Путь гладиаторов

В отличие от сотен других. Кого завел на смерть или в квиринскую трясину. Где они уже два года барахтаются. В Месяце Сердца Весны будет ровно два…

— Постараюсь, Серж… — вздохнул Анри.

— Полковник!

Центурион. Тот самый. Повязанный тем побегом.

Серж нахохлился не хуже зимнего воробья. А вояка в его сторону покровительственно кивнул. Помню, дескать. «Наш». Вместе спасали!

— Полковник Тенмар! — Почему он всегда повышает в звании? Нарочно? — Поговорить бы надо!

— Серж, тебя ждет друг. У вас обоих первый бой.

— Да, Анри! — Мальчишку унесло вихрем. Радости.

Даже забыл, что по имени решил не обращаться.

Еще бы! Помощь заклятому врагу Тенмар пообещал, назвал его другом Сержа. Значит — вроде как и дружбу одобрил.

И на бой идут вместе. Да еще и в паре. Много ли для счастья надо? В восемнадцать лет.

— Слушаю вас, центурион.

— Полковник, вы туда сегодня двоих новичков берёте?

— Жеребьевка… — Анри насторожился.

Не поставят же драться с посторонними. Это оговорено в условиях. Только со своими.

— Вы бы там сегодня поосторожнее, полковник. Квириты бурлят — крови потребовать могут…

— Не получат. — С этим центурионом можно говорить свободно. Хотя бы о боях. Не убивать друг друга — тоже оговорено. — А что с квиритами? Перепились с полудня?

Обычай валять дурака после двенадцати дня так и остался для Тенмара признаком глупости. Квиринского плебса. И не только его.

— Да нет, — центурион нахмурился. — Там виргинку поймали с полюбовником. И как раз перед вашим боем казнят.

Только этого не хватало! Вальдена можно оставить. Николс тоже ничего нового не увидит. Но Сержу там не место. Хоть связанный и с кляпом, но останется в казарме. В другой раз с другом пофехтует.

— Полковник! — стражник из десятка центуриона почтительно замер в трех шагах. Почтительно? — Полковник Анри Тенмар, вас хочет видеть генерал Поппей Август.

2

Есть в мире вещи неизменные. Например, отвращение при лицезрении генерала Поппея Августа — Кровавого Пса.

Анри едва сдержал усмешку. Представил лицо генерала — если пленный офицер обратится к нему данным врагами прозвищем. Дескать, язык плохо выучил. Думал, это — почетный титул…

Увы, такая шутка уместна для лейтенанта. Не для подполковника, рискующего не только своей шкурой, но еще и тремя сотнями чужих. Которые ему далеко не «чужие».

— Подполковник Тенмар! — Лицо резко обернувшегося к Анри красы и гордости квиринской армии вряд ли могло быть злее. Даже прочти он мысли пленника. — Вы уже слышали о случившемся в Сантэе?

Центуриона мог подослать и сам генерал, но это — маловероятно.

— Вы о краже воды из Сантэйского водопровода?

Новость прошедшей недели. Впрочем, в казармах ее обсуждают до сих пор. Эвитанцы так и не смогли толком понять. Вода — практически общая и ничья. Так почему ее воровство приравнивается к убийству?

Генерал досадливо поморщился. Явно не понимает — издевается собеседник или нет.

Видимо, выбрал второе. Потому что зло дернул плечом:

— Стал бы я лично вмешиваться — из-за суда над придурком, которому воды мало!

А по закону — нужно. Но когда же тут менять законы — если они вместо этого «Величеств» меняют раз в месяц?

А гвардии — не до законотворчества. Немудрено, что Всеслав разбил их в пух и прах.

Впрочем, тут злорадство — неуместно. Тенмара и его товарищей он тоже разбил. Два года назад…

— Речь об оскорблении богов… — начал генерал. Но оборвал сам себя:

— Служившая Вирге дура не могла подождать двадцать лет!

Сами виноваты. Нечего отбирать по знатным семьям маленьких девочек. И заставлять их по двадцать лет служить закосневшей в девичестве Вирге. После крещения для приличия объявленной святой Виргинией.

Любой взбесится — заставь его провести лучшие годы в монастыре.

Хотя молчал бы ты, эвитанец. В Квирине хоть через двадцать лет отпускают. А в твоей родной стране если уж запрут молиться — то навсегда.

— Короче… Виргинку и ее любовника казнят перед вашим выступлением. Чернь захочет еще крови. И она должна пролиться.

Кто, чернь?

— Эвитанцы не убивают друг друга. — Тенмар надеялся, что льда в голосе достаточно. — Это было оговорено.

— Я этого и не требую! — раздраженно рявкнул Кровавый Пес. — Убейте, кого хотите. Но кровь на арене должна пролиться!

— Кого хотим? — бровь Анри поползла вверх.

Как когда-то отца раздражала эта привычка! «Ты надо мной издеваешься?!» — рычал старый герцог Тенмар…

— Выберите любого гладиатора. Из любой страны! — Похоже, Поппей сдерживается из последних сил. — Хоть чернокожего рубийца! Кровь у всех одинаково красная!

— Ни я, ни мои люди не станут убивать никаких чернокожих рубийцев! — отчеканил Анри. Моля Творца или Темного — кто услышит! — чтобы сейчас хоть немного напоминать отца. В его лучшие годы.

« Никогда не сомневайся, что люди выполнят твой приказ. И они его выполнят. Никто не должен усомниться в твоих словах. И в первую очередь — ты сам!»

— Мы — солдаты, а не рабы. Это тоже оговорено.

— Будь по-вашему, — Поппей Август только что сквозь зубы не цедит. Ничего, прикажет другим. Не эвитанцам. — Да, еще, подполковник… Напоминаю, казнь состоится до боя. Приятного зрелища… солдат.

3

Хорошо, что им не придется убивать. Точнее, придется не им.

Плохо, что бой после казни. А еще хуже, что, пока Анри любовался поганой рожей Поппея, остальных увезли в амфитеатр. Сержа уже не заменить. Сегодня он увидит, как человека медленно забивают насмерть.

Увидит — перед первым боем на арене.

За два последних года Анри заставил себя измениться. Импульсивный и прямолинейный в юности — вынужден был стать хладнокровным и невозмутимым. Насколько сумел.

Хватало несдержанных подчиненных. Если еще и командир начнет вести себя так же…