Путь истребителя

Осторожно, я двинулся следом, наши за мной.

Вибровызов при такой дороге фактически не ощутим, поэтому заметив, что немцы не оборачиваются, я достал рацию и вызвал командира.

– Что за хня?

– Представляешь они нас прихватили для усиления. Тут где-то недалеко гонят нашу разведгруппу, вот мы едем помогать немцам ловить их. Судя по поведению

фельдфебеля, таким количеством он струсил лезть, но с нами и нашей броней решился.

– Смешно, как бы ни стало грустно, - ответил я.

– Смотри в оба, - велел Командир.

– Понял.

Убрав рацию обратно в чехол от противогаза, я сосредоточился на дороге.

Через полчаса мы поднялись на большой холм. Вокруг насколько хватало глаз, простирались пшеничные поля, только впереди виднелась большая дубрава. Вдруг

с переднего мотоцикла ударил пулемет.

Остановив свой, я взял протянутый Казанцевым бинокль и всмотрелся в недалекие точки, которые пробирались по полю к дубраве. При приближении я опознал в

них наших разведчиков. Форма, оружие и сидоры выдавали их с головой. Замыкающий вдруг обернулся и посмотрел на нас. Оторвавшись от бинокля, я изумленно

воскликнул:

– Рябов?

– Что?
– не расслышал Казанцев. Он держал на прицеле остановившихся впереди жандармов и старался не отвлекаться.

– Огонь по немцам!
– скомандовал я.

Почти сразу затарахтел МГ лейтенанта, его поддержал пулемет с остановившегося сзади бронетранспортера.

Честно говоря, я раньше думал, что машины эффектно взрываются только в голливудских, и что уж там говорить болливудских фильмах тоже. Но, один из

мотоциклов, тот, на котором ехал фельдфебель вдруг выпустил в воздух цветок огня, и маленький ядерный грибок взрыва. Видимо в ленте были зажигательные

патроны и один из них случайно попал в полупустой бак, что и вызвало эту вспышку. Охватило огнем не только сам мотоцикл, но и уцелевших немцев на нем.

Раздались крики заживо сгорающих людей, которые почти сразу смолкли под прицельными очередями пулеметов.

Выпустив по пол-ленте пулеметы стихли, стрелять больше было просто не по кому.

Вместо вызова по рации Командир сам подошел к нам. Показалось мне или нет, но он был в не очень хорошем настроении. Судя по его поведению и виду, планы

на жандармов у Командира были несколько иными.

– Ну и какого хрена?!
– спокойно спросил он.

– Наша разведка, - указал я одной рукой, в сторону леса, другой потирая затылок. Те уже скрылись среди деревьев, поэтому ничего предъявить я не мог,

кроме своих слов. Видимо кроме меня и немцев никто разведку не заметил.

– Где?
– повернувшись в сторону дубравы, спросил полковник.

– Уже скрылись. Я их сразу после немцев увидел. Они по ним огонь открыли, ну я взял бинокль и посмотрел по кому стреляли... узнал одного.

– Кто такой?

– Я с ним по крымским горам бегал. Помните, рассказывал, как меня там сбили? Ну, нас еще на Манштейна направили совершить налет, я в прикрытии был.

– Не очень подробно, сбили, и как выбирался, рассказывал,- припомнил Командир.

– Так я с разведкой выходил, командовал ей лейтенант Рябов, Василий. Вот он-то замыкающим и шел.

– А с чего ты взял, что они стреляли по разведке?

– А по кому?
– удивился я.

– По ним!
– повысив голос, указал рукой полковник.

Посмотрев, куда он указывает, заметил нечто лежавшее на дороге.

– Собаки что ли?

– Ну, почти, - уже спокойно ответил полковник, доставая бинокль из чехла: - Волки, стая проходила. Видимо спугнул кто-то. А ведь шла она от дубравы.

М-да, лопухнулся я. Это же надо. Похоже, кроме меня никто по сторонам не смотрел. Иначе как объяснить, что единственный кто смог рассмотреть разведку -

это я. Все что, на дорогу пялились?

– Давно ушли?
– рассматривая дубраву, спросил полковник.

– Да как мы открыли огонь, так сразу скрылись. Кстати, почему вы были против уничтожения жандармов?

Ответ был до гениальности прост. Фельдфебель этот успел сообщить, что двигаемся мы к ближайшему городку, стоявшему на берегу довольно широкой реки,

причем распростерся он на обоих берегах. Там перекинут мост, который мы могли под прикрытием фельдфебеля спокойно пересечь. Теперь этот план развалился, а

других мостов и бродов в этих местах нет. Переправы были, да в начале войны их уничтожили. Немцам они были не нужны, хватало этого, поэтому не

восстанавливали.

– У них рация была, - пробормотал я.

– Уверен?
– повернулся ко мне полковник.

– У четвёртого вещмешок характерных размеров был. И еще они раненого несли, там двое его переносили.

– Раненого? Хм, значит далеко не уйдут, - снова стал рассматривать дубраву полковник.

В это время подошел заинтересовавшийся Шатун.

– Чего обсуждаем? Мы тут уже минуту у всех на виду стоим. Сваливать пора.

– Да вот наш Соловушка советскую разведку обнаружил, обсуждаем.

– Переодетых в волков?
– хмыкнул Шатун.

– Говорит настоящую, во-он там, где три березы выдвинуты из леса. Вроде там вошли в дубраву.

– Большая, не найдем, - сразу ответил Шатун. Прикинув наши шансы по размеру дубравы.

Казанцев сидел в люльке продолжая держать на прицеле уничтоженных немцев и с интересом слушал.

– Я их тоже видел, товарищ полковник. Семеро их было и раненый, - наконец признался он.

Достав карту, Шатун и полковник склонились над ней.

– Уйдут, - уверенно сказал Шатун.

– Да, через этот лес протекает река, разделяясь уже на две, уйти у них шансы есть, и немалые, - подтвердил полковник и еще раз ее осмотрев, ткнул

пальцем в точку: - Двигаемся сюда!