Путь искушения

– Харлей, - голос Мишель был мягким, но твёрдым. Говоря, она смотрела в глаза демона. У неё было смутное представление, что именно так укрощают диких зверей, а инкуб и вправду напоминал хищника: жестокого, сильно… и при этом какого-то отчаявшегося и от этого ещё более опасного.
– Я думаю, это не слишком хорошая шутка. Вряд ли она понравится Эраму… Мы же обсудили с тобой это в прошлый раз…

– Ты вся светишься, сладенькая Мишель, - промурлыкал Харлей, не слушая её. Что самое тревожное - улыбался демон одними губами, глаза по-прежнему пламенели мутноватым огнём… и были злыми.

– И, знаешь, что? Мой брат тоже светится, представляешь? Нет, правда, можешь такое себе представить? Высший демон сияет начищенным золотым! Красота, правда?

– Харлей…

– Позволь поинтересоваться, сладенькая, чем же вы таким занимались, что оба пылаете, словно факелы, а, сладенькая?

Мишель поджала губы. Страшно ей не было (почти), но в том, чтобы оставаться с пьяным и отчего-то злым на неё демоном, приятного (да и просто разумного) было мало.

– Пожалуйста, Харлей, дай мне пройти, - решила она ещё раз попробовать «по-хорошему», в конце концов, закричать и ославить себя на всю академию в очередной раз она всегда успеет.
– То, что между твоим братом и мной, касается только нас двоих, а в том, что между вами, мне совсем не хочется участвовать.

– А зря, сладенькая, готов поспорить, тебе бы понравилось. До тебя никто не жаловался.

– Я рада, - сухо ответила Мишель.
– Если на этом всё, дай пройти. Пожалуйста.

– А знаешь, где я был этой ночью, Мишель? Сказать тебе?

Мишель по понятным причинам знать этого совсем не хотелось, но её ответ демону и не требовался.

– Я трахал шлюх, Мишель. Всю ночь я пил и трахал шлюх, и старался не думать ни о тебе, ни о своём демоновом брате, который предал меня из-за человечки, и знаешь что? Это хреново получалось. Совсем хреново, сладенькая! Так, что хуже некуда!

Мишель замерла. Внутри у неё всё сжалось, к тому же начал бить озноб. У неё не было опыта общения с пьяными, в приёмной воцерковлённой семье алкоголь был под строжайшим запретом, а бабушка если и пропускала рюмочку-другую, то исключительно сливовой или вишнёвой наливки и то, только в промозглый день, когда суставы ныли. И, понятно, дальше двух рюмок не заходило. Но сейчас внутри у Мишель словно включили сирену: тревога! Тревога! Инстинкт самосохранения вопил, что ей следует быть как можно дальше отсюда…

Демон тем временем шагнул к ней и Мишель буквально вжалась в стену. Он, в свою очередь, упёрся руками по сторонам от Мишель и она задрожала, понимая, что попала в ловушку. Теперь она вдохнуть не могла, не то, что закричать.

Харлей приблизил своё лицо настолько, что Мишель невольно зажмурилась, отворачиваясь.

– А может, если и я трахну тебя, сладенькая Мишель, если засажу тебе прямо здесь, если оттрахаю во все дырки, как мой демонов брат, тоже буду сиять как чёртов факел? Что ты скажешь, Мишель?

– Скажу, что ты пьян. Дай пройти!

Вместо ответа демон приблизил своё лицо ещё ближе и с силой втянул воздух. Глаза его мечтательно закатились.

– Что есть в тебе такого, если близнец, с кем мы делили утробу матери решил захапать тебя для себя, - тон демона изменился. Несмотря на нетрезвые нотки, стал бархатным, мурлычущим.

Мишель резко мотнула головой в сторону, избегая поцелуя, и демон прижался губами к её шее.

– Перестань сейчас же, - прошипела Мишель.
– Хватит!

Она изо всех сил упёрлась ладошками в грудь инкуба, силясь отодвинуть его от себя, но с таким же успехом могла пытаться сдвинуть с места чугунную тумбу.

Продолжая покрывать поцелуями её шею, Харлей опустил руку ей на бедро, а затем безжалостно сжал ягодицу.

– Нет, Харлей, нет!
– Мишель чуть не плакала. Она хотела закричать, позвать на помощь, но до последнего не хотелось становиться эпицентром скандала снова и поэтому оставалось надеяться, что удастся достучаться до демона.
– Едва ли твоему брату понравится, если ты… Чёрт тебя побери, Харлей, ты ведь пожалеешь, если изнасилуешь меня!

Харлей коротко рассмеялся, а потом взял её за волосы и развернул лицо к себе. Глаза его полыхнули так, что Мишель заморгала.

– Ни один инкуб не насилует женщину, сладенькая, - проговорил он, вглядываясь в её глаза. Затем взгляд инкуба спустился и остановился на губах.
– Нам это просто не нужно. Скоро ты сама будешь умолять меня не останавливаться. А Эраму придётся смириться с тем, что ты хочешь меня, как настоящая сучка, и, наконец, разделить тебя на двоих, что следовало сделать сразу, вместо того, чтобы сводить меня с ума!

Инкуб с яростью ударил кулаком в стену.

Мишель взвизгнула, дёрнулась, снова взвизгнула, на этот раз от боли, потому что за волосы демон держал крепко.

– Там, в долбанном весёлом доме, ты хотела нас всех!

И он впился поцелуем в её губы.

Мишель забилась, затрепыхалась в его руках. Прижатая к стене, обездвиженная, волосы намотаны на руку инкуба.

Демон целовал властно, зло, совсем не заботясь о её чувствах. При этом не переставал сжимать ягодицы, шарить рукой по бёдрам, тискать грудь.

Впервые с момента, как оказалась в этой подсобке, Мишель стало настолько страшно. До липкой дрожи, до озноба на грани окоченения, до набата, что бьёт по вискам и не даёт окончательно потерять сознание.

Какой же дурой она была, когда до последнего надеялась, что удастся уладить дело миром! Но ведь она не раз слышала, что братьев связывают настоящие родственные путы, и потому не предполагала, что Харлей способен зайти так далеко...

Поцелуй демона был властным, с ощутимым привкусом ярости. Вторгшись языком между её губ, он заставил раскрыть их.

Тут же раздался довольный полурык-полустон, должно быть, её податливость позволила Харлею поверить в капитуляцию. И тогда она с силой укусила демона за губу, буквально вгрызлась в мягкую ткань, рванув голову в сторону.

Демон отшатнулся, зарычал и Мишель ударила его по лицу.

Звук пощёчины поглотил её истошный крик, её призыв о помощи!

И хоть рука демона тут же легла на её губы, вопль вышел, что надо.

И результат принёс незамедлительно.

В светлом прямоугольнике за спиной Харлея с перекошенным от ярости лицом застыл Эрам де Вуд.