Путь истребителя

– Что?

– Командир по рации передал, нужно остановится. У них горючка на исходе.

– Вес большой расход увеличился, - ответил я, заглушив машину. Мы разминали ноги, пока Даль с Толиком заправляли остатками горючего мотоциклы.

– У тебя как?
– спросил подошедший полковник.

– Полбака, до места хватит... Машина пылит, может, сыграем гаишников? Вроде никого нет.

Достав бинокль из чехла на поясе, полковник стал рассматривать клубы пыли и мелькавшую впереди кабину грузовика.

– Непонятная какая-то машина. Кабина квадратная. На, посмотри, - протянул мне бинокль дядька.

– Зис-шесть. Четырехтонник шестиколесный. Наша бывшая машина, довоенная. У нас в полку такая же была, для боеприпасов. Одно крыло круглое другое

угловатое. У нее даже прозвище было 'Квазимодо'.

– Внимание! Изображаем патруль фельджандамерии, останавливаем грузовик и в случае если возможен захват, действуем! Малой! Стой рядом, будешь водителю

зубы заговаривать, пока мы досмотр производим

– Есть, - ответил Степка.

Казанцев, не залезая в люльку, направил ствол пулемета на приближавшуюся машину.

Махнув рукой, полковник приказал остановиться, отойдя немного назад. Переговоры он оставил Степану, обыск нам, а сам нас курировал и в случае

возможного успеха давал отмашку на захват.

Мы дождались, когда немного усядется поднятая пыль, и окружили машину. Водительская дверь была открыта. Мне у заднего борта было видно ногу в сапоге на

ступеньке и форменные штаны. Степка стоял рядом и, держа в руках удостоверение, внимательно изучал путевой лист, отмахиваясь от что-то горячо говорившего

водителя.

Из кузова доносились странные и немного знакомые хрипы и хлюпы. Машина была с закрытым кузовом, откинув завязки, взял брезент и под прикрытием Андрея,

заглянул в кузов.

Выглянув из-за борта, показал полковнику знак, что все чисто. Почти сразу раздался звук одиночного выстрела и шум падения тела на землю.

– Блин, кровью забрызгало, - услышал я ворчание Степки.

– Соловей, что в кузове?

– Свиньи, - ответил я, криво усмехнувшись.

– В путевом листе тоже так написано, - подтвердил наш переводчик, оттирая форму.

– Крепыш справишься с машиной?

– Так точно, - ответил лейтенант.

– Садись за руль, едешь за нами. Водителя в кузов.

Мы сообща кинули тело убитого немца в кузов, он почему-то ехал без сопровождения, один, и стали готовиться к отъезду.

Казанцев с хрустом и скрежетом коробки развернул грузовик и мы попылили дальше. Заметив удобный съезд на проселочную дорогу, притормозил и осторожно

повернул. Остальные следовали за нами.

Стукнув меня по плечу, Андрей показал на нечто правее нашего движения. Убавив и так маленькую скорость, тихонько по густой и достаточно высокой траве

направился туда. Острый глаза Андрея не подвел, там был овраг, причем с водой. Оставив мотоцикл на самом краю. Я опустил очки и поставил мотоцикл на

подножку. Андрей уже успел отойти в сторону и знаками показывал как остальным лучше встать.

Повесив каску на руль, я подошел к краю обрыва, снимая на ходу перчатки. У самой воды, уйдя в мягкую землю почти по верхние гусеницы, стоял танк. Та

самая знаменитая 'тридцатьчетверка' с ее странной башней.

Когда рев моторов стих, я махнул рукой Толе, подзывая.

– Что?
– подходя, спросил он, теребя слежавшуюся под каской чёлку.

– Вон твоя 'тридцатьчетверка'.

– Да ну?!
– удивился он, подскакивая к краю обрыва.

– Остановимся тут на ужин. Крепыш займись, - скомандовал полковник.

К моему удивлению интерес к танку проявили не только молодежь, но и старшие товарищи.

Люки были закрыты и попасть внутрь, не представлялось возможным.

– Ржавчина появилась, давно стоит. Немцы техникой не разбрасываются, может, не заметили? Овраг с дороги не заметен, посадочных полей тут нет, - сообщил

Андрей, свои наблюдения.

– С сорок первого, старый танк, - кивнул я.

– Видите следы? Боком сполз, может водитель не заметил обрыва, или еще что? Странно, что он не кувыркнулся при такой круче, - заинтересованно спросил

Толя.

– Пулемета стрелка-радиста нет, - показал в пустой проем, Шатун.

Закончив с осмотром, я полез наверх нужно слить из бака грузовика горючее в канистры, командиры совещались у карты, а Толик закопался в инструментах,

он решил попробовать открыть люки.

Когда через пробитую дыру в баке стекли последние капли бензина, от танка раздался радостный вопль:

– Открыл!

Аккуратно закрыв канистру, я не торопясь последовал за остальными. Общий люк на башне был открыт, как раз когда я заглянул вниз, со скрипом распахнулся

и люк мехвода. Из верхнего показался Толя, и стал рассказывать, что видел внутри:

– Экипажа нет. Замок и прицелы на месте. Снарядов почти нет, всего семь штук. В башне курсовой пулемет при патронах.

Пока мы готовили ужин, наделав бутербродов, и повесив над костерком котелок для чая, Толя гремя железками, все возился с бронетехникой, видимо истинная

душа танкиста не давала бросить ее просто так.

– Толя? Танкист, уже все готово!
– в который раз звал я его.

– Сейчас!
– был его ответ.

Вдруг произошло то, отчего Шатун подавился и закашлялся, Батя пролил на штаны горячий чай, а остальные вскочили на ноги. Мы услышали, как громко

взревел дизель танка и, не заглохнув продолжил работать на холостых оборотах.