Путь хирурга

— Начнем, — прошелестел он.

От автора:

Боярка, попаданец в техномагический мир, боевые искусства и герой с уникальным Талантом — https://author.today/work/340516

Глава 16

Ветер перебирал пыль по трещинам печатей, похоже, теперь вросших в камень круга. Эти трещины я хорошо помнил — следы того, как мы со Славой прошли «сверку» в прошлый раз. Того, как здесь хлестала энергия — и что я сделал с ней.

Они остались, как шрамы…

Сегодня в центре стоял алтарь, вырезанный из цельного темного камня и отполированный до блеска. По краям алтаря шли узкие канавки с символами школ. В центре его было ровное плато с висящей над ним прозрачной линзой. В глубине линзы едва заметно шевелились искры Потоков.

— Объявляю церемонию наречения открытой, — прошелестел голос Астахова, обволакивая пространство.

Я выдержал паузу, не спуская с него глаз.

— Только сразу предупреждаю, — негромко возразил я. — У нас уже есть имена.

Лицо Астахова осталось неизменным… почти — скулы под седой бородой едва заметно дернулись. Он сделал вид, что не услышал.

Астахов говорил медленно, будто смаковал каждое слово, одной рукой приглаживая бороду, а другой держа посох.

— Имя — не просто звук. Это ключ резонанса. Оно вплетается в Потоки и в амулет, открывает доступ к тому, что для прочих останется закрытым…

Астахов кивнул на алтарь, и я заметил, как по канавкам с символами школ, в которых до того лишь еле тлел какой-то свет, лениво поползли огоньки, будто от его взгляда.

— И если ключ подобран неправильно… — учитель сделал короткую паузу, но в этой паузе явно звенела угроза. — Замок ломает руку тому, кто его вставил.

Астахов самодовольно хмыкнул. Амулет, питавший его энергией, всё так же висел на груди.

— Начнём с него, — кивнул учитель на Владислава.

Влад вздрогнул, я почувствовал это плечом, на которое опирался сбившийся. В глазах у него застыли боль и усталость. Однако за этой пеленой там была и готовность, будто перед прыжком с парашютом, когда уже поздно отступать.

— Держись, — шепнул я, и он кивнул.

В его взгляде было больше решимости, чем сил в теле, и именно это внушало мне тревогу.

Он оторвался от меня, постоял лишь какую-то долю секунды, словно заново выстраивая контакт с телом, и сделал шаг к алтарю. Песок под босыми ступнями скрипнул, тёплый, будто хранил жар полуденного солнца. Влад пошёл, пошатываясь, и каждый его шаг гулко отдавался в алтаре.

— Ладони — на кромку, — сухо бросил Астахов.

Влад положил руки. Камень будто вздохнул — медленно, глубоко, и я отчетливо ощутил это дыхание.

В ближайшей канавке дрогнула тонкая золотистая искра, и, словно капля ртути, потекла по линии. Течение увлекло за собой красную, синюю, зелёную… Цвета загорались один за другим, сливаясь в медленный круговой бег. Потом весь резонатор ожил мягким сиянием, будто проснулся от долгого сна.

Астахов поднял руку с амулетом, и его голос стал ровным, почти певучим:

— Потоки, соедините же путь того, кто стоит перед вами, с его именем. Примите его в круг, вплетите в ткань Приюта…

Золотой отсвет в канавках разгорелся так, что пришлось щуриться. Я хотел окликнуть Славу, но понял, что он меня уже не услышит. Ладони его будто прилипли к камню, пальцы побелели от напряжения, и казалось, что он врос в алтарь.

Энергия пошла вверх по его рукам — живая, текучая, словно светящийся поток расплавленного металла. Достигла плеч, разлилась по груди, и бледность с его лица начала сходить, как иней под солнцем.

Потоки переплетались, цвета смешивались, пока все не слилось в ослепительный белый.

Невидимая сила подхватила Влада, приподняв над алтарем на целую ладонь. Ещё секунда, и вокруг него закрылся прозрачный кокон — гладкий, как выдутое стекло. Однако внутри кокона бурлила энергия, переливаясь всеми цветами спектра.

Песок с круга взметнулся и закружился вокруг Славы пыльной вьюгой. Даже края каменного монолита дрогнули, будто отзывались на этот ритуал.

Внутри кокона белый свет собрался в одну точку, а потом рванул вверх, прожигая воздух. Над алтарём, прямо в пустоте, начали проступать буквы. Сперва расплывчатые, как дым, потом всё чётче…

Наконец, сложились окончательно:

«ВЛАДИСЛАВ».

Пальцы Астахова, лежавшие на кромке, едва заметно напряглись. Вязь дрогнула, и буква «С» в середине потянулась, искажаясь, превращаясь в чужой символ. Знал ведь, что я дал ему это имя, и не хотел сесть в лужу, чтобы не опростоволоситься… потому пытался вмешаться теперь.

— Не советую, — тихо сказал я, не глядя на учителя.

Как будто бы и не ему, но он прекрасно услышал. Астахов молчал, но я видел, как едва заметно напряглась его челюсть. Буква отпружинила обратно, а Потоки, будто возмущённые вмешательством, сбросили лишнюю энергию. По цепи амулета Павла, прямо через центральный узел, побежала тонкая трещинка. Она звякнула, как трескавшийся лед на весенней реке.

Я покосился на его лицо, но учитель сделал вид, что ничего не заметил.

Белый свет в коконе стал гуще, словно собирался в каплю. И в тот же миг сверху, прямо из воздуха, начал проступать некий предмет. Я разглядел металлический диск, гладкий, темный, с серебряной риской по ободу.

Амулет.

Он медленно опустился, вошёл в кокон, словно в глубокую воду, и… исчез.

Через секунду кокон лопнул с тихим хлопком. Песок осыпался, гул в канавках стих. Влад стоял на алтаре. Белая энергия всё ещё бежала по его жилам. Но она уже не разливалась бесцветно, а переливалась ровным белым светом.

Влад дышал глубоко, как после долгого пребывания под водой. Но… его плечи выпрямились. Это уже не был тот обессиленный мужчина, которого я сюда привёл. Это был ученик Приюта, начавший свой Путь.

Над алтарём, в глубине прозрачной линзы, его имя горело ровным золотым светом. Плавная, строгая вязь предков… шрифт, которым был написан забытый Завет.

Влад поднял взгляд на учителя. На шее у него поблёскивал амулет.

— Мое имя Владислав, — сказал он твердо.

— Имя… признано, — выдавил Астахов, будто проглотил осколок стекла.

На краю круга что-то почти не слышно прошуршало, и я обернулся. Один из символов двенадцати школ коротко вспыхнул и погас, как будто кивнул в знак согласия.