Путь менеджера от новичка до гуру

Результаты опроса «Самый влиятельный бизнес-гуру» – http://www.e-xecutive.ru/publications/ratings/article_2589/

«Я участвовал во многих маркетинговых войнах» — http://www.e-xecutive.ru/talks/article_1979/

«Маркетинговые войны» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_1120/

«Создание брендов через он-лайн комьюнити» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_563/

«Маркетинг услуг связи» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_941/

«Торговые марки консалтинговых компаний» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_1002/

«Differentiate or Die. Андрей Стась о продвижении «алкогольных» брендов» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_1188/

«Стратегический маркетинг на промышленном предприятии: подходы и проблемы» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_1529/

«Маркетинг в условиях финансовой розницы» – http://www.e-xecutive.ru/publications/specialization/article_1788/

Интервью с , профессором Стокгольмской школы экономики

http://www.e-xecutive.ru/publications/aspects/article_2703/

Йонас Риддерстрале стал известен во многом благодаря книге “Funky Business”,которую он написал вместе с Кьеллом Нордстремом. Однако помимо этого Риддерстрале имеет степень доктора философии, ведет Advanced Management Program в Стокгольмской школе экономики, является советником, преподавателем и консультантом ряда международных компаний. В эксклюзивном интервью E-xecutive Йонас Риддерстрале рассказал о «новой экономике», противоречиях современного мира и войне между капиталом и талантом.

E-xecutive: Ваша книга «Бизнес в стиле фанк» была написана в годы всеобщего воодушевления по поводу глобализации и «новой экономики». В первые годы XXI века мир изменился, став гораздо более жестким и опасным. Повлияли ли такие события, как доткомовский крах или война с террором, на ваше мировоззрение и видение будущего? Остается ли мир Джорджа Буша и бен Ладена таким же «фанковым», каким он казался в конце 90-х?

Йонас Риддерстрале: Ответ на ваш вопрос я начну с того, что, собственно, значит слово funky. Как вы, наверное, знаете, «фанк» в английском языке имеет двойной смысл. С одной стороны, это нечто «классное», «стильное», а с другой – нечто со своеобразным, отталкивающим запахом. Во всяком случае, мне объясняли, что словом funky изначально назывался запах одной из улиц Нового Орлеана. На улице было много публичных домов, и их запах, как ни неаппетитно это звучит, и был первоначальным значением слова funk. Как видите, слово funky прекрасно подходит для характеристики мира, в котором мы с вами живем: мира «классного, стильного» и одновременно – порой «с душком».

Теперь ваш второй вопрос. Изменил ли бы я что-то в своих прогнозах? Наверное, да, и, как вы знаете, мы специально написали вторую книгу, “Karaoke capitalism”, которая уже вышла в Москве. Если мы и ошибались, то в том лишь, что недооценивали силу технологических перемен и то, в какой степени они меняют жизнь людей и способы ведения бизнеса. Я при этом совсем не обязательно имею в виду доткомы. Как вы помните, большинство примеров из нашей книги относится к вполне традиционным компаниям. Мы недооценили и скорость институциональных перемен, и стремительность изменений в нашей системе ценностей, и силу ответной реакции на некоторые из этих изменений. Так что если ошибка и была, то она заключалась в недооценке серьезности тех тенденций, которые были названы в книге.

E-xecutive: Обычно считается, что всякое быстрое развитие происходит при обострении противоречий. Скажите, каково, с вашей точки зрения, основное противоречие современного мира?

Й.Р.: Я думаю, что сейчас от экономики «пузыря» мы переходим к экономике «двойника», двойной экономике. Мы живем во все более разделенном мире, где возрастают различия между «лучшим» и «всем остальным». Это происходит и в мире в целом, и в отдельных странах. Старый мир остается позади нас. Мир XX века, во всяком случае, каким я его помню, был местом, где превыше всего ценилась «нормальность». Мир жил утопическими идеями Нового Времени, которые в Европе трансформировались в мечту о процветающем среднем классе. Массовые рынки, стандартизация, стабильность и безопасность – вот лозунги этого уходящего мира. По мере перехода от понятия «государства всеобщего благосостояния» к «обществу всеобщего благосостояния» мы как бы оказываемся в совершенно другом мире. Чтобы описать его, позвольте мне вернуться на шаг назад.

Одну из явных тенденций современного мира можно назвать тотальной экономизацией или маркетификацией (от англ. market – «рынок»). Рынок, который определяет сейчас почти все, – это в сущности машина, у которой есть только одна функция: отделять эффективное от неэффективного. Когда этот механизм начинает действовать повсюду, мы неминуемо оказываемся в мире, где уже нет места для утопии о едином обществе, вращающемся вокруг некоего усредненного социального слоя (средний класс). Средний класс – ни богатый, ни бедный, а человек вообще – это еще одна ново временная утопия, все то же стремление к усреднению, нормализации общества. Сейчас мир, наоборот, будет стремиться к радикальному разделению между двумя полюсами: эффективностью и неэффективностью. Все больше людей будет концентрироваться вокруг одного из них, и все большим будет расстояние между ними.

У нынешней ситуации есть и второй фактор – переполнение мира информацией, которое я называю «переходом из информационной пустыни в информационные джунгли». Как известно, рынки процветают в этой ситуации избытка информации. Следствие этого – вторая тенденция, которую мы, возможно, не замечали, когда писали “Funky Business”. Мир, отходя от усредненной модели «всеобщего благосостояния», в результате отходит и от характерного для XX века идеала нормальности. Из нормализованного мира Нового Времени мы скатываемся в мир все более «ненормальный».

Единственная универсальная философия жизни сейчас – индивидуализм. Люди стремятся утвердить свою индивидуальность и одновременно свою идентичность. Заметим, что в отличие от индивидуальности идентичность – это коллективная ценность. При этом сам смысл понятия «идентичность» сейчас уже иной, чем в прошлом. Раньше в основе идентичности было производство: человек был либо шахтером, либо инженером, либо адвокатом. Вместо этого сейчас центром идентичности становится потребление, а не производство. Я – то, что я потребляю. Кроме того, в идентичности происходит сдвиг от географии к биографии. Вместо прежних географических племен появляются «биографические племена», объединенные общим фактом биографии: сексуальной ориентацией, увлечением (например, the people’s republic of Brithney Spears). Мы видим все больше индивидуализма, все больше стремления людей использовать эту новую свободу знать, перемещаться, делать и быть. Одновременно появляются новые выражения принадлежности к коллективу, новые выражения идентичности. С моей точки зрения, задача успешной организации – соединение индивидуализма и коллективизма. Настоящие лидеры больше не рассматривают их как противоположность. Они смотрят на них как на две вещи, которые необходимо сочетать, чтобы преуспеть.

E-xecutive: Как на практике можно осуществить такое соединение?

Й.Р.: Давайте посмотрим на Соединенные Штаты Америки. C одной стороны, это самая индивидуалистическая страна в мире. Если вдуматься, ее даже нельзя назвать страной. Америка – страна в совсем другом смысле, чем европейские национальные государства. Если страна – это национальное государство, такое как Англия или Франция, то Америка – это вообще не страна. Это, скорее, хорошо артикулированная идея. Смелая, привлекательная, яркая идея. Такой же идеей был Советский Союз, идеей является, например, Израиль. Любой из нас может стать американцем. Вы можете родиться в Граце, в Австрии, затем приехать в США в 19 лет и стать актером третьей, второй, первой величины – и вот вы уже губернатор Калифорнии. А затем, кто знает, может быть, и президент (если вашим сторонникам удастся изменить конституцию). Одних американская идея привлекает, у других вызывает ненависть (что тоже очевидно в наше время). При этом американский патриотизм имеет несколько другие коннотации, чем патриотизм других стран, поскольку многие люди сознательно выбрали Америку как страну проживания. Американцы патриотично относятся не только к стране, но и к корпорации. Даже сейчас, находясь в Америке, вы порой можете определить, где человек работает, по его внешнему виду. Существует внешний облик General Motors или IBM. Способность американцев сочетать индивидуализм и коллективизм – одна из причин их успеха в прошлом столетии.

Та же самая способность присуща многим известным профессиональным фирмам, таким как McKinsey. Их успех тоже хотя бы отчасти объясняется наличием сильной корпоративной культуры, объединяющей организацию. При этом они привлекают к себе людей с яркой индивидуальностью, способных достигать максимальной компетентности в своем деле. Итак, с одной стороны – максимальный индивидуализм, с другой – максимальный же коллективизм. И все это сочетается в рамках одной компании.

E-xecutive: Всякое значительное изменение несет в себе не только надежду, но и опасность. Насколько я понимаю, вы полагаете, что мир сейчас движется в направлении какой-то совершенно новой цивилизации. В чем главная опасность нынешней переходной эпохи?