Путь Черной молнии

– Хоть убейте меня, но говорить я буду только то, что думаю, а не то, что вам выгодно.

Удар по шее снова опрокинул его с табуретки, теперь ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

– Что, раз я бунтарь, у вас очко играет, снять с меня наручники,- он произнес слова с улыбкой на губах и даже с частичкой иронии. Лейтенант снова замахнулся для очередного удара, но спокойный голос капитана остановил его:

– Перестань Лацис, снимите с него наручники.

Лейтенанты с недоумением уставились на капитана.

– Да- да, я сказал, раскуйте его.

Они подчинились приказу.

Сашка с наслаждение потирал затекшие запястья рук. Успокоившись, он сел ровно на табурете и положил руки на колени.

– Итак, продолжим,- сказал капитан,- кто из заключенных метал в солдат бомбы? Кто их изготавливал? Ирощенко или погибший Семченко?

– Капитан, вот здесь, я и вправду ничего не знаю, каждый вложил свой вклад в восстание...

Удар по позвоночнику между лопаток не дал Сашке докончить фразу.

– Да ты что, революционер хренов!
– взбеленился светловолосый лейтенант, какое на хрен восстание? Вы твари столько народу побили там.

По всему было видно, что лейтенант выходил из себя. "Наверно я не первый попал на допрос,- подумал Сашка,- раз у этого костолома не хватает нервов".

– Послушайте, командиры, кто вы? Вы что, дознаватели? Из какого вы ведомства?
– спросил Воробьев.

– А ты не догадываешься?
– ответил капитан,- вы там такого натворили, что поначалу комитет будет разбираться в вашей смуте, а потом уже и следователи из прокуратуры и МВД.

– Не имел чести ранее встречаться с вашей организацией, если у вас такие методы допроса, тогда я лучше буду молчать, а вы продолжайте выколачивать из меня, но еще раз предупреждаю, говорить я не буду.

– Ладно, Воробьев, не ерепенься. Ты еще молодой парень, зачем тебе гнаться за главными бунтовщиками. Ты же не глупый, - капитан смягчился, - и должен понимать под какую статью попадают твои действия. Ты сейчас ломаешь из себя героя - революционера, а не можешь понять, что на данный момент являешься бандитом, организовавшим бунт в зоне.

– О - да! Валите все на "Серого".

– Александр, я не шучу и не пугаю тебя,- еще больше смягчился капитан,- твои действия попадают под статью семьдесят седьмую часть первую и вторую. Ты прекрасно знаешь, что лица, отбывающие наказание и совершившие следующие преступления: дезорганизация осужденных, формирование вооруженных групп, нападение на администрацию, а так же - умышленные действия, совершенные в составе незаконных вооруженных формирований и повлекшие за ними гибель людей, наказываются лишением свободы сроком от восьми до пятнадцати с конфискацией имущества или смертной казнью. Тебе лично конфискация не грозит, а вот все остальное ты заработал сполна, участвуя в бунте заключенных. Что на это скажешь?

Сашка внимательно выслушал капитана и спокойно ответил:

– Что я могу сказать? Кроме ваших обвинений, есть еще факты и обстоятельства, повлекшие за собой этот бунт, следствие разберется.

– Я тоже констатирую тебе факты: трое военнослужащих убито, восемь человек получили серьезные ранения, много обгоревших и побитых, это я говорю не об осужденных, а если их взять в счет, то даже одними расстрелами вам не отделаться.

– А что бывает страшнее расстрелов?

– Вот останешься живой, потом узнаешь. Бога будешь молить, чтобы забрал твою жизнь поскорее!
– капитан привстал и повысил голос,- наденьте на него наручники, и уведите в камеру. Давайте следующего,- приказал он своим подчиненным.

Видимо так продолжалось до тех пор, пока не допросили последнего из заключенных, прибывших вместе с Сашкой Воробьевым.

Картина была удручающая: после возбужденного состояния, переставшего оказывать влияние на сознание, появилось натуральное чувство страха, пожалуй, - это естественное ощущение, особенно когда обвиняемые оказались в безвыходной ситуации.

Об этом и думал Сашка в автозаке, когда их везли по городу. Собраться духом, и ни в коем случае не поддаваться панике и ментовским уговорам. В данном случае кое-кого из них можно подкупить жалостью или посулами снизить меру вины и смягчить наказание.

Перед тем, как всех виновных в бунте распределили по коридорам и камерам, в последний раз перед началом следствия им суждено было собраться в одном большом боксе. Впереди ждали баня и трехдневный карантин.

Сашка встретил многих пацанов и мужиков, но среди них не было Лехи Сибирского и Сергея Ирощенко. Первые допросы прошли и, как выразились заключенные: выколачивали первые показания со знание дела, где кнутом, а где и пряником.

В боксе развернулась дискуссия по состоявшемуся бунту и его последствиях.

– Пацаны,- обратился ко всем Кротов,- давайте трезво оценим ситуацию. Не знаю, как вам, но мне после первого допроса становится страшновато за наши дальнейшие судьбы. Я тут слушал разговор троих мужиков, так они считают, что были невольно втянуты в события. Но мы все хорошо помним, что Дрон дал каждому право на выбор, но менты так не считают и будут гнуть свою линию.

– А интересно, Крот, если бы мы догадывались о последствиях: что будет покалечена жизнь, а кто-то вообще с ней распрощается, мы подняли бы бунт?
– задал кто-то смелый вопрос.

– Мы тогда иначе думали,- ответил за Крота Сашка,- что государство не станет так жестоко подавлять волнения, забирая наши жизни против нашей воли.

– Вот об этом менты и вопят: "А когда вы жестоко убивали солдат или зэков, вы думали в тот момент о последствиях?"

– Конечно не думали! Нельзя в двух словах обрисовать наши действия,- продолжил Сашка,- мы конкретно должны отстаивать свои позиции.

– Сколько в зоне арестантов, столько и мнений,- подхватил дискуссию Матвей, он тоже угодил в основную группу организаторов бунта,- пацаны, а вы вдумайтесь, как следует, почему мы оказались здесь? Ведь это же не роковое стечение обстоятельств, а планомерное мусорское давление десятилетиями направленное на нас. Вся правда состоит в том, что несовершенны системы: законодательства, правосудия, исполнения наказаний. Для нашего гребаного, тоталитарного государства поговорка: "Была бы шея, а хомут найдется, вполне приемлема".

– Правильно Матвей, - поддержали его мужики и парни, - разве многие люди в нашей стране знают, в каком государстве живут. Они даже не догадываются, что творится в соседних городах, а что взять с нашей маленькой зоны, где заперли две тысячи зэков - это разве цифра, по сравнению с миллионами всех осужденных в стране.

– Да-да, бунт в зонах подавляется раз и навсегда, система хорошо помнит и пресекает дальнейшие волнения и не повторяет своих ошибок, уж слишком они дорого обходятся государству.