Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

Полковник Колосов попробовал оправдаться:

— Да, это как раз тот командир дивизиона, товарищ командующий. Но я не собираюсь мстить Алексееву за тот его шаг. На мой взгляд, капитан Рунов подготовлен ничуть не хуже Алексеева. Что подтвердили и полигонные испытания 2-го дивизиона.

— Рапорт капитана Алексеева рассматривался на парткоме соединения при участии члена Военного совета армии генерала Дубровина, — вступил в дискуссию подполковник Гурнов. — Его замечания в адрес командования дивизии признаны в основном правильными. Но в тех условиях мы не могли поступить иначе.

— Какие у вас есть вопросы ко мне, Владимир Егорович? — командарм посмотрел в сторону Колосова, но обратился к Корнееву.

— У меня есть к вам несколько вопросов, товарищ генерал, хотя я понимаю, что не все они решаемы в течение месяца или даже полугода, — четко ответил командир полка.

— Какие вопросы? Я слушаю вас, — Добыш был само внимание.

Полковник Корнеев прямо изложил самые насущные вопросы, беспокоящие его как командира части:

— Из-за незавершенности строительства боевых комплексов до сих пор питание личного состава осуществляется из походных кухонь. Прием пищи налажен в три очереди. Офицерский состав питается солдатским пайком из общего котла. Овощехранилище и холодильные установки отсутствуют. Временная баня и прачечная имеются только на боевом комплексе 1-го дивизиона. Туда приходится доставлять для помывки и личный состав 2-го дивизиона, против чего возражает служба КГБ.

— Хорошо, что на первом месте у полковника Корнеева состояние быта личного состава, — сделал вывод командарм и продолжил: — А что беспокоит вас с точки зрения обеспечения боеготовности?

— Беспокоит состояние хранилищ для компонентов ракетного топлива, товарищ генерал, — доложил Корнеев. — Должности лаборантов в них укомплектованы только наполовину. Из стартовых батарей продолжается увольнение в запас дефицитных номеров — вычислителей из расчетов прицеливания и электриков борта.

Командарм повернулся к полковнику Колосову:

— Надо, Александр Алексеевич, ускорить подготовку номеров этого профиля в дивизионной школе младших специалистов.

— Я предлагаю, товарищ командующий, армейским приказом временно приостановить увольнение в запас специалистов дефицитных профилей, — высказался главный инженер дивизии Гурнов.

— Но мы не имеем права, товарищ подполковник, срывать государственную задачу по сокращению вооруженных сил. За такой приказ Москва не погладит нас по головке, — заявил командарм и тут же спросил у полковника Колосова: — А водительским составом ваше соединение обеспечено в достатке?

Вопрос о номерах боевых расчетов, водителях тягачей и спецмашин никогда не являлся в дивизии актуальным. Расформированная танковая дивизия в Добеле вполне обеспечила специалистами этого профиля не только подразделения полковника Корнеева, но и другие части соединения. Кроме того, водители-механики компрессорных станций, установщиков ракет и заправщиков горючим и окислителем все в большем количестве поступали в часть из армейских школ младших специалистов.

— Вопрос о водительском составе в дивизии снят с повестки дня уже более года назад, товарищ генерал, — доложил полковник Колосов. — А с начала этого года все выбывающие номера стартовых подразделений мы закрываем выпускниками дивизионной школы младших специалистов.

В полку с нетерпением ждали возвращения командира из Смоленска. Майор Андреев так и сказал Алексееву и Рунову, когда 2 марта они вместе появились в его кабинете, что Владимир Егорович непременно привезет из штаба армии какие-то неординарные новости. Главный инженер сообщил командирам дивизионов, что вполне возможен даже переход на новое оружие. Он привел в пользу такого предположения весомые аргументы. По мнению Андреева, далеко не случайно зачастило с посещениями дивизии в последнее время высокое московское начальство. К тому же о таком возможном переходе их предупреждал в январе на совещании в Шауляе главный инженер объединения генерал-майор Любимов. Дмитрий Петрович особо предупредил руководителей инженерных служб частей о том, что совершить такой переход наверняка придется в предельно сжатые сроки.

Так все и произошло. Полковник Корнеев позвонил в штаб из Смоленска и приказал майору Мезенцеву созвать командиров подразделений на совещание.

Командир полка даже привез с собой из штаба армии несколько плакатов наглядных пособий. Прямо на совещании он поручил майору Андрееву в течение недели размножить привезенные схемы по конструкции ракеты Р-14 и приступить к их изучению с личным составом. Под личную ответственность командиров дивизионов полковник Корнеев поручил инженерной службе начать обучение с боевых стартовых расчетов. Это могло значительно сократить сроки технического освоения ракеты и постановки ее на боевое дежурство.

Закончив совещание, он предложил капитану Алексееву задержаться у него для отдельного разговора.

— Вот только в начале марта шестьдесят первого, Андрей Степанович, прояснилась для меня судьба твоего прошлогоднего рапорта, — сказал Корнеев, когда все вышли из кабинета.

— Но никаких действий по нему так и не было предпринято, Владимир Егорович. — возразил Алексеев.

— Оказывается, меры принимались. Командующий, ввиду большой занятости по формированию управления армии, поручил выяснить все обстоятельства занятия боевого комплекса в Жагари члену Военного совета Дубровину. Леонид Алексеевич специально приезжал в Шауляй, в штаб дивизии, разговаривал с полковником Колосовым. Выяснилось, что такую команду о немедленном занятии недостроенных стартовых позиций командир дивизии получил из Главного штаба ракетных войск. На этом рубеже все фактическое расследование и завершилось.

— Откуда вам стала известна вся эта история, товарищ подполковник? — заинтересовался Алексеев.

— Вместе со мной для решения проблемы по новому оружию в Смоленск были вызваны командир и главный инженер дивизии. Когда встал вопрос о том, какие трудности мы сейчас испытываем на боевых комплексах, генерал Добыш и вспомнил о твоем рапорте. Как дальше развивались события, ему доложил подполковник Гурнов. Твой рапорт обсуждался без тебя на парткоме соединения.

— Вопрос обсуждался на дивизионном парткоме, а о принятом решении в полк сообщить почему-то позабыли? — усмехнулся Алексеев.

— Позабыли или не захотели сообщить — этого я не знаю, — сказал Корнеев и тут же задал командиру дивизиона неожиданный вопрос: — А что ты скажешь мне о Краснове и Любасе? Оба лейтенанта своих намерений не изменили?

— Не изменили, Владимир Егорович. Краснов упорно готовится к вступительным экзаменам в академию Дзержинского, а Любас уже два раза обращался ко мне с вопросом, в чей адрес надо писать рапорт, чтобы попасть в число претендентов для полета в космос.

Тут пришло время удивляться уже командиру части.

— Андрей Степанович, откуда лейтенант Любас знает, что в каких-то частях идет отбор претендентов на полет в космос?

Капитан Алексеев ответил:

— Во время отпуска ему сказал об этом в Москве какой-то информированный летчик. На прошлой неделе, Владимир Егорович, Любас поделился со мной мнением, что очень скоро на околоземную орбиту взлетит такой подготовленный человек.

— Хорошо, Андрей Степанович, — согласился Корнеев. — Пусть лейтенант Любас пишет рапорт на мое имя. Я направлю его в Шауляй, а там, в штабе дивизии, и определятся, что надо делать с ним дальше…