Путь к тишине. Часть 1

Он глубоко вздохнул и нашел взглядом глаза Мишель.

— Я ничем не могу помочь тебе сейчас, девочка. Помни одно: мы должны быть сильными.

— Зачем?

— Мы — Бессмертные. И нас окружают люди, которые нас за людей не считают. Нельзя доставлять им удовольствие своей слабостью.

— Не понимаю, как ты можешь думать об этом, — со слезами в голосе сказала Мишель.

— Сейчас больше не о чем думать. Все остальное уже не имеет значения.

*

Время тянулось медленно; наверно, была уже глухая ночь, когда в коридоре послышались голоса и шаги.

Все трое разом поднялись на ноги. Перед решеткой появилось пятеро вооруженных людей. В сумраке трудно было разглядеть их лица, но Мишель показалось, что они все очень похожи. Из-за одинаковой одежды?

Дверь в решетчатой стене открылась, и, один за другим, в камеру вошли трое. Двое остались снаружи.

Ричард отступил назад, отодвигая Мишель к себе за спину. Наверно, еще надеялся, что им нужен только он…

Охранники оттеснили в дальний угол Райли и вытолкнули в коридор сначала Ричарда, а потом и Мишель. Она отчаянно цеплялась за его рукав, пока ее не оттащили в сторону и не связали за спиной руки. Глаза тоже завязали, так что она не могла даже видеть, что в это время происходит с Ричардом.

Потом их вели по длинному холодному коридору, где шаги отдавались глухим эхом. Наконец Мишель поняла, что ее втолкнули в дверь, а в следующий момент у нее с глаз сорвали повязку.

Она увидела рядом с собой Ричарда и дернулась к нему, но чужие руки, ухватив за локти, удержали ее на месте. Она не оглянулась — это значило бы потерять его из вида…

Он тоже смотрел на нее, потом оглянулся вокруг. Мишель, поняв это как подсказку, тоже торопливо осмотрелась. Подвальное помещение, просторное, с высоким потолком. Их остановили в нескольких шагах от входа и каждого держат за руки двое. А тот, что вошел в их камеру первым, стоял дальше, посередине помещения, держа в правой руке, как и остальные охранники, пистолет, а левую пряча за спиной.

Потом этот человек, ухмыльнувшись, убрал оружие и переложил в правую руку то, что держал до сих пор в левой.

Меч.

*

Пожалуй, только сейчас, увидев в руке чужака свое оружие, Ричард Бертон окончательно поверил в реальность происходящего. В реальность того, что было предсказано ему четыре столетия назад. Если его не обманывало чутье, полночь миновала часа два тому назад — полночь, которую он считал точкой отсчета лет своей жизни.

День, которого ему не суждено было увидеть, был его восемьсот пятидесятым днем рождения. Какая дикая ирония! И как точно сбывается казавшееся нелепым пророчество!

Ричард оглянулся на Мишель, надеясь успеть сказать хотя бы взглядом то, чего может не получиться произнести вслух. Теперь, когда смысл пророчества открылся ему окончательно, он был уверен, что ее не убьют. Во всяком случае, не сейчас. Но как она переживет то, что случится очень скоро?

Его подтолкнули вперед, и он не стал противиться. Какой смысл?

Лишь бы палач-любитель сумел управиться с мечом. Жаль, что не придется узнать, для кого разыгрывается этот спектакль.

Его снова толкнули и дернули за руки, принуждая опуститься на колени. Глупо, но он был почти благодарен им за эту услугу — так Мишель не будет видеть его лица.

Он закрыл глаза, и как-то сами собой припомнились выученные когда-то слова молитвы.

«Domine Jesus, dimitte nobis debita nostra…»

*

Первым желанием Мишель было рвануться, закричать. Но взгляд Ричарда заставил ее проглотить крик.

Мы должны быть сильными. Не доставляй им удовольствия.

Она молчала и, цепенея, смотрела, как его выводят на середину помещения. Все напоминало жуткий спектакль. Для кого он разыгрывается?

Мишель чувствовала, как по ее щекам текут слезы, но молчала и не двигалась.

Потому что ничего не могла сделать, разве что доставить неведомому зрителю лишнее удовольствие.

Это неправда! билась у нее в сознании коротенькая мысль. Это не может быть правдой! Я сейчас проснусь.

Она смотрела на него, не отрываясь, и видела его глаза — пока его не заставили встать на колени и нагнуть голову. Тогда темные волосы, рассыпавшись, скрыли его лицо.

Меч, очень яркий в полумраке едва освещенного подвала, поднялся.

Воздух в подвале сотрясся эхом стука падающего тела.

И тогда она закричала.

*

Безумный вопль, полный боли и ярости, еще метался между стенами проклятого подвала, когда воздух в нем начал наполняться стремительно густеющим белым сиянием. Недавние палачи в ужасе шарахнулись от лежащего на полу тела.

Мишель обмерла, забыв кричать и ожидая того, чье начало обозначилось звоном лопающихся ламп. Однако темнота не наступила.

Первый же шквал энергии расшвырял охранников, державших Мишель, разорвал веревки, стягивавшие ее запястья, и впечатал ее спиной в каменную стену. Белые молнии опутывали ее тело живой паутиной. Ей казалось, что оно вот-вот рассыплется, разлетится мелкими осколками, каждый из которых будет продолжать гореть в этом чудовищном костре. Она снова закричала. Воздух в ее груди иссяк, но она продолжала слышать свой крик. Это было невозможно, но это было, было и никак не могло перестать быть.

…Тишина наступила внезапно.

Мишель, все еще вздрагивая, тяжело рухнула на колени. Согнувшись, уткнулась лбом в холодный камень пола. Еще немного погодя она заставила себя разогнуться и поползла вперед, к лежащему в нескольких шагах безжизненному телу. Руки и ноги едва повиновались ей, но она все-таки добралась до цели и без сил повалилась рядом с тем, что осталось от человека, которому она — совсем недавно — впервые в жизни сказала «я люблю»…

*

Охранники, выбравшиеся из своих углов, осторожно приблизились к ней.

Главарь, подошедший последним, нетерпеливо махнул рукой:

— Уберите ее.

Один из них подошел ближе и пихнул Мишель ногой:

— Эй, вставай.

Она не пошевелилась.

Охранник нагнулся и схватил ее за плечо, намереваясь оттащить в сторону. Тогда она резко обернулась. Лицо ее было холодным и застывшим, пока она переводила взгляд с державшей ее за плечо руки на лицо склонившегося человека.

Выдернув вторую руку, она с умноженной ненавистью силой ударила его в живот. Охранник скрючился, потеряв дыхание и выпучив глаза от боли. Мишель перевернулась и ударила уже ногой — снизу вверх, целя в подбородок. Хрустнули позвонки.

Прежде, чем кто-либо успел понять, что произошло, она вскочила и бросилась к следующему охраннику. Сбила его с ног и вцепилась в горло, не заботясь, что ее ладони слишком малы. Ничего для нее сейчас не имело значения, кроме одного — убить! Если не задушить, то разорвать, зубами перегрызть глотку! А потом следующему, который пялится на нее глазами тихого идиота.

Рукоять пистолета опустилась на ее затылок. Мишель без чувств рухнула на свою несостоявшуюся жертву.

Главарь убрал пистолет и брезгливо повторил приказ: