Путь Дзэн

Так, в концепции Дзэн Будда «не сказал ни единого слова», несмотря на то, что ему приписываются тысячи изречений. Его истинное послание не могло быть выражено словами, и его природа была такова, что когда его пытались сформулировать словами, получалось, будто оно — ничто. Тем не менее важнейшей традицией Дзэн является передача иным способом того, что не может быть выражено речью, — «прямым указанием», неким внесловесным способом общения, без которого буддийский опыт никогда не смог бы переходить от поколения к поколению.

Дзэн-буддийское и, вероятно, довольно позднее предание гласит, что Будда, держа в руке цветок и не произнося ни слова, передал просветление своему любимому ученику Махакашьяпе. Палийский канон гласит, что сразу после пробуждения Будда отправился в Олений парк Бенареса к отшельникам, с которыми прежде вёл там аскетическую жизнь, и изложил своё Учение в виде Четырёх Благородных Истин, которые очень точно передают основную суть буддизма.

Эти Четыре Истины составлены по ведическому образцу врачебных диагнозов и предписаний: они содержат диагностику заболевания, его причину, суждение о возможности или невозможности выздоровления и способ излечения.

Первая Истина касается трудного для понимания термина дуккха, весьма приблизительно переводимого как ‘страдание’. Им обозначается великая болезнь мира, та болезнь, от которой единственным лекарством является метод Будды — дхарма.

Рождение — дуккха, разрушение — дуккха, болезнь — дуккха, смерть — дуккха, таковы же печаль и горе… Соединение с неприятным, отлучение от приятного — дуккха. Недостижение желаемого — тоже дуккха. Одним словом, это тело, этот пятиричный конгломерат, основа которого — ‘желание’ (тришна), есть дуккха [14] .

14

«Самьюта Никайя», 421.

Эту истину, однако, нельзя свести к общему утверждению, что «жизнь есть страдание». Вернее было бы сказать, что жизнь, которую мы ведём, есть страдание, вернее, она отравлена особым горьким разочарованием, охватывающим нас, когда рушатся надежды на достижение невозможного. Может быть, поэтому точнее переводить дуккха — ‘фрустрация’, ‘разочарование’, хотя антонимом этого слова является сукха, что значит ‘приятный’, ‘сладкий’ [15] .

15

Мы могли бы также перевести слово дуккха как ‘горький’ и сказали бы, что по буддийскому учению жизнь полна горечи из-за попыток человека овладеть ею — как горчит молоко, когда стоит слишком долго.

По другой версии буддийского учения, дуккха — одна из трёх неотъемлемых черт ‘бытия’ или ‘становления’ — бхава, две же другие — это анитья — ‘непостоянство’ и анатман — ‘отсутствие «Я»’. Эти два термина чрезвычайно важны. Учение анитьи — это не простая констатация того, что мир изменчив, скорее она означает, что чем более человек цепляется за жизнь, тем она больше меняется. Сама по себе реальность ни постоянна, ни изменчива — она не подвластна определению. Но когда мы пытаемся удержать её, во всём обнаруживается изменчивость; здесь как с тенью: чем быстрей догоняешь, тем быстрей она от тебя убегает.

Подобным же образом понятие анатман — это не простое утверждение факта, что в глубине нашего сознания нет ‘Я’ (Атмана). Вернее считать, что нет «Я», которое можно было бы уловить непосредственным переживанием или с помощью понятий. Вероятно, Будда чувствовал, что учение об Атмане в «Упанишадах» очень легко поддаётся неверной интерпретации, при которой Атман становится верованием, объектом желаний, целью стремлений, чем-то таким, в чём ум надеется обрести надёжное убежище от потока жизни. Будда же считал, что понятие «Я» — не есть истинное «Я», а всего лишь одна из бесчисленных форм майи. Концепция анатмана может быть выражена следующим образом:

«Истинное „Я“ есть „не-Я“, ибо всякая попытка постичь „Я“, уверовать в него или обрести его неминуемо его уничтожает».

«Упанишады» проводят различие между Атманом, ‘истинным сверхиндивидуальным «Я»’ и дживатманом, или ‘индивидуальной душой’, и буддийская доктрина анатмана вместе с «Упанишадами» отрицает реальность последней. Все школы буддизма — и это существенно — считают, что нет «эго», нет особой субстанции, которая является постоянным субъектом наших изменчивых переживаний. «Эго» существует лишь как абстрактное понятие: это абстракция, которую создаёт память, вроде того, как быстрое вращение факела создаёт иллюзорный огневой круг. Мы, например, можем представить себе полёт птицы в небе в виде линии, по которой она летела. Но эта линия так же воображаема, как линия географической широты. На самом деле птица не оставляет следа в небе — точно так же целиком, без остатка исчезает прошлое, из которого формируется, абстрагируясь, наше «эго». Поэтому всякая попытка уцепиться за «эго» или опереться на него в своих поступках обречена на разочарование.

Вторая Благородная Истина относится к причине фрустрации, которая называется тришна — ‘хватание’ или ‘привязанность’, порождённое авидьей, т. е. ‘неведением’, ‘омрачённостью’. Авидья и является точным антонимом пробуждения. Это состояние настолько загипнотизированного, заворожённого майей сознания, что оно ошибочно принимает абстрактный мир вещей и событий за мир конкретной реальности. На более глубоком уровне авидья — это незнание самого себя, непонимание того, что всякое хватание оказывается тщетной попыткой схватить самого себя или, точнее, заставить жизнь удержать саму себя. Ибо для того, кто познал себя, не существует дуализма «Я» и внешнего мира. Авидья выражается в «игнорировании» того, что объект и субъект взаимосвязаны, как две стороны медали, так что если один из двоих гонится, другой убегает. Вот почему эгоцентрическое стремление господствовать над миром, захватить под контроль своего «Я» как можно большую часть мира, скоро приводит к трудной проблеме контроля «эго» над самим собой.

По существу это весьма элементарная проблема того, что сейчас называют кибернетикой, наукой об управлении. С точки зрения механики и логики легко понять, что любая система, приближающаяся к полному самоконтролю, одновременно приближается и полному саморазочарованию (саморасстройству). Такая система образует порочный круг, она обладает той же логической структурой, что и заявление, содержащее утверждение относительно самого себя. Скажем, фраза «Я лгу», означает, что сама она ложна. Такое утверждение бессмысленно вращается в собственном замкнутом кругу: оно всегда верно точно в той же степени, в какой ложно, и ложно в той степени, в какой верно. Или вот другой более конкретный пример: пока я крепко держу мяч — для того, чтобы сохранить над его движением полный контроль — я никак не могу бросить его.

Следовательно, стремление к полному контролю над окружающим и над самим собой возникает из-за глубокой неуверенности контролирующего. Авидья — это его неспособность осознать несостоятельность такой позиции. Так авидья порождает тщетное цепляние за жизнь, попытки управлять ею, которые есть не что иное, как перманентная фрустрация, а всё вместе создаёт способ существования жизни, порочный круг, который индуизм и буддизм называют самсара — ‘Круг рождения-и-смерти’ [16] .

16

Динамическая структура этого Круга называется пратитьясамутпада, двенадцатичленная цепь «зависимого происхождения». В ней двенадцать звеньев-причин, взаимно порождающих друг друга, образуя замкнутый круг без начала и конца. Так, неведение (авидья) порождает мотивацию (самскара), а далее появляются сознание (виджняна), имя-форма (намарупа), шесть чувств (шадаятана), стимуляция чувств (спарса), чувственный опыт (ведана), хватание (тришна), чувство собственности (упадана), становление (бхава), рождение (джати) и старость-и-смерть (джаражарана), которые в свою очередь порождают авидью. Будда объяснял, что авидья поставлена на первое место не потому, что с неё начинается Круг, а просто для удобства изложения. Весь Крут возникает одновременно, и эти термины существуют только относительно друг друга.

Активное начало Круга называется карма, или ‘обусловленное действие’, т. е. действие, которое, возникая в силу какой-нибудь причины и преследуя какую-то цель, порождает необходимость во всё новых и новых действиях. Человек вовлечён в карму, когда он вмешивается в жизнь таким образом, что вынужден вмешиваться в неё всё больше, когда решение одной проблемы порождает новые проблемы, а контроль над чем-то одним создаёт необходимость в контролировании многого другого. Карма поэтому является уделом всех, кто «пытается стать Богом». Они расставляют миру ловушки и попадают в них сами. Многие буддисты понимают Круг рождения-и-смерти совершенно буквально — как процесс перевоплощения, в котором карма, формируя индивидуум, создаёт его снова и снова, из жизни в жизнь, пока наконец этому не приходит конец благодаря инсайту и пробуждению. Но в Дзэн и в других школах Махаяны Круг понимается более метафизически как цепь рождений, происходящих из мига в миг: человек подвержен новым рождениям до тех пор, пока отождествляет себя с постоянным «эго», которое в каждый миг жизни воплощается заново. Так что истинность и интерес этой теории не требует принятия специальной теории выживания. Значение её скорее в постановке проблемы действия в порочном круге в целом, и в этом отношении буддийская философия должна представлять особый интерес для исследователей теории коммуникации, кибернетики, логической философии и других подобных наук.