Путь долга и любви
Шрифт:
Они не реагируют на души спящих, которые очень часто в этот пласт реальности забредают, потому что те пребывают в столь же аморфном состоянии. А вот душа, совершающая осознанное путешествие, вызывает диссонанс. Это всё равно, что кусочек сахара около муравейника бросить — кажется ничего особенного, но муравьи всё равно учуют и придут, чтобы… съесть.
Каковы шансы справиться хотя бы с одним агрессивным духом? В действительности они мизерны, хотя бы потому, что жители тонкого плана действуют как звери, а «сновидец» осознаёт себя человеком и, зачастую, воспитанным. Если же
Кир моих настроений не разделял…
— И кто же нам о запретах рассказывает? — протянул боевик игриво. — А, Эмелис?
Намёк на зеркальный щит, который я применила против Даяны, Лим и Карас, с толку не сбил. Я продолжала ужасаться. Осознанный выход из тела… да это всё равно, что облиться маслом и в костёр прыгнуть! Как Тердон решился? А главное — как выжил? Ведь точно помню, великий маг не во сне умер.
— Дальше рассказывать? — перебил мои мысли Кир. Он по-прежнему продолжал нависать и дышать в губы, а ещё смотрел очень пристально и хитро.
— Да, — пробормотала я. — Рассказывать.
Боевик кивнул, коснулся губами моего подбородка и действительно продолжил:
— Путешествие на тонком плане, сама понимаешь, проще, чем путешествие физическое — никакого голода и холода, усталость только умственная, да и скорость передвижения иная. Так что Тердону удалось сделать то, о чём другим лишь мечталось. Он заглянул за гряду Северных гор, а увиденное описал в своих дневниках.
Я скептически заломила бровь, но промолчала. Впрочем, боевик и без слов понял.
— Да, Эмелис, дневники сохранились. Не все, но тот, в котором описан этот опыт, у нас есть. Как можешь догадаться, дневник принадлежит роду моей матери.
— И?.. — нетерпеливо подтолкнула я.
Кир поцеловал в нос и отстранился, чтобы лечь рядом и уставиться на белоснежный балдахин. Я же приподнялась на локте — мне балдахином любоваться не хотелось совершенно, смотреть на Кирстена куда приятнее.
— Моя мама была магом, — продолжал Кирстен. — И она, разумеется, не могла не поинтересоваться наследием легендарного предка. Рассказ Тердона настолько её впечатлил, что позже, став королевой, она принесла дневник моему отцу и заставила прочесть. В тот момент отец не поверил, а через пять лет после смерти матери… решил воплотить её мечту в жизнь.
— А о чём мечтала твоя мама? — Голос при этих словах ожидаемо дрогнул.
— Она мечтала увидеть те земли, — выдержав паузу, произнёс Кир. — Она мечтала побывать там, где…
Брюнет мотнул головой, словно прогоняя дурные мысли, потом повернулся голову и улыбнулся.
— Там много интересного, Эмелис. Очень много…
— Например?
— Тердон описывал бескрайние луга, горячие источники и золотоносные реки, но реальность оказалась гораздо лучше.
— Прости?
Я не выдержала и снова села, но Кир тут же поймал за руку и притянул обратно.
— Что значит «реальность оказалась лучше»? — вновь не сдержалась я. — Вы что, тоже за этот хребет прошли? Но как?!
— Шестнадцать лет назад отец начал строительство тоннеля под Северными
горами, — пояснил мой синеглазый кошмар. — В начале этой зимы строительство завершилось, и теперь… теперь у нас не только сведения Тердона, любимая. У нас донесения разведки, образцы горных пород и черновые карты ближайших к выходу из тоннеля территорий.Я от таких новостей совсем растерялась, даже рот в удивлении приоткрылся. А младший принц продолжал:
— Там не только золотоносные реки, милая. Там рубины прямо под ногами лежат. Луга, описания которых так понравились моей матери, тоже есть. А ещё есть стада оленей и зубров, долины удивительной красоты, водопады, и… — Кир шумно вздохнул и сжал до того крепко, что рёбра хрустнули. — Там сказка, Эмелис. Самая настоящая сказка.
В его голосе звучал… нет, не восторг, но что-то очень близкое. Может быть, мечта? И я догадалась, что услышу дальше, но перебивать не стала.
— Освоение этой территории — дело государственной важности. Это очень большие прибыли, Эмелис, и очень большие риски. Мы не можем пустить процесс на самотёк, требуется жёсткий контроль со стороны короны. Отправить в северные земли Криста, сама понимаешь, невозможно. Отец тоже не может покидать столицу надолго. Так что дело ложится на мои плечи, любимая. И это уже не обсуждается.
Я судорожно вздохнула и пробежалась пальчиками по обнажённой груди боевика. В душе боролись два чувства — искренняя радость и не менее искреннее смятение.
Кирстен моё состояние, безусловно, заметил, но всё равно продолжил:
— Как понимаешь, в этих обстоятельствах женитьба на верилийской принцессе не то что нежелательна, просто невозможна. Поэтому я очень рад, что ты… остаёшься в Дурборе.
Это была провокация! Самая настоящая провокация, на которую я, вопреки подсказкам разума, купилась. Ноготки легко впились в обнаженную грудь принца, собственный голос напомнил шипение краснопузой гадюки:
— Кажется, мы уже обсуждали твои тиранские замашки, любимый. И пришли к выводу, что ты…
— А ещё там очень нестабильный магический фон, — перебил хитрец из рода Донтор. — И несколько магических аномалий.
Я шипеть перестала, застыла. А Кир перехватил руку, поцеловал ладонь и добавил:
— Мы сейчас ведём переговоры с Орденом, вероятнее всего, в новую землю отправится добрая половина всех дурборских магов. Но есть подозрения, что их будет недостаточно — мы ещё не знаем, насколько обширны те земли.
Дохлый тролль! Я… я тоже туда хочу!
— Ну и последнее…
Кир выпустил из захвата, соскользнул с кровати. Неспешно, с какой-то особой ленцой, подхватил брошенный на кресло камзол, а спустя минуту в моих руках оказался увесистый свёрток бумаг. Младший принц их из внутреннего кармана вытащил.
— Разворачивай, — с улыбкой скомандовал он.
Я подчинилась.
Да, новая земля действительно оказалась сказкой, причём самой-самой настоящей. Но золотоносные реки и россыпи рубинов под ногами, о которых поведал Кирстен — лишь малая и не самая значительная часть этого волшебства. То, что обнаружилось в свёртке, было стократ ценнее, по крайней мере для меня…