Путь Черной молнии

– Конечно же,- улыбаясь, ответил Илья.

– А братья родные у тебя есть?

– Нет, только две сестры, а вот двоюродные имеются.

– Как их фамилия?

– Михеевы. А ты почему спрашиваешь?- насторожился Илья.

– Да нет-нет, это я так, из любопытства,- уклончиво ответил Романов.

Старший лейтенант, после того, как ушел Михеев, призадумался: "Как же мне поступить? В списках, подлежащих к аресту, числятся Михеевы, я точно помню, так как Илья носит такую же фамилию. Может позвонить Овчинникову и доложить? Или догнать Илью и предупредить, что его родные подлежат аресту. Я что, совсем голову теряю, меня же расстреляют за пособничество врагам, а вдруг выплывет моя связь с Михеевым... Хотя нас мало видели вместе. Как же быть? Через три дня мне следует быть на барже и конвоировать арестованных, а Михеев сегодня же отправляется в деревню. Придется переговорить с командиром отряда Новиковым и принимать решение на месте.

Илья отправил в Новосибирск телеграмму, сообщив жене Марии, что скоро приедет к ней и детям. Они жили временно у родных на улице Фабричной и вскоре Илья, как служащий РККА должен получить долгожданную квартиру. Отметившись в комендатуре, Михеев отправился на пристань, чтобы с попутным судном, добраться до родной деревни. Ему удалось сесть на небольшое, грузовое судно, как раз направляющееся в сторону Новосибирска. Всю дорогу он вспоминал разговор с Романовым, почему-то Илье показалось, что не просто так он интересовался фамилиями его братьев и отца. Конечно же обстановка тревожила Илью, последние события говорили сами за себя: шли аресты, не только руководителей предприятий, но и учителей, врачей и многих других профессий. Но чтобы это касалось деревенских жителей, недавно вступивших в колхоз, Илье почему-то и в голову не приходило.

Через два дня, глубокой ночью судно достигло села Топильники и, пройдя несколько километров, просигналило жившему на берегу в домике бакенщику. Иван Кузмич на лодке подплыл к пароходу и, забрав Михеева, причалил к берегу лодку.

– Илюха, вот ты какой стал,- едва узнав дальнего родственника, приветствовал капитана бакенщик.

– Да, Ваня, время идет, моему старшему сынишке уже пять лет исполнилось. А ты, женился или все так бобылем в своем домике живешь?

– Так и коротаю один, некогда по девкам разъезжать. Бакены новые поставили, надо обслуживать. Тут на медне баржа на мель села, так с области два буксира прислали, еле сдвинули. Фарватер - то устарел, и не рассчитан на многотонные баржи. Ты на побывку, али как?

– С недельку погощу у отца с матушкой, а затем в Новосибирск, я человек служивый, куда посылают, туда и еду.

За разговорами Иван переправил Илью на противоположный берег и, попрощавшись, отплыл назад, а Михеев зашагал по тропе прямо к своей деревне.

После трудовой недели, пришел выходной: заспанные, но обрадованные появлением Ильи, отец - Тимофей Васильевич, мать - Клавдия Семеновна и младшие сестры: Софья и Мария, привечали дорогого гостя. Сон, словно рукой сняло, накрыли на стол и до самого рассвета делились новостями.

– Ты когда сынок нам с матерью внучат привезешь?
– а то ведь Никитку почитай пять лет, как не видели, а теперь уже и Матюха народился.

– Скоро пап, скоро, вот получу квартиру, возьму большой отпуск и обязательно приедем все вместе.

– Сынка, а как там Марьюшка живет, справляется с двоими?- спросила мать.

– Все хорошо мам, я помогаю ей, где денег пересылаю, где продуктов.

– Когда в Новосибирск?- спросил отец.

– Через пять дней мне надлежит явиться в комендатуру. Не знаю на чем добираться, а то бы задержался на день - другой.

