Путь Хранителя. Том 1. Том 2

— Просто скажи это, — нервно посмеиваясь тихо сказал Скрябин, — Просто скажи это глядя мне в глаза!

Бутурлин отсмеялся и даже расслабился и без колебаний встретил бушующий в ярости взгляд Ректора и сказал:

— Я хочу стать Ректором.

— Славно, — криво улыбнулся Скрябин, — Все ясно. Вот почему ты ничего не рассказываешь об Игоре Жукове. Потому что ты допросил его и узнал, что его сын силен. Ты помог ему подготовиться к дуэли. Ты лечил его. Ты привел Голицыных. Ты спрятал пацана после и не дал ему умереть. Это все ты… — каждое слово Ректора было пропитано нарастающей яростью и силой.

— Опять вернулись к началу? — усмехнулся Бутурлин, но от вида излучающего жажду крови Скрябина слегка попятился и укрыл себя потоковым доспехом.

Я с придыханием и нескрываемым интересом следил за происходящим, особенно когда ясно увидел образовавшуюся возможность. Что может быть лучше орущих друг на друга бояр? Конечно же убивающие друг друга бояре!

Жаль только, что именно трусливый Скрябин в отчаянии и загнан в угол, а не наоборот. Ведь не смотря на очевидную кульминацию, до которой дошел разговор, я вижу, что Скрябин не станет атаковать. Даже непоколебимой уверенности в своей правоте и незамутненной ненависти к Бутурлину не хватает, чтобы заставить трусливую душонку Ректора сделать шаг.

Что ж. Пожалуй самое время герою беседы немного поучаствовать в разговоре. Долгие годы тренировок научили меня искать возможности в любых мелочах и не бояться пользоваться ими. Некоторые выпадают раз в жизни. И эта была похожа на такую.

Я даже в самых смелых мечтах не мог предположить, что моя десятиминутная вылазка в каморку подарит мне настолько прекрасную возможность сделать свой ход уже сегодня. Да что там сегодня… уже сейчас. От нетерпения все тело трясло, а улыбка не сходила с моего лица. С театральностью у меня всегда было не очень, но мне достаточно убедить всего одного зрителя.

— Ваша светлость, я закончил тренировку, что мне делать дальше? — громко и максимально уважительно выпалил я и вышел на открытое пространство.

Оба боярина с округленными глазами замерли и уставились на меня.

— Я ЗНАЛ! — с нескрываемой радостью вскрикнул Скрябин.

— Ой, простите, — чуть склонив голову и опустив глаза пролепетал я, — я не вовремя?

— Ты что тут делаешь?! — взревел Бутурлин, который все еще никак не мог понять, что происходит.

— Так я же сказал… я закончил… — начал я, но Скрябин не дал закончить фразу.

— Не важно, что ты тут делаешь Марк, — голос Ректора теперь был перевозбужденным от радости, он чуть ли не прыгал, — куда важнее другое. Как это будет объяснять Леонид Евгеньевич?

— Нечего объяснять, — прорычал Бутурлин, не сводя с меня взгляда, — пацан сам пришел! Я не причем!

— Серьезно? — хмыкнул Скрябин и обвел руками мерцающий каменный забор за спиной, — сквозь барьер?

— Как же, ваша светлость, вы ведь сами…

— ЗАТКНИСЬ! — гаркнул он и метнул в меня осколок от фонтана.

Я бы без труда увернулся, потому что у боярина не было намерения убить меня и бросок сделал чисто на эмоциях, но Ректор среагировал быстрее меня и мягко отбил пущенный снаряд своим боевым потоком.

— Полегче с моим свидетелем! — набравшись смелости обвинительно покачал пальцем Скрябин.

— Свидетелем? — опешил Бутурлин.

— Именно, — победоносно ухмыльнулся Скрябин, — на собрании я официально заявлю об измене с твоей стороны. Жеребцов меня поддержит. Куракин тоже, когда узнает, что ты помогал убийце его сына.

— У тебя крыша поехала, Скрябин! — Бутурлин перешел на крик, — от отчаяния хватаешься за несуществующую соломинку! Просто убей пацана!

— Убить? — улыбнулся Ректор, — каждое твое слово только закапывает тебя еще глубже, — хочешь, чтобы завтра вместе с Генерал-Губернатором на остров налетели имперские ищейки?! И ты тоже пацана и пальцем не тронешь!

— Ты себя слышишь?! Ты встаешь на сторону пацана! Нашей цели! — в ярости взревел Бутурлин.

— Я встаю на сторону совета, — серьезно отрезал Скрябин, — сначала избавимся от предателя, а с целью… — Ректор бросил на меня взгляд, — потом решим. Вельяминов решит.

— Вельяминов не такой тупой баран, как ты… он не поверит… — пробурчал Бутурлин и я заметил, как потоки боярина уплотняются.

Но Скрябин ничего не видел. Опьяненный своей неожиданной победой и спасением своей головы буквально за пару часов до приезда Вельяминова он был вне себя от счастья. Ощущение власти и силы вновь вернулись к нему и ощущались в его потоках.

— Узнаем куда ты дел Игоря Жукова, я позволю Вельяминову влезть в мои воспоминания и выдам все что узнал и увидел сегодня. Он поверит мне… он ТОЧНО поверит… я прав… Я ПРАВ… — разгоряченно тараторил Скрябин и загибал пальцы, и на миг совершенно забыл о Бутурлине.

Вспышку энергии я заметил за миг до удара и отскочил в сторону, но целью был и не я. Одним рывком Бутурлин разорвал дистанцию между ним и Скрябиным и воткнул заточенный каменный осколок в грудь Ректора.

— У меня есть план получше, — зло процедил он и брезгливо пнул согнувшегося Скрябина.

Тело Ректора пролетело пару метров и завалилось прямо передо мной. В его глазах плескался ужас и непонимание происходящего. Всеволод Скрябин был еще жив, но не мог пошевелиться. Я родовым взором заметил, как мутно-коричневый родовой поток Бутурлина от воткнутого осколка растекается по энергоканалам Ректора, парализуя его.

Все что мог сейчас Скрябин это беспомощно лежать и надеяться, что Бутурлин не станет его убивать. Но я уже понял, что живым Ректор отсюда не уйдет.

— А ты умнее чем кажешься, боярин, — похвалил я.

— И почему не бежишь? — вскинул бровь Бутурлин и что-то резко вспомнив, взмахнул руками.

От тела боярина к стенам по периметру потянулись бурые энергетические потоки.

Усилил барьер чтобы не дать мне сбежать. Неплохой ход. Как я и думал убивать сейчас он меня не планирует.

— Потому что не понравятся утренние заголовки в газетах, — ответил я.

Бутурлин подвис на секунду, а потом внезапно оживился:

— О! Так ты понял мой план? Неплохо, пацан, хвалю. И как тебе? Согласись лучше той мути, что навертел Скрябин своим отчаявшимся мозгом.

— Немного, — пожал я плечами, но признаться, свинорыл был прав.

План Скрябина был лишь последней соломинкой, за которую Ректор мог ухватиться ради призрачного шанса не получить наказание от Вельяминова и был обречен на провал. Пусть сам Ректор хоть трижды был убежден что прав, мне его действия не несли никакой угрозы и никак не помогали совету если уж на то пошло.