Путь хирурга

Колокол отзвенел, и ученики начали расходиться, стараясь не встретиться со мной взглядом.

— Занятия…

— Опаздывать нельзя…

Соседи змейкой потянулись на выход. Мне пока не надо было никуда идти. Формально я ещё не ученик, как и Владислав. Мы можем позволить себе роскошь остаться и обустроить наш «уголок»… в меру того, что тут вообще можно назвать комфортом.

Я сел в свой квадрат и прислонился к стене, наблюдая, как комната пустеет. Антон тоже собрался уходить, он теперь вел себя тише воды.

— Слушай, — обратился я к нему. — Что нужно, чтобы отсюда свалить на ступень выше?

Антон боязливо покосился на меня.

— Нужно, чтобы твой контур полностью замкнулся.

— Контур? — уточнил я, глядя на пол.

— Вот эти границы, — сосед кивнул на тонкую светлую линию, почти очерчивающую его квадрат.

Линия едва мерцала, будто по ней пробегали крошечные искры. У кого-то она была тусклая и разорванная, у него же — почти ровное сияющее кольцо.

— Они проявляются по мере того, как ты познаешь энергетические потоки. Чем лучше работаешь, тем дальше они уходят. Когда полностью замкнётся круг, тогда можно переходить на следующий уровень.

Я посмотрел на его линию. Она у Антона была заметно больше, чем у других, почти замыкалась. На моем квадрате и квадрате Владислава пока что линии не было вовсе.

— И сколько у тебя заняло, чтобы вот так расширить? — спросил я.

— Примерно сантиметр в неделю, — признался он.

В линии, если считать по периметру, было метра три. Я в уме прикинул, что если каждый сантиметр дается за неделю… это триста недель… больше шести лет.

— И как ты двигаешь ее вперед? — спросил я.

— Прохожу испытания. Потом медитирую. Если сделал все правильно, то контур сдвинется. Не сделал — останется на месте. А если недоработал, то и уменьшиться может.

Ишь ты, тут на пройденном уровне не сохранишься, значит.

— Весело, — хмыкнул я. — И когда я смогу попробовать?

— После обязательных испытаний для нулевых, — пожал плечами Антон.

— Понял, — сказал я без особого энтузиазма.

— Ладно, мне пора, у меня сегодня заключительное испытание. Нужно пройти как следует…

— Удачи, — сказал я, глядя, как он уходит. — Если что, я тебе место под стенкой подержу.

Он обернулся, но ничего не ответил. А я остался сидеть, обдумывая, как обойти систему, которая требует шесть лет на прохождение — и это, видимо, ещё в лучшем случае… Посмотрим, как у меня будет получаться на практике.

Я подвинулся к Владиславу и медленно начал развязывать повязку, чтобы посмотреть, как заживает рана. Слава открыл глаза, моргнул, фокусируя взгляд. Попытался приподняться на локтях.

— Терпи, не дергайся, — предупредил я.

Он что-то невнятно буркнул, но тут же послушно лег обратно и закрыл глаза.

Я снял верхний слой бинта и осторожно убрал марлевую прокладку. Края раны выглядели неожиданно хорошо — ровные, без покраснений, цвет кожи нормальный. Небольшой отек вокруг шва имелся, но это допустимо. Гноя не было, как и жара.

Проверил пульс — посчитать точное количество ударов в минуту возможности не было. Но я слушал сам ритм — пульс был в норме.

— Если так пойдет, — сказал я вполголоса, снова фиксируя повязку. — Еще пару дней, и ты уже будешь на ногах…

Жаль, что придется ждать, пока Астахов перестанет глушить энергетические каналы. Если бы не это, я бы поставил его на ноги за час, максимум за два.

— Спасибо, — прошептал Слава. — Я думал — всё, не выкарабкаюсь.

Я закрепил бинт, проверил, чтобы не было лишнего давления на шов, и поднялся.

— Все, отдыхай.

— Постараюсь не умереть без твоего разрешения, док.

Владислав усмехнулся, но даже не открыл глаз. В этот момент дверь в комнату распахнулась так резко, что я рефлекторно потянулся к скальпелю. Но нет — на пороге стоял запыхавшийся ученик.

— Время получать имя, — выдал он на одном дыхании. — Учитель вас ждет.

Я приподнял бровь. Мы — это Николай второй?

— «Вас» — это меня? — уточнил я.

— Тебя… и этого.

Я перевел взгляд на Владислава, потом снова на бегунка.

— Уверен, что ему надо идти?

— Да, — подтвердил ученик, будто это само собой разумеется.

Это у Астахова такой утончённый юмор? Пригласить на церемонию человека, который пару часов назад едва не сдох… Прямо забота об учениках во всей красе.

— Ладно, — протянул я и наклонился к Владиславу, который снова дремал.

— Вставай, брат. Нас хотят наградить за выживание.

Слава нехотя открыл глаза, поморщился, но поднял голову. Хотел что-то сказать, но сил на это у него не оказалось.

Я подхватил его под локоть, помогая сесть.

Владислав крякнул, опираясь на меня.

— Пойдем? Я помогу.

Я понимал, что Слава вряд ли сможет идти, но увы…

— Если по дороге свалишься, я скажу, что это был элемент твоего драматического выхода, — пошутил я, чтобы хоть как-то приободрить Славу.

Он тяжело поднялся, оперся на моё плечо, по сути, используя меня в качестве костыля. Мы двинулись к двери, а бегунок, притоптывая от нетерпения, сразу рванул вперед — вести нас к учителю.

Мы вышли из душного помещения нулевых, пошли по коридорам. Бегунок привел нас к уже знакомому месту. Тот самый зал под открытым небом, где мы со Славой проходили «сверку» вместе с остальными сбившимися.

Сегодня здесь было не так многолюдно, только Астахов сидел на своём каменном столбе.

Мы подошли ближе. Я удерживал Владислава, с трудом стоявшего на ногах, чтобы он не свалился в обморок прямо на песок. Слава шёл медленно, шипя сквозь стиснутые зубы.

Лицо учителя до этого момента было каменным. Но когда он заметил, что Владислав идет на своих двоих, физиономия Астахова всё-таки дрогнула.

Я уловил этот момент и усмехнулся про себя.

Ну да, сюрприз. Он ведь рассчитывал, что я притащу его умирающим, как куль с мукой, на себе. А Слава — живой и, к несчастью для планов Астахова, даже поправляющийся.

Мы подошли ещё ближе, и я, остановились в центре, посмотрел на Астахова снизу вверх.

Учитель молча разглядывал нас, вернув себе невозмутимое выражение лица.