– Так может в тайгу, небось, по ружьишку соскучился?- спросил Тимофей Васильевич.

– Отец, дай нам на него наглядеться, не успел сын на порог, а ты его уже в тайгу.

– Ничего мамань, мы недолго, скучаю я по нашей тайге, как - никак вдоль и поперек с отцом и братьями излазили ее родимую,- улыбался Илья и, заметив погрустневшее лицо сестры Софьи, спросил,- Ты, что сестренка такая невеселая, не рада брату.

– Ой, что ты Илюш, я рада тебе...

– Беда у нас сынок, перебил дочь отец,- парня у Софьюшки забрали.

Илья улыбнулся:

– Поздравляю, значит, жениха себе выбрала, а куда забрали, в армию?

– Если бы в армию,- насупился Тимофей,- из района голубые фуражки понаехали и пятерых арестовали.

– За что?
– спросил Илья.

Родственники дружно замотали головами.

– Кабы знали за что, а то ведь ночью, как волки схватили парней и в район. Мы в Топильники ездили, тамошний начальник НКВД сказал, что их уже в Томск отправили.

– Отец, мне показалось, когда я был в Томске, что в управлении видел нашего колхозного бухгалтера.

– Коростылева Павла?! Так его же вместе с Софьиным женихом арестовали.

– Вот оно в чем дело,- нахмурившись, произнес Илья.

Софья, не сдержавшая слез, ушла в другую комнату.

– Отец, я не обещаю, но попробую что-нибудь узнать, может, их отпустят, хотя...- сын перешел на тихий разговор, - пойдем - ка бать во двор, поговорить нужно.

Они вышли из дома, и присели на крыльцо. Тимофей достал кисет с табаком, приготовленную бумажку, и ловко сделав самокрутку, закурил. Илья отказался, так как никогда не баловался табаком.

– Пап, мое внимание знаешь, что привлекло? Один мой знакомый интересовался нашими фамилиями.

– Ну и пусть интересуется, нам - то что.

– Он из Томского горотдела НКВД, понимаешь, они какую-то операцию проводят недалеко от Михеевки, он говорил, что в Вороново будут проводить аресты.

– Вот те раз! А кого арестовывать собрались? Там же одни колхозники, почитай единоличников не осталось, всех кулаков еще в начале тридцатых: кого сослали, а кого и в тюрьму посадили.

– Сложно все пап, я и сам толком не знаю, но сдается мне, грядет что-то ужасное.

– Проясни сынок мозги мои темные, я не совсем тебя понимаю.

– Я слышал, много людей расстреливают, как врагов советской власти, среди органов НКВД их еще часто называют "врагами народа".

– Так у нас на колхозном собрании много говорили о таких, мутят, мол воду среди крестьян, готовят какой-то переворот в Сибири, одним словом - повылазили на свет разные контрики.

– А ты сам, что об этом думаешь?

– Хочешь честно?

– Хочу.

– Не нравится мне наше управление, когда в колхоз загоняли, председатель Паршин на многих зуб заимел, к нему частенько их района оперуполномоченный приезжает. Вот и арест наших пятерых парней меня на мысль наводит, что неспроста все это.

– А ты бать, как с председателем живешь?

– Не очень, на собраниях то я не молчу, где и перчика подсыплю, а где и дураками управляющих выставлю. Не умеют они землицу нашу обустраивать, здесь другой подход нужен, а они на дармоедов надеются. Ты еще совсем юным был, когда по нашим селам, да деревням продразверстка гуляла, так с того времени боязнь - то осталась, как бы нас опять в голоде и холоде не оставили. Не все наши Михеевцы умеют думать, кому просто на все наплевать, лишь бы колхоз им помогал, а нам каково: этих лоботрясов обрабатывать. Я Илюша прошлое вспоминаю, как мы свое хозяйство держали и радовались каждому приплоду, а здесь хорошего мало,- тяжело вздохнул Тимофей.