Путь гладиаторов
Шрифт:
Тенмарский волк раскусил если не всё, то многое, — три.
С войной ничего не поделать не только Ирии, но и волку. Значит — и думать об этом сейчас нечего.
Братик… Ну, раз он у дяди Ива — значит, тот уже прекрасно понял: в прошлый раз его навещал кто угодно, но не Леон. Два и два барон сложит. Вопрос: что сделает потом? И что скажет гостю?
Герцог… Заявляет, что Ирия следит за родным дядей «неизвестно зачем».
Значит — понятия не имеет, что настоящая Ирэн в поместье Кридель. И что фальшивая посещала его под видом Леона. Знает старый волчара и о ее встречах с Клодом. Знает,
Откуда герцог пронюхал о приезде Леона? Тут и гадать нечего. Это «племянница» примчалась в Тенмар вдвоем с Ирэн. А братик, небось, человек пятьдесят приволок. И все — в фамильных цветах.
В герцогство изволил прибыть сам лорд Таррент. Просим любить и жаловать.
И что теперь делать? Всё с самого начала пошло не как задумывалось. Да и задумывалось — топорно.
Ни за какого «барона или баронского сына» Ральф Тенмар фальшивую племянницу выдавать не собирается. В то, что в Эвитан вернется Анри, — не верит. Чего хочет от Ирии — неясно. Ждет, что она и прочую его алчную родню перестреляет?
Вороны на дороге укоризненно закаркали. Искоса поглядывая круглыми желтыми глазами на нарушительницу спокойствия. Громко хохочущую одинокую всадницу на белой альталедке.
3
Посетителей в таверне — негусто. Несколько постояльцев. И просиживающий с утра до ночи дед Жан — неотъемлемая часть обстановки. Не налить кружечку старине Жану — в Больших Дубах дурной тон.
Деревенские обычно подтягиваются в «Горячую кружку» под вечер. А что еще делать зимой — когда так рано темнеет? Не спать же ложиться вместе с солнцем. Если герцогская племянница почтит своим присутствием таверну вечером — не так бросится в глаза, как днем.
Конечно, герцог уже знает если не всё, то многое. Но где гарантия, что следом не тащится еще чей-нибудь соглядатай?
Ирия приветливо кивнула уже веселому деду. И подсела за привычный угловой стол. Дожидаться Клода или Себастьена.
Причем ставим Снежинку против дряхлой клячи старины Жана — в Больших Дубах гостит самый веселый из липовых художников. Дарлену дважды на неделе со службы не отпроситься.
Поймав чей-то пристальный взгляд, Ирия резко обернулась… И едва подавила вздох облегчения.
Всего лишь счастливо улыбается дед Жан.
Фальшивая баронесса и не менее фальшивая герцогская племянница ответно растянула губы. Может, старик сразу переключится на выпивку — как всегда? Благо, очередная еще почти полная кружка как раз исходит паром у деда под носом. Кажется, его любимого горячего глинтвейна.
Но словоохотливый старик неожиданно встал. И уверенно (почти не шатаясь!) поплелся в угол Ирии. Где, кроме нее, других собеседников нет!
— Милостивая герцогиня, — склонился он в пародии светского поклона, — угостите пивом того, чей карман отощал.
А глинтвейна Жану Литару уже мало? Или решил смешать разные напитки? В лучших традициях более изысканных забулдыг? «Чтоб лучше шло».
На старого Жана сердиться невозможно. Рассмеявшись уже вполне искренне, девушка выудила монетку. Не самую мелкую. Деду хватит на весь вечер. А может, и на несколько.
— Я — баронесса. Но вы можете выпить за здоровье настоящего герцога.
Моего дяди.Раз ее здесь всё равно давно выследили — чего теперь скрываться, в самом деле?
Герцогская племянница до того отбилась от рук, что периодически просиживает вечера в трактире. И беседует то с художниками из Лютенской Академии, то с вечно пьяным дедом Жаном. Набралась на севере чего не надо, бывает…
Люди склонны пририсовывать всему чужому и далекому хвосты и рога. Очень колоритные. Север — Югу, Юг — Северу. И все не любят центральные провинции.
А уж что говорят о Мидантии и Квирине… Впрочем, что бы ни говорили — этому далеко до баек о Мэнде и Хеметис.
Старик ловко для его веселости упрятал в рукав монетку. И склонился в новом поклоне. А разогнувшись, неожиданно-тихо произнес:
— Это вопрос времени, госпожа фрейлина. Прошлого, госпожа графиня. Настоящего, госпожа баронесса. Будущего, госпожа герцогиня.
— Кто вы?! — враз пересохшие губы послушались с трудом.
— Я? — всё так же тихо переспросил дед. — Я — Жан Литар. Бедный старый Жан Литар, пропивший последние умные мысли в голове. Если они вообще там были. Остались только глупые, госпожа баронесса. Не слушайте старого Литара, госпожа графиня. Будущее — не неизменно, госпожа герцогиня…
4
— Ирэн! Баронесса!..
Черные глаза Себастьена. Тревожные блики бледных свечей и тревога в угольном взгляде.
Творец и все голуби Его! Ирия пропустила приход друга. Проспала?!
— Себастьен, где дед Жан?
— Ушел… Утром был, а сейчас я спустился — нету. А что? Он за нами шпионит?!
Шпионит не Жан. Кто угодно, но не он.
— Нет… Он… Неважно! — Ирия резко тряхнула отрастающими волосами.
Их опять ждет мучение краской. Будто шиньона с них мало!
А Себастьен сейчас примет ее за пьяную. Или того хуже — за сумасшедшую.
Ирии всё это приснилось! Умудрилась заснуть за столом — в таверне!
Если узнает герцог — в Большие Дубы не будет ходу до нового Явления Творца Всего Сущего!
Решительно — по ночам нужно не книги с дурацкими легендами читать, а сны смотреть. Нормальные! Без привидений в зеленом и Свитков Судьбы. Или Древних Башен, окруженных древними же армиями.
И уж тем более — без сумасшедших дедов. С их бредовыми предсказаниями!
— Ирэн!
Реагируй нормально. А то у Себастьена уже глаза — в пол-лица. Два черных встревоженных провала — на враз побледневшем лице. Как в легенде.
— Клод добрался без затруднений?
Даже другу не признаться, что заснула. Никому незачем знать, что Ирия спит на ходу. И ее, оказывается, можно брать голыми руками.
— Я его еще не видел. Там такие новости, Ирэн! Главное, со стула не упадите. Сейчас расскажу, — фальшивый художник жестом подозвал подавальщицу.
Еще не успел сделать заказ — это радует. А то если бы сейчас выяснилось, что Ирия столько времени просидела в его присутствии, не шевелясь и ни на что не реагируя…
— Знаю: Леон в Тенмаре, — успела усмехнуться она. Прежде чем молодая подавальщица оказалась возле их стола.
Та самая, Ивонн, что и в первый визит. Как символично!