Путь к Источнику

– Опять стащили, - сказал Морган, нарушая неловкое молчание. Кевин догадался, что речь идет о мягких креслах.
– Безобразие!

– Голову оторву тому, кто это делает!
– чересчур резко и громко произнес Колин. Сконфузившись, он понизил голос и уже значительно тише продолжал: - Боюсь, мне все-таки придется врезать дополнительный замок, не то вскоре унесут и стол со всем его содержимым.

– Вскоре этот стол со всем содержимым будет в другом кабинете, отозвался Алан Мак Кормак.
– В вашем новом кабинете, государь.

Колин поморщился.

– Прекрати! Следующий же, кто назовет меня здесь государем, вылетит в окно. Это касается и тебя, Кевин Мак Шон. Я хочу, чтобы оставались люди, мои друзья, которые в неофициальной обстановке обращались бы ко мне по имени.

– Это совсем не по-королевски, - заметил Морган, как показалось Кевину, с легкой иронией.

– Ну и плевать, что не по-королевски. Я никогда не готовился стать королем.

– Однако стал. И теперь, ваше величество, извольте...

– Да замолчи же ты наконец!
– вдруг рявкнул Колин, хватив кулаком по столу. Кевин машинально отметил про себя, что это получилось у него очень даже по-королевски.
– Хоть сегодня ты можешь не ехидничать? Мне и без твоих комментариев тошно.

В комнате вновь воцарилось молчание. Колин откинул крышку шкатулки, стоявшей в правом дальнем от него углу стола, взял оттуда сигару и закурил. Морган Фергюсон последовал его примеру, а Мак Кормак достал из кармана трубку и принялся не спеша набивать ее табаком. Эрик Маэлгон никак не отреагировал на действия друзей; судя по всему, он был некурящий.

– Дядя Бриан упомянул о Вратах и Источнике, - спустя минуту заговорил Колин.
– Эти слова, в том контексте, в котором он их употребил, показались мне знакомыми. Я размышлял над ними во время молитвы... да простит меня бог... Морган, поищи "Трактат о Четырех Стихиях Мироздания". Если я не ошибаюсь, он должен находиться где-то среди сочинений моих августейших предков.

Фергюсон довольно быстро отыскал толстый том в переплете из красной кожи с поблекшим от времени золотым тиснением и передал его Колину.

– Это единственный экземпляр сочинения короля Вортимера Первого, прадеда деда моего деда, - сообщил Колин, листая пожелтевшие страницы. Раньше я считал все это бредом собачьим и полагал, что именно по этой причине рукопись не была отдана для печати, когда при дворе появилась книжная мастерская. Теперь я понял, что ошибался - по крайней мере в той части, где речь идет о так называемом Источнике Четырех Стихий. Вот послушайте.

Он раскрыл книгу где-то посередине и начал читать вслух:

– "Врата к Источнику отворяют Четыре Стихии - Огонь, Воздух, Земля и Вода. Так есть, ибо так должно быть.

Входящий во Врата несет Знак Силы - Символ Огня, ибо Огонь есть самой мощной из Стихий.

Отворяющий Врата справа несет Знак Мудрости - Символ Воздуха, ибо Мудрость порождается умом, который должен быть быстрым, подвижным и вездесущим, как Воздух.

Отворяющий Врата слева несет Знак Жизни - Символ Земли, ибо Земля есть мать и кормилица всего живого.

Воздух есть также дружба, посему Отворяющий Врата справа должен быть искренним другом Входящего во Врата, готовым протянуть ему руку помощи в годину бедствий.

Земля есть также плодородие, посему Отворяющий Врата слева должен быть женщиной, а во избежание предосудительных связей - женой либо матерью Входящего во Врата.

Лишь любовь и преданность Отворяющего слева, лишь чистота и бескорыстие Отворяющего справа откроют Входящему путь к Источнику Четырех Стихий. Земля дает пищу Огню, Воздух поддерживает его горение, а без Земли и Воздуха Огонь - ничто.

Ключ ко Вратам есть Знак Власти - Символ Воды, ибо Вода властвует над другими стихиями. Она способна уничтожить Огонь, ее потоки размывают Землю, а волны на ее поверхности гасят Ветер, что суть движение Воздуха.

Знак Власти замыкает Четырехугольник Стихий. Отворяющие Врата с помощью Ключа ко Вратам открывают Входящему во Врата путь к Источнику.

Входящий во Врата, будь осторожен! Войти тебе помогли Дружба и Любовь, они же помогут тебе выйти, но с Источником ты один на один."

Закончив читать, Колин отложил книгу в сторону и вопросительно поглядел на Моргана.

– Ты самый старший из нас и должен хорошо помнить последнюю коронацию. Тебе это ничего не напоминает?

Морган медленно кивнул.

– По-моему, мы думаем об одном и том же. Я всегда подозревал, что коронации сопутствует куда более сложный обряд посвящения, чем просто передача Силы в момент помазания. Тот фокус с сиянием над головой короля многих ввел в заблуждение, но лично мне он показался слишком наигранным.

– Впрочем, не исключено, - заметил Колин, - что это было вторичным эффектом от какого-нибудь предварительного действия.

– О чем вы толкуете?
– довольно таки бесцеремонно вклинился в их разговор озадаченный Алан Мак Кормак.
– Я, хоть и не очень ясно, все же помню коронацию, помню сияние, но...

– А ты помнишь картину в Тронном зале, посвященную этому событию? спросил Колин.
– Помнишь, что там изображено?

Эрик Маэлгон, который до этого момента спокойно сидел в кресле и со скучающим видом слушал их разговор, как будто его это вовсе не касалось, вдруг резко подался вперед и выпалил:

– Камни!

– Совершенно верно, - подтвердил Колин.
– Камни. На той картине король стоит, преклонив колени перед алтарем, а архиепископ возлагает на его голову корону. Слева от короля стоит его жена, справа - брат королевы, герцог Ласийский. На груди у всех троих висят камни: красный у короля, темно-вишневый у королевы и голубой у герцога. Правая рука королевы и левая рука герцога касаются кончиками пальцев большого алмаза, венчающего корону.

– Знак Власти, - скорее не предположил, а констатировал Морган Фергюсон.

– Пожалуй, что так, - сказал Колин, взвешивая на ладони камень, полученный им от архиепископа.
– А это, вне всякого сомнения, знак Силы. Он выпустил из руки камень, и тот снова повис у него на груди.
– А что касается камней у королевы и ее брата, то это, должно быть, Знак Жизни и Знак Мудрости. Думаю, они хранятся в сокровищнице вместе с короной и прочими королевскими регалиями.

Эрик Маэлгон в задумчивости сдвинул брови.

– Все это выглядит весьма убедительно, - произнес он.
– Но здесь есть одна неувязка.