Путь Ками

– Благодарю за похвалу, Такэда-сан, – осклабился Яшка.

18. Собор ками

Трибуны четырнадцатитысячного «Будокана» ломились от ками, как токийское метро от пассажиров в час пик. Выделенные нам с Сэнсэем места были, возможно, и не самыми лучшими в зале (предпоследний ряд верхнего яруса – гигантская восьмиугольная арена, способная без труда вместить добрую дюжину стандартных спортивных татами, казалась отсюда едва ли не игрушечной), но кому-то и таких не досталось: менее удачливые участники Собора сидели прямо на ступеньках в проходах, толпились в тоннелях выходов – разве что на ограждении не висели. Не одна пара недовольно-завистливых глаз нет-нет да и косилась на свободное кресло слева от меня, но попытаться самовольно его занять никто так и не рискнул.

Что до вашего покорного слуги, то я охотно променял бы удобное персональное сиденье на тесный пятачок лестничной площадки – если бы только Владимир Александрович был сейчас здесь, со мной… Но Сэнсэй что-то задерживался.

Накануне, после всех перипетий посвящения (кстати, разрешите представиться: ками Сгоревшей Библиотеки – такая вот мне досталась геростратова слава – с некоторым расширением лимита на крафтинг в качестве бонуса), выйдя из игры и получив от служителя-игрока свой мобильник, я полдня безуспешно пытался связаться с Москвой – сначала с Владимиром Александровичем (его телефон был стабильно недоступен), затем с Викой (та не брала трубку) и, наконец, с Машей (звонок все время попросту срывался). Сообщения, отправленные на их номера, оставались непрочитанными.

При этом, Сэнсэя не было и на карте, а вот Антонову с сестрицей я там видел: судя по всему, обе находились в игровых клубах, в капсулах, а значит, достучаться до них можно было бы сейчас только в виртуальности. Однако вход туда мне был заказан вплоть до закрытия Собора. Не только мне – всем ками, зарегистрировавшимся в «Будокане» – но от этого легче не становилось.

Так или иначе, сообщить Сэнсэю о взломе виделось мне задачей неотложной.

Так-то, архив – самый бесполезный для злоумышленников раздел меню. Вон, вторжение в него, оказывается, даже под здешние ограничения на PvP не подпадает! Оно и понятно: до игровой истории персонажа обычно никому нет никакого дела – важно, что тот представляет собой здесь и сейчас. Но в моем архиве, среди прочего, хранились сведения о Муракумо-но Цуруги. О том, что меч побывал у меня и, главное – о том, к кому перешел. В результате, под ударом оказывалась Вика! В чьих бы интересах ни действовал коварный Яшка – только своих собственных или того же клана Ивасаки (почему нет? Только потому, что пацаненок наплел мне про свое оттуда бегство? Так он и не такое рассказывал!) – как только снимется запрет на бои, за Муракумо-но Цуруги к сестрице придут, никаких сомнений в этом не было.

И все из-за меня! Из-за моей идиотской невнимательности!

Лучше бы мне в Пустоту провалиться – вместе со всем этим проклятым архивом, да там его и похоронить!

Увы, упущенного было не вернуть, оставалось лишь поставить обо всем в известность Сэнсэя. Предупрежден – значит вооружен!

Но ни Владимира Александровича, ни Вики, ни Маши, как я уже сказал, на связи не было.

Уже поздно вечером – в Москве давно была ночь – в очередной раз услышав по номеру Сэнсэя унылое «абонент не доступен» и бесконечные длинные гудки по Викиному, я набрал отцу – немало того, должно быть, переполошив этим звонком – то ли поздним, то ли ранним.

– Что случилось, Артур? – хриплым со сна голосом испуганно выдохнул он в трубку.

– Ничего, все в порядке, – поспешно заверил его я. – Извини, что так поздно, но дело срочное – честное слово! Вика дома? – карта свидетельствовала, что сестрицы в квартире нет, но объяснять, как и откуда я это узнал, было, пожалуй, совсем не ко времени.

– Снова в клуб уехала, – переведя дух, проворчал отец. – Ох, не доведут ее эти ночные игрульки до добра! Мы в ее возрасте…

– Ясно, – нетерпеливо перебил я собеседника. – Тогда просьба: как появится или выйдет на связь, передай ей, пожалуйста, что у меня взломали архив. И пусть немедленно сообщит об этом Сэнсэю.

– Сэнсэю? – недоуменно переспросил отец. – Этому, с каратэ который? Как его… Владимиру Александровичу? А он к нашей Вике каким боком?

– Просто передай, хорошо? Это очень важно! Вот прям очень-очень!

– Ну, ладно… Что, говоришь, взломали? Какой архив?

– Просто архив. Мой личный. Вика поймет.

– Хотелось бы тоже понимать… Ты сам-то сейчас где, что на меня это вешаешь?

– В Токио.

– Ого! – присвистнул отец. – Красиво жить не запретишь! Снова турнир?

– Ну, в каком-то смысле…

На этом, собственно, наш разговор и завершился.

Не успокоившись на сделанном, всю ночь я упорно продолжал набирать то Сэнсэя, то Вику, то Машу – почти разрядив батарею мобильника, но так ни до кого из них и не дозвонившись. Последнюю попытку (столь же безуспешную) предпринял уже утром, перед тем, как сдать телефон стюарду у входа на трибуну – гаджеты там отбирали у всех, зачем – не очень понятно, но не спорить же было!

Оставалось надеяться, что, если информация через отца до Владимира Александровича все же не дойдет, а оправленные сообщения, паче чаяния, останутся непрочитанными, узнав от меня обо всем уже здесь, на Соборе, Сэнсэй как-то сумеет разрулить ситуацию прямо из Токио. Всего-то и нужно, что дождаться его на секторе…

Но время шло, трибуны заполнялись, а кресло рядом со мной так и оставалось пустым. Да что там кресло – Владимира Александровича по-прежнему не было даже на карте!

«На автомате» проверив местонахождение Вики с Машей – Антонова все еще торчала в клубе, а вот сестрица, судя по всему, наконец-то двигалась домой: может, и сообщение мое сподобилась прочесть? – я свернул меню, и аккурат в этот момент внизу, на арене, возникло движение. С противоположных сторон в центр площадки вышли двое ками. Никакой информации считать с них я не смог, толком рассмотреть со своей верхотуры лиц – тоже.

Остановившись, пара ками поочередно поклонилась каждому из восьми секторов зала. Затем вышедшие развернулись лицом друг к другу – словно бойцы перед поединком – и обменялись приветствиями уже между собой, причем один, как я заметил, склонился несколько ниже своего визави. Он-то первым и заговорил. По-японски, разумеется, но моя верная нашивка-толмач была наготове:

– Амэ-но Нубоко, Небесное Драгоценное Копье, Последний Ключ, введено в игру!

– Кто открыл ему путь? – задал вопрос второй ками.

– Ками Скалистого Мыса, глава клана Ивасаки, – ответил первый.

– Кто завладел Амэ-но Нубоко?

– Игрок Стрелок, ученик непися Кииоши.

– Кто помог ему?

– Ками Сгоревшей Библиотеки, ученик ками Рисового Поля.

На миг мне вздумалось, что сейчас весь «Будокан» дружно воззрится на меня – неудержимо захотелось сжаться в точку, а лучше – сразу провалиться куда-нибудь под трибуны. Но нет, никому в зале не было до меня ровным счетом никакого дела – все взгляды были устремлены вниз, на арену, где продолжался неспешный, убаюкивающе-монотонный диалог.

– Как игрок распорядился полученным?

– Перерубил златую цепь.

– Врата открываются?

– Врата открываются. Поэтому все мы сегодня здесь.

– Поэтому все мы сегодня здесь, – эхом повторил второй ками.

В этот момент к ним присоединился третий участник – судя по одежде и фигуре – женщина. Оба ками склонились перед ней в глубоком поклоне, в ответ та лишь коротко кивнула.

– Амэ-но Нубоко введено в игру! – доложил новоприбывшей тот, что ранее задавал вопросы. – Путь ему открыл ками Скалистого Мыса. Последним Ключом завладел игрок Стрелок, ученик непися Кииоши. В этом ему помог ками Сгоревшей Библиотеки, ученик ками Рисового Поля. Златая цепь перерублена, и Врата открываются! Грядет Перезагрузка.