Путь домой

Денис показался себя жалким и смешным со своим желанием изведать настоящие приключения. А может быть он трус? И боится этих настоящих приключений? Эта мысль заставила Дениса сесть на траве. «Только сумасшедшие ничего не боятся, – вспомнил он слова своего дяди, капитана Холодова. – Страх заставляет оценивать свои силы реально. Страх тоже важен…» Испытывать страх – не значит быть трусом. Ведь смелость в том, чтобы делать то, чего боишься! Последние слова сказал другой человек. Его отец. Еще тогда, когда они были вместе. Сколько лет было Денису тогда? Семь? Столько же, сколько Селету сейчас. Он и забыл уже тот давний летний день. Папа учил его плавать.

Ласковый, теплый прибрежный песок, мягкие волны, терпкая соль на губах. И руки отца, поддерживающие тело. «Давай, парень, смелее, плыви. Не бойся. Вода удержит тело»…

Как необычно было сидеть сейчас, здесь, на Сигме, и вспоминать тот давний отпуск, который он и забыл почти. Старался забыть. Ведь там мама и папа ссорились все время. А потом они с отцом бежали к океану, папа учил его плавать, старательно делая вид, что ничего не происходит. Что их семья не рушится на осколки… Денис встал на ноги. Не хватало еще тут разреветься как девчонка! Он не трус! Если нужно будет – он сделает то, чего будет бояться. Но что делать-то? Вот сейчас, в этот самый момент? Смотреть за небом? Смотреть и ничего больше? Денис уставился в небо. Никаких следов шаттла с корабля. Никаких… А вдруг «Огненный лев» не прилетит? Вдруг эти адалы его… Нет! Такого быть не может. «Ведь так?» – сказал он вслух. Тогда он останется здесь, на этой планете, очень долго. А возможно навсегда.

Не приходившая ему в голову никогда ранее мысль о том, что ему повезло в этой жизни – и еще как! – заставила Дениса замереть. Он был землянином и мог жить в любом мире Земной Федерации: и на снежной Миранде и в жаркой пустыне Лирта, на Ка-Си-Нои, планете океанов, а мог вернуться на Землю, где жил раньше. Мог учиться, где пожелает и чему захочет, после того как сдаст обязательные программы, потом, когда он вырастет – мог выбрать любую работу. Он знал, кем будет – капитаном корабля, также как его дядя. Там, в его мире осталась мама, бабуля и два деда, друзья… и отец. Ничего, что они видятся редко. Все равно у него есть папа, его любимый папка. И они еще увидятся много раз. И будут плавать вместе. И Денис расскажет, как вспоминал его слова, там, на Сигме, где было так одиноко и страшно…

Как он мог не ценить того, что дано ему с рождения? А Селет? Селет имел еще больше возможностей, чем он. Про цивилизацию илльфи чего только не рассказывали. Побывать на Илль – большая честь и привилегия. Даже его дядя, капитан Холодов, был там всего два раза. По сравнению с илльфийскими кораблями «Огненный лев» – повозка для дров… Но Селет с удовольствием спустился вниз, это Денис помнил. Значит, в этом желании, нет, не желании, а жажде приключений, нет ничего плохого? Чувствуя, что он совсем запутался, Денис взглянул на доктора, чтобы спросить, посоветоваться, так как он всегда привык. К любому взрослому его мира можно подойти и спросить… или попросить о помощи. Никто не будет драть тебя за ухо, ругаться или угрожать. Если только в шутку или если он, Денис, совсем расшалится. Вот бы их приключение закончилось прямо сейчас. И закончилось благополучно. Как и должны заканчиваться все приключения, если он в них участвует.

Ленси зашевелился, просыпаясь и Денис почувствовал, что тяжесть покидает его.

– Почему их нет так долго? – спросил Денис.

– Я не знаю, – ответил Ленси, – может быть, они сейчас отдыхают, там около водопада?

– Я имел в виду дядю и корабль, – сказал Денис.

– А… извини, не понял, – доктор потер руками лицо. – Слушай, я отлично выспался. Что поделывают наши друзья туземцы?

– Почти все ушли в деревню, – сказал Денис. Почему доктор не ответил про дядю? – Нас вон только сторожат. И жрец у ямы.

Сказав это, он почувствовал, как что-то кольнуло в груди.

Ноис! Вот уж кому хуже всех. А он почти забыл о нем! Не подошел поговорить. Скорее всего, жрец бы и не дал, но попробовать-то можно было? Здорово все же, что он – не Ноис – подумалось мальчику. Вот уж радость-то – всю жизнь просидеть около этого озера, поклоняясь богам.

– «Огненный лев» прилетит? – спросил Денис у Ленси.

И тут же пожалел, что спросил. Прозвучало совсем по-детски.

Прилетит когда сможет – вот и весь ответ. И если сможет. Денис опустил глаза.

– Не волнуйся зря. Прилетит.

Жрец внизу у ямы встал, расправил одеяние и взглянул на людей. Денис видел, что жрец за день постарел на десять лет, безнадежность и горе – вот что было в его глазах. Но голос его, как и прежде, был спокоен.

– Солнце садится, а Одиса так и нет с нами, – сказал он. – Но я терпелив. И справедлив. Подземная дорога опасна. Кто-то мог упасть и сломать ногу, или им трудно идти назад с Одисом. Мы подождем до завтра, а затем пойдем искать их. А пока вы все вернетесь в деревню.

Что ж, они выиграли еще один день. А завтра… Завтра все будет по-другому.

От камней поднимался холод, лежать было неудобно. Трей очень устала за этот день, поэтому сначала ей удалось заснуть. Но часа через два она проснулась. В бок впился камень, она завозилась, устраиваясь поудобней. Теперь кололо в другом месте. Если вытянуть ноги, то они высунуться из-под одеяла и будет холодно. Единственное теплое место – это спина спящего рядом туземца. Голова Трей стала тяжелой, глаза все время хотелось почесать. Она снова свернулась в комочек, укрываясь одеялом с головой. Холодно. Хотелось, чтобы вокруг было сухо, хотелось горячего молока или чая. Она сглотнула, горло отозвалось болью. Трей лежала в полудреме, слушая дыхание туземцев. Вдалеке журчала вода. Сон то приходил, то уходил, единственное, что оставалось неизменным – холод и сырость.

Казалось, она заснула лишь на миг, когда ее затормошили. Пора было идти дальше. Трей села, протирая заспанные глаза. Чихнула. Неужели она заболела? Ничего удивительного. Сколько они бродят по этому подземелью? А водопад? И тут нет Мерлины, никто не уложит в чистую кровать, не посидит рядом, не даст стакан горячего витаминного напитка, от которого проходит через день любая простуда. Веревку на ее поясе дернули, Хон подтянул Трей к себе, достал из под ее одежды факелы. Она снова чихнула, и туземец положил руку ей на лоб. Потом принес большую рубаху, надел на нее через голову, подпоясал веревкой.

На конце одного из факелов загорелся огонь. После долгой темноты сияние желтоватого пламени казалось ослепительным. Трей вытерла глаза и взглянула на туземца. Лицо того было встревоженным. Шершавая рука мужчины коснулась ее щеки.

– Терпи, девочка. Скоро выйдем, – сказал он и в его голосе Трей уже не слышала злобы или раздражения.

Шаг, еще шаг. Тело разогревалось, подчиняясь ритму ходьбы, даже чихать она стала реже. Некогда было. Не упасть, не отстать, не удариться головой о низкий свод пещеры. Вот и тоннель, через который они лезли в прошлый раз, вход в который можно было найти лишь при свете. Почему она не заметила раньше, какой он длинный и какие острые камни на земле?

Выбравшись из прохода к берегу реки, они передохнули немного. Хотелось есть, но запасов больше не было. Туземцы пили воду из реки, Трей зачерпнула немного воды, выпила, ополоснула разгоряченное лицо. Потом снова склонилась к воде. Хон не дал ей больше. Он вытер ей лицо, подолом своей рубашки, снова пощупал лоб, похлопал по спине.

– Замерзла девчонка, – объяснил он остальным. – Выйдем вот, поедим. Согреешься хорошенько. Костер зажжем. Отдохнем.

От слов туземца почему-то защипало глаза. Трей стало жутко жалко саму себя. Почему, почему она такая невезучая? Что она делает здесь, глубоко под землей, неужели бы для нее не нашлось местечка на «Огненном льве»? Если она когда-нибудь окажется там, она будет самым, самым воспитанным, самым послушным ребенком, будет делать все, что ей скажут, никогда никуда не убежит, не спросив разрешения. «Пожалуйста, сделайте так что бы я снова была там», – повторяла она снова и снова, не понимая к кому обращается – к туземцам или неведомым богам, о которых толковали мальчишки.