Пресс-секретарь Edexcel, являющейся подразделением медиаконгломерата Pearson, пояснил (судя по данным отчёта, приведённого в Times Education Supplement), что система «позволяет выставлять оценки точно так же, как это делают люди- экзаменаторы, но при этом исключая такие присущие человеку факторы, как усталость или субъективность». Эксперт в области тестирования сообщил газете, что компьютеризированная система оценки эссе станет образовательным методом будущего: «Вопрос не в том, будет ли это, вопрос лишь в том, когда именно это будет».

Каким же образом, задался я вопросом, программа Edexcel сможет выявить тех редких студентов, которые не соответствуют общепринятым нормам, но не в силу незнания или некомпетентности, а из-за того, что обладают уникальными особенностями? Я заранее знал ответ: система на это не способна. Компьютеры, как объяснял Джозеф Вейценбаум, следуют правилам, они не выносят суждений. Вместо субъективности они дают нам формулу.

История показала, насколько пророческими оказались слова Вейценбаума, сказанные ещё несколько десятилетий назад. Он предупреждал, что по мере того, как мы начнём всё сильнее привыкать к компьютерам и зависеть от них, у нас возникнет искушение доверить им «решение задач, требующих мудрости». И как только мы это сделаем, пути назад не будет. Программы станут незаменимым элементом при выполнении этих задач.

Технологическим искушениям сложно противостоять, а в нашу эпоху мгновенно доступной информации преимущества скорости и эффективности могут казаться слишком значимыми для того, чтобы рассуждать об их желательности. Тем не менее я продолжаю надеяться на то, что мы не станем бездумно идти в будущее по сценарию, который пишут для нас компьютерные инженеры и программисты. Даже если мы и не верим словам Вейценбаума на 100 процентов, нам следует принимать их во внимание и внимательно изучить, что именно мы можем утратить. Будет крайне печально, если мы (особенно когда речь идёт о развитии мозга наших детей) примем на веру без малейших сомнений тезис о том, что «человеческие элементы» мозга устарели и более не являются обязательными.

История Edexcel заставила меня ещё раз вспомнить одну из финальных сцен фильма Кубрика. Эта сцена поразила меня ещё в 1970-е годы, когда я впервые увидел фильм подростком в самый разгар своей аналоговой юности. Как странно было слышать эмоциональную реакцию компьютера на действия разбиравшего его астронавта: лампочки гаснут одна за другой, а компьютер в отчаянии сначала обращается к астронавту: «Я чувствую это. Я чувствую это. Мне страшно», а затем приходит в состояние, которое лучше всего назвать «состоянием невинности младенца». Эмоциональность ЭАЛа контрастируете механическими движениями персонажей фильма, неустанно занимающихся своими делами и напоминающих скорее роботов, чем людей. Кажется, что их мысли и действия соответствуют заданному сценарию, что они следуют шагам алгоритма. В вымышленном мире 2001 года люди начинают так сильно напоминать машины, что самым человечным персонажем оказывается компьютер. В этом и заключается суть мрачного пророчества Кубрика: как только мы начнём полагаться на компьютеры в познании окружающего нас мира, наш собственный интеллект упростится до уровня искусственного.

[1] «Кислотный трип» (acid trip - дословно «кислотное путешествие») - психоделическое состояние, вызванное приёмом психоактивных веществ.
– Прим. ред.

[2] Луддиты -английские рабочие, протестовавшие в начале XIX в. против изменений (в частности, появления новых машин и оборудования), повлекших за собой промышленный поворот и угрожавших их рабочим местам. Филистимляне - древний народ Восточного Средиземноморья, в Ветхом Завете - враги израильтян. В переносном значении - люди с узким обывательским, мещанским кругозором и ханжеским поведением. Кассандра - персонаж древнегреческой мифологии, прорицательница, чьи предсказания часто сулили бедствия. Поллианна - героиня одноименного романа Э. Портер (1913), девочка, находящая повод для оптимизма в каждом событии. I Прим. пер.

[3] Стаккато - музыкальный термин, обозначающий отрывистое исполнение звуков, чётко отделяющее их друг от друга.
– Прим. пер.

[4] Бриколаж | создание предмета или объекта из подручных инструментов.
– Прим. пер.

[5] Cognitive (англ.) - познавательный, имеющий отношение к процессу познания и мышления.

[6] Поколение людей, родившихся в период спада рождаемости, который наступил после демографического взрыва 1946-1964 годов.

[7] Dartmouth Time-Sharing System - первый крупномасштабный проект, применивший систему разделения времени. В компьютинге разделение времени - это разделение вычислительного ресурса между многими пользователями с помощью мультипрограммирования и многозадачности